Коста Данаос - Маг с Явы
– Неужели больше нигде не было воды?
– Я же говорю, ни капли. Наверное, вода и была где-то за тридцать или сорок миль, но можешь представить, что значит проделать такой путь туда, а потом обратно, чтобы принести воду для семьи?
– Не могу.
– Они тоже не могли. И кланы сражались, пытаясь заставить друг друга переместиться в другие края.
Итак, – продолжал Учитель, – в провинции Цзянси, на расстоянии месяца пути от тех мест (при тогдашних средствах сообщения), жил известный Учитель по имени Пай Лок Нэн.
– Когда все это происходило? – перебил я.
– О, эта часть истории Ляо-шифу относится приблизительно к тысяча девятьсот пятнадцатому – тысяча девятьсот двадцать пятому годам, плюс-минус несколько лет. Из-за войны Ляо-шифу не женился и вел очень бурную жизнь. Наверное, их район был как Босния и Косово в наши дни. Когда ему было уже около тридцати пяти, его жизнь резко изменилась. Один из его родственников учился с Пай Лок Нэном. Этот человек по какой-то причине вернулся в Ли Хуа Кан, и обнаружилось, что он развил великолепные способности. Из-за того, что Ляо-шифу был посвященным и подлинным мастером бойцовского искусства, а также, скажем прямо, из-за военного времени родственник написал рекомендательное письмо Пай Лок Нэну, чтобы тот взял Ляо-шифу на обучение. И вот, Ляо-шифу поехал к Пай Лок Нэну и благодаря письму был принят им в ученики. Он был у Пай-шифу в течение пяти лет. А затем вернулся в свою деревню. К этому времени ему было почти сорок лет, и он достиг Двадцать Шестого Уровня.
Джон устроился в кресле поудобнее.
– Надо помнить, – продолжал он, – что тогда времена были другие. Новости не разносились с такой скоростью, как сейчас, и в китайских деревнях жизнь текла как в Средние века. Когда Ляо-шифу вернулся домой, он обнаружил, что его клан уничтожен. В живых остался только один мужчина, но он стал инвалидом и не мог ходить. Соседи из милосердия заботились о нем. Ляо-шифу сходил с ума от горя; он потерял всех, кого любил. Можешь себе представить, Коста? Покинуть дом на пять лет и, вернувшись, обнаружить всех родных братьев и сестер, и двоюродных братьев и сестер, и дядей и теть, всех друзей и любимых убитыми?
– Да, могу, – сказал я тихо – Я с Балкан.
– Да? Действительно? – переспросил Джон. – Тогда ты, наверное, поймешь, что это за боль. А может, в истории твоей семьи случались похожие события. Ляо-шифу хотел напасть на соседнюю деревню. Но уцелевший человек из его клана этого не позволил.
«Ты последний из нас, кто остался в живых, – сказал инвалид. – Они истребили весь клан. Несмотря на то что ты на Двадцать Шестом Уровне и в клане Пу Цзя Сян много варваров, ты единственный невредимый. Они все равно тебя убьют, и тогда клан Ляо погибнет».
Этот человек из клана был старше по возрасту, и по этике Конфуция Ляо-шифу должен был ему повиноваться. Мужчина отослал его обратно к Пай Лок Нэну и взял с него обещание, что он будет учиться еще пять лет. Ляо-шифу сдержал слово, подавляя гнев и боль. Он постоянно думал о мести, однако не мог ее осуществить. Когда через пять лет он опять вернулся в деревню, то находился выше Тридцатого Уровня. Это очень важная поворотная точка для таких людей, как мы. Примерно как окончание учебного заведения.
Я хотел, чтобы он рассказал поподробнее, но Джон вдруг затих, уставившись в пространство. Через какое-то время он опять заговорил.
– Когда Ляо-шифу вернулся домой, он нашел тело того мужчины из его клана, пронзенное копьем. У них даже не хватило совести его похоронить; труп оставили гнить прямо на месте убийства. Тогда Ляо-шифу пришел в бешенство. В нем словно открылись шлюзы: боль, подавляемая все эти годы, больше не могла таиться в душе и начала выплескиваться. Убитый родственник при жизни был последним мостом к благоразумию; с его кончиной Ляо-шифу словно потерял рассудок. Он дал волю ярости и ненависти и пошел в Пу Цзя Сян, чтобы совершить кровавую месть. За час он умертвил все, что двигалось, и люди были бессильны перед ним. Словно ангел смерти напал на деревню. Варвары из Пу Цзя Сяна не могли ничего сделать, чтобы остановить его. Он убивал мужчин, женщин, детей и животных (даже куриц!). Так велика была его злость, Коста, что он пожелал стереть деревню с лица земли. Чтобы ничто живое не напоминало об этом селенье, он отравил землю. Копья и мечи отскакивали от него как бумажные; его не могли ранить, пока он не уничтожил десять дворов с помощью энергии нэйгун. Ничто не скрылось от него. Когда враги убегали, он ловил их; когда они прятались, он находил их. Час спустя, когда он стоял на руинах деревни, безумие прошло, и он увидел, что наделал. Он знал, что злоупотребил силой, которой Бог наделил его, и стал дьяволом.
