А. Штерн - Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства
Так иногда пациент внезапно пробуждается и совершенно выздоравливает. Базис смертельного обморока или экстаза есть прекращение биения сердца, дыхательных функций и произвольных движений; чувства, рассудок и растительные функции организма обыкновенно прекращают свою деятельность. С этими явлениями тесно связано и прекращение телесной теплоты.
На стр. 102 он описывает это так: смертельный экстаз есть отображение смерти. Сердечная деятельность оканчивается, дыхание прекращается; все признаки продолжающейся чувствительности и сознания исчезают, температура тела понижается. Экстатический индивидуум совершенно похож на безжизненный труп; суставы неподвижны, все тело гибко и искривлено; к этому иногда присоединяется еще и судорожное оцепенение. Единственное средство узнать, продолжается ли жизнь – это ожидать исхода или химического разложения.
Подобные примеры приведены д-ром Гербертом Майо на стр. 38, а также примеры видений в этом состоянии на стр. 103 и 104-й.
Чтобы перейти от этих замечаний к некоторым явлениям сомнамбулизма и спиритизма, Майо объясняет их, с одной стороны, обморочным состоянием, которое признано у него эпидемическим в известные времена и в известных местностях, с другой стороны – психическим фактом, и при том в связи со смертельным экстазом.
Он старается доказать, что дух или душа одного человека, по естественному порядку вещей и по неизвестным еще физиологическим законам, входит в непосредственную связь с духом другого живого индивидуума.
В отношении к известным духовным признакам смерти, вследствие которых, например, умерший уведомляет друга о своей кончине, – мы можем принять, что кончина одного человека, через спиритуальный мир, отражает как бы лучи света на другой пассивно-расположенный индивидуум, или даже одновременно на два индивидуума, если только они находится в прямом отношении друг к другу, подобно тому, как две башни церкви могут мгновенно осветиться молнией, которая в то же время нисколько не освещает темноты сводов, лежащих под башнями.
Душа умершего вступает как бы в общение с духом близкого или симпатичного ему человека; а после того на само явление умершего нужно смотреть, как на обман чувств. Может быть подобные явления умершего есть инстинктивное стремление его обратить внимание на продолжающуюся его жизнь в могиле, при поспешном погребении экстатиков и находящихся в летаргии. С этой точки зрения, не суеверием, но осмотрительностью было бы, если бы каждый, кому являются умершие его знакомые или родные, поспешил исследовать состояние умершего в гробу и все обстоятельства его смерти и погребения. Таков взгляд доктора Герберта Майо.
Аббат Калмет, говоря об экстатическом состоянии, обращает особенное внимание только на оцепенелость и нечувствительность экстатических индивидуумов ко всему, что кругом их совершается.
После этого не удивительно, что он к категории этих явлений относит и прекращение жизнедеятельности у многих животных в известные времена года.
Доктор Майо представляет для объяснения экстаза такое основание: «каждая духовная сила, говорит он на стр. 87, – имеет свое определенное место и седалище в нашем организме».
Многим физиологам удалось определить, с какими особенными частями нервной системы каждый духовный эффект соединен функционально.
Каждая духовная сила имеет свой особенный орган или свою собственную лабораторию в нервной системе. На стр. 95-й, на вопрос, что такое экстаз? – он отвечает: предварительно мы заметим, что основание экстаза состоит в обнаружении ненормального отношения духа и нервной системы.
Во всех почти формах экстаза видно, что некоторые духовные функций не имеют более своего седалища в свойственных им определенных органах. От часто повторяющихся перемен этого рода прекращается деятельность органов ощущений.
Естественным и самым обыкновенным следствием этого бывает совершенное притупление слуха и зрения.
Если же пациент в экстазе бодрствует, то, в награду за потерю, эти чувства выражают свою деятельность в других органах или обнаруживают какой-нибудь неясный образ общего восприятия, как, напр., в сомнамбулизме или магнетическом ясновидении (стр. 88, V). Приняв за несомненное, что дух есть принцип отличный и отдельный от материи, мы легко поймем, что человеческая душа может стать к телу в новое необыкновенное, ненормальное отношение.
Из различных форм экстатического сна особенно отличаются, с одной стороны, смертельный экстаз, продолжительный экстаз и простой или начальный экстаз; с другой стороны, из различных форм экстатического бодрствования особенно выдаются полубодрственный экстаз или сомнамбулизм и бодрственный экстаз. Каждое из этих состояний может вызвать видения или галлюцинации.
