П. Веденин - Звери скального храма
В ночном воздухе раздавался теперь уже не только устрашающий топот, но и хриплое, с присвистом, дыхание.
Стефан ожидал увидеть все, что угодно, но когда из-за холма появилась громадная диковинная голова, украшенная спереди мощным двойным рогом и пылающими красно-зелеными глазами, которые меняли свой цвет в зависимости от того, куда был направлен их взгляд, ему стало не по себе.
Это грозное сооружение держалось на не очень длинной, хотя сильной, с большим количеством свисающих складок, шеи. Передние лапы были короткими, но подвижными, с тремя на каждой лапе кривыми когтями.
Четвертый коготь, как большой палец у человека, был расположен острием вверх. В целом вся эта хватательная система создавала впечатление этаких когтистых клещей.
Широкая и мускулистая грудь дополняла грозный вид и развеивала любую иллюзию относительно возможной слабости этого диковинного зверя.
Постепенно Стефан увидел и остальную часть туловища полностью вышедшего из-за холма животного.
Основной его вес приходился на две достаточно массивные, но, судя по той легкости, с которой они несли эту тушу, сильные ноги, оканчивающиеся внизу, как и передние лапы, когтями-крючками.
Живот не был большим и объемным, а производил впечатление даже некоторой поджарости.
Спина, слегка прогнутая в холке, затем круто выгибалась дугой. Плавно опускаясь вниз, она заканчивалась длинным, несколько приплюснутым с боков, хвостом.
Всю длину выгнутой вверх спины украшал невысокий, но, скорее всего, опасный гребень, состоящий из серии костяных заостренных к верху пластин, соединенных между собой кожаными перепонками.
Продолжая разглядывать это так внезапно возникшее перед ним ископаемое чудо, Стефан как-то совсем забыл об опасности.
Когда же чудовище, повернув свою голову влево и обнаружив стоящее перед ним живое существо, издавая низкие клокочущие звуки (вероятно, означающие рычание), начало открывать пасть, обнажив целый арсенал различных по величине зубов, Стефан понял: самое время прятаться в тень.
Однако шок его был столь силен, что в первый момент он просто остолбенел, будучи неспособным ни к какому мыслительному процессу.
Дракон (а это, без сомнения, был именно он), обдавая жарким и зловонным дыханием намеченную жертву, уже сделал гигантский шаг по направлению к ней.
Только тут Стефана вывело из состояния прострации его собственное движение, которое он инстинктивно сделал навстречу опасности. Агрессор нес в самом себе и способ защиты.
— Тень, — уже определенная, сформировавшаяся мысль активизировала его действие.
И правда, громадная туша, горой надвигающаяся на человека, отбрасывала в сторону черную, имитирующую движения хозяина, тень.
Совершив немыслимый прыжок прямо в эту черную массу, Стефан почувствовал, что буквально погружается в нее, как в воду.
Все произошло так, как он и рассчитывал. Зверь, потеряв жертву из поля своего зрения, грозно рыча, стал вертеть головой во все стороны, яростно размахивая при этом передними лапами, как будто желая разорвать в клочья исчезнувшего врага.
Стефану оставалось только внимательно следить за перемещениями гиганта, чтобы, находясь в тени, в то же время не быть раздавленным его крюкообразными колоннами.
Зверь, ткнувшись несколько раз во все стороны и, очевидно, поняв бесполезность дальнейших поисков, а возможно и просто забыв первопричину своего беспокойства, вернулся на тропу, чтобы продолжить движение к водопою.
Не желая быть обнаруженным, Стефан был вынужден следовать рядом, скрываясь в его тени.
Через некоторое время он обратил внимание на то, что его шаги все больше и больше (подчиняясь теневым колебаниям) становятся похожими на походку дракона.
Тень стала как будто прилипать или налипать на Стефана, меняя его природную форму, при этом придавая все большее сходство с драконом.
Еще несколько штрихов, и можно было со стороны увидеть умильную картину. Большой и грозный дракон, спеша на водопой, ведет рядом с собой маленького дракончика.
Удивлению Стефана не было границ, когда покачивающаяся рядом с ним глыба, на ходу повернув к нему голову (и, как показалось Стефану, улыбнувшись!..), ласково лизнула его своим шершавым языком.
— Вот оно, сбылось! Я победил этого монстра, практически не прилагая никаких усилий.