За час он забрал больше сотни человеческих жизней. Ляо-шифу был хорошим человеком; в действительности он никому не хотел причинять вреда. После этого ужасного преступления его сердце разбилось как стекло, а душа умерла. Только теперь он узнал, что такое настоящая боль: это муки раскаяния, по сравнению с которыми его прошлые страдания сдерживаемой ярости ничто. Ляо-шифу был мастером Дао; он знал о мире духов и о жизни после смерти. Знал, что ему придется заплатить за все содеянное, когда он уйдет в другой мир. Поэтому он очень испугался за свою душу. И в полном отчаянии поспешил к своему Учителю Пай Лок Нэну.
Джон прервался и отхлебнул чаю. Я сидел тихо, находясь в шоке от услышанного.
– Я всегда думал, – наконец произнес я, – что вы должны быть добрыми и высоконравственными, чтобы развивать свои уникальные способности. Ваша сила переходит от одного к другому вместе с божественной чистотой. Как же случилось, что Ляо-шифу не поборол свои мысли о мести?
Джон засмеялся.
– Ты прочел слишком много западных книг, Коста, или слишком часто смотрел по телевизору программы по кунфу. Человек – это человек. Не думай, что так просто перестать быть человеком! Ляо-шифу понимал ситуацию, сознавал, что его действия были неправильными, но все-таки свершил возмездие, кровавое возмездие. В конце концов, он был человеком, а не Богом, а его семью уничтожили. Что бы ты сделал?
Я опустил глаза.
– Не знаю, – сказал я. Я думал об изображении Будды на тибетской танке. Обычно его рисовали в сопровождении двух бодхисатв, один из которых олицетворял сострадание, а другой – силу; они располагались по обе стороны от Будды.
Я думал и об иконах в моей родной Греческой православной церкви. Дева Мария – воплощение сострадания – была там самой почитаемой и центральной фигурой. Но и архангел Михаил, которого вполне можно назвать драчуном и задирой, фигурировал повсеместно. Я начал понимать, что сила и милосердие на самом деле очень разные вещи.
– Безусловно, ты поступил бы так же – продолжал Джон. – И потом бы раскаивался точно так же, как Ляо, и тебе пришлось бы заплатить за свои поступки, как и ему. Не случайно истории мести и сожаления о ней так часто встречаются в литературе. Коста, не так легко стать Богом и прощать. Представь себе еврейский народ, прощающий нацистов.
Кровавое прошлое Балкан отложилось в моих генах; он был прав, и я знал это. Я сказал ему об этом, и он кивнул.
– Да, – сказал он. – Сложно быть могущественным, но вдвойне сложно быть могущественным и добрым одновременно. Однако мы должны стремиться к этому. Это наша судьба. Знаешь, как редко бывают добрыми маленькие дети, как им приходится учиться милосердию?
– О да, – ответил я. У меня были горькие воспоминания.
– Понимание разума ребенка помогает постичь основу человеческой природы. Цель нашей жизни – стать чем-то большим, чем мы есть при рождении. Большинство людей в этом не слишком преуспевают; они только думают, что у них получилось. Поэтому для нас так важно быть предельно осторожными в подборе учеников. Мы не хотим сотворять монстров.
Джон посмотрел в темноту ночи. К нему подбежала его собака в надежде поесть. Он немного поиграл с животным, пока я кратко записывал его рассказ. Слуга принес еще чаю, и через какое-то время Джон продолжил повествование.
– Пай Лок Нэн жил на горе под названием Лун Ху Шань – Гора Дракона и Тигра, – сказал он.
– А правда, что эта гора Лун Ху Шань является домом рода Тянь Ши Чжан? [8]
– Да, – ответил он, кажется, довольный моим знанием истории Китая. – Но Пай Лок Нэн не был членом их секты; они настолько уважали его, что предложили место на своей земле. Пай Лок Нэн был отшельником, мастером школы Мо-цзы. [9] Он жил на острове в центре озера. Мой Учитель говорил, что это была недоступная территория – озеро было очень трудно пересечь. Ляо-шифу использовал несколько деревьев, чтобы добраться до острова. Он перепрыгивал с дерева на дерево, как Тарзан. А Пай Лок Нэн просто бросал на воду листок и переплывал на нем.
– Господи! – сказал я. – На каком же Уровне он был?
– На Пятьдесят Первом.
– Не могу себе представить.
– Нет, – ответил Джон, усмехаясь, – не можешь. Китай много раз страдал от нападений бандитов, и Пай Лок Нэн всегда был там, где нужно помочь людям. Он сражался на стороне крестьян и убил многих негодяев. Он уничтожил более сотни воинов, и, как мне говорили, многие из них были на очень высоком уровне мастерства. Однако действия Пай Лок Нэна были оправданными, так как он сражался, чтобы защитить других, а не ради собственной выгоды. До сих пор действует карма, связанная с этим типом единоборства, но только если человек вступает в него без мыслей о славе и не тешит свое самолюбие. Пай Лок Нэн был отшельником. Он сражался не для того, чтобы стать известным или соблазнить женщину; он делал это, так как чувствовал, что должен защищать окружающих его людей. Он был также хорошим целителем и вылечил сотни больных. И пощадил многих бандитов, которые пообещали ему, что исправятся и перестанут быть ворами и убийцами; такое великодушие, в конце концов, и привело его к гибели.