Галлюцинации (субъективный ощущения, принимаемые за объективные) являются спутниками усиленных нервных возбуждений и одинаково могут иметь место, чем бы ни вызывалось возбуждение, – болезненным ли изменением нервного вещества, наркотизацией, страхом, усталостью, голодом и пр. Характер их изменяется от различия впечатлений, которые действуют на организм. Жаркий климат, раздражая нервную систему, способствует появлению видений, что было известно еще Плинию относительно пустынь Африки.
Сильно настроенное воображение также возбуждает нервную систему и вызывает видения.
Смутные и тревожные исторические моменты, производя усиленное возбуждение нервной системы, также служат иногда причинами, вызывающими видения, и не только для одного лица, но и одновременно для нескольких. Дион-Кассий рассказывает, что во время извержения Везувия многие видели в воздухе страшные, исполинские фигуры.
Не только усиленное возбуждение или воодушевление может вызвать галлюцинации, но и глубокое погружение в самого себя, в особенности если к нему присоединится усилие воли (что мы уже видели у индейских факиров).
Фан-Гельмонт непременно хотел, вследствие какого-то сна, увидеть свою душу; 33 года ему не удавалось это, и только по истечении этого времени, в минуту какого-то особенного душевного настроения, он увидел ее в виде светящегося эфирного образа.
Все это дает право предположить, что нервное возбуждение, чем бы оно ни вызывалось, может обусловливать само по себе появление галлюцинаций и иллюзий.
То, что мы описали под именем экстатического состояния, спириты приписывают влиянию духов, а экстатиков называют медиумами.
Они прибавляют даже, что всякий вдохновенный человек есть медиум, но не сознающий, что он в это время служит орудием духа из другого мира.
Такое указание со стороны спиритов дает нам право надеяться, что в их настоящих медиумах мы найдем те же основные черты, как и в описанных нами первобытных жрецах, шаманах, колдунах и пр., непосредственно сообщавшихся с невидимым миром.
В Калькутте, где спиритизм имеет многочисленных приверженцев, два медиума подверглись однажды, в одно и то же время, влиянию духов: один из них духа раджи Рама-Могуна, другой – Герисса Чендера. Прежде всего это обнаружилось в них конвульсиями; потом, как они рассказывали сами, они испытали сильнейшую дрожь и как будто электрические удары по нервам; жилы их вздулись, их охватил непомерный ужас и затем они потеряли сознание.
В таком виде им дали карандаши и каждый из них написал имя того духа, который в нем действовал [12]). Следовательно писание медиумов, в тех случаях, когда оно не является простым шарлатанством, может быть сведено к возбужденно через погружение в себя и к приобретению уменья приходит в такое возбуждение усилием воли.
Участие личности медиума в сообщениях, которые делают через них духи, указывается даже самими спиритами, которые свидетельствуют, что характер сообщения всегда находится в связи с расположением духа медиума. Как пример высшего развития тех качеств, которые требуются от медиума, может служить описываемая Перти девица А. М. Вейс, жившая в начале нынешнего века и представляющая идеал того, что спириты называют «видящим медиумом». С самого детства она была крайне-слабой и болезненной организации, и с тех пор, как стала себя помнить, уже начала видеть различные видения. Смерть матери и тяжелое обращение отца огорчали ее и заставляли усиленно молиться. Четырнадцати лет она сильно занемогла и ежедневно по нескольку часов находилась в глубоком обмороке. В этом состоянии ей являлись всевозможные видения, то привлекательного, то ужасающего характера. Впоследствии бессознательное состояние уже не было необходимо для появления видений, и они вызывались под влиянием ее магнетизера. Но потом магнетизер говорил о ней, что ей стоит только закрыть глаза, чтобы с совершенной ясностью увидать какой-нибудь божественный или человеческий образ. Иногда ей даже не нужно было закрывать глаз: достаточно было пристально смотреть в течение нескольких минут на одну точку. Сама она говорила, что, при созерцании этих видений, она чувствовала в известный момент необходимость оторваться от них, иначе она бы непременно сошла с ума. Ей довольно было подумать о ком-нибудь, и он, как живой, представлялся перед нею.