У дракона, видимо, совершенно отсутствовало чувство времени, иначе никак нельзя было объяснить тот факт, что вновь появившийся возле него детеныш его не удивил.
Судя по всему, своим появлением он просто оживил в памяти недавно жившее рядом с ним потомство.
Следуя инстинкту, дракониха (а это была именно она) принялась учить так неожиданно возникшее из ее собственной тени чадо премудростям выживания.
Первое, что усвоил Стефан из "мамашиного" урока, было состояние постоянной демонстрации силы и мощи. Он и маманя просто проламывали встречающиеся на их пути преграды.
Если препятствие было достаточно мощным, дракониха, легко возбуждаясь, приводила себя в состояние неистовой ярости, нанося громоподобные удары поворотом своего хвоста.
Но затем, когда преграда была сметена, она очень быстро возвращалась в состояние спокойствия и равновесия.
Когда же возникало на их пути что-то непреодолимое, мамаша просто обходила эту преграду совершенно равнодушно, никак на нее не реагируя.
Подойдя уже достаточно близко к реке, они начали спуск непосредственно к водопою.
Вначале он был достаточно полог, но затем тропа, становясь все более и более каменистой, на этом участке спуска оказалась настолько крутой, что создавала определенную угрозу.
Дракониха, прекрасно понимая (а, может быть, инстинктивно чувствуя) опасность инерции, которую может развить столь большая масса ее тела, просто села на задние лапы, немного прижала вниз голову и…
Поехала, используя мощный хвост не только как тормозящее средство, наподобие якоря, но и как руль, которым она направляла свое движение, не позволяя себе слететь с тропинки.
Особое внимание было уделено самой нижней и крутой ее части, на очень опасном повороте огибающим весьма большой камень с острыми краями.
Невзирая на все эти трудности, маманя, легко преодолев их и повернувшись к своему потомству, приглашала его следовать за ней, смешно махая головой и призывно трубя.
Стефан был приятно удивлен собой, своей решимостью, когда тот маленький дракончик, в образе которого он сейчас находился, шагнул на тропу без тени колебаний (хотя и не безрассудно), сел и начал спуск.
Очевидно, в этом испытании ему было дано применить те характерные драконьи черты, которые он успел освоить хоть из короткого, но зато насыщенного смыслом урока.
Стефан вообще начал за собой замечать одну особенность, которой раньше у него не было.
Дело заключалось в том, что он стал быстро и легко учиться, воспринимая, впитывая информацию, на основе которой вырастало дерево его собственного знания.
Раньше все время возникали какие-то непредвиденные обстоятельства, которые своей мнимой актуальностью создавали либо барьеры на пути его ученичества, либо даже "непреодолимые" препятствия.
И для того, чтобы появилась возможность продолжать курс, должны были произойти естественные изменения, над которыми он не имел власти.
И лишь потом, когда путь освобождался, Стефан мог продолжать свои занятия. Легко можно было заметить, что такой способ достаточно непроизводителен, ведь топтание на месте иногда растягивалось на годы.
Но самое негативное во всем этом было то, что пока он добирался до сути, истина становилась устаревшей, и все приходилось начинать с начала.
Теперь же его новое состояние почему-то не создавало никаких внутренних препятствий ни для информационного потока, ни для его обработки.
Обучение шло играючи, и он чувствовал себя совершенно свободным, никем не принуждаемым в этом процессе.
Так же, как и мамаша, он напряг задние ноги и, сев на полную стопу, создал своеобразные лыжи. Присев, дракончик опустил центр тяжести, что придало ему дополнительную устойчивость.
Используя свой хвост, как руль и тормоз, Стефан уверенно и осторожно продолжал свое продвижение к крутому спуску.
И вдруг, неожиданно для себя, подметил, что его хвост выполняет еще одну функцию, которую ранее, наблюдая за спуском драконихи, он не замечал.
— Как интересно, — успело отметить этот факт его сознание, — я, оказывается, учусь, не только наблюдая за движениями оригинала, но и обучаюсь сам, в процессе своих действий.
Видно, и в животном мире необходима такая двойственность обучения, чтобы обеспечить виду стабильное существование.
Его внимание привлекло то, что он двигался вперед не за счет ног, а лишь посредством их.
Основным же генератором этого процесса, дающим по сути дела все: силу, твердость и даже технику — был его собственный хвост.
