Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер
Томас был прагматиком в высшей степени, поэтому он притащил их на полянку на самом отшибе Базы, у забора, и там они взяли лопаты и своими руками выкопали узкую канавку, проложили перпендикулярно ей тропинку, и затем дни напролет, по шесть, по восемь часов ходили по этой тропинке взад-вперед – идешь по тропинке, подходишь к канавке, замедляешь шаги, заносишь ногу, чтобы переступить ее, и не перешагиваешь, а наступаешь вниз, поворачиваешь и идешь по канавке, потом возвращаешься к тропинке и идешь назад. Это было по-настоящему утомительно, но это сработало! И снова Серена чувствовала себя уверенней Берты, добивалась результата быстрее.
Потребовалось два-три дня, чтобы закрепить результат – бесчисленные засыпания и бесконечное хождение по тропинке с канавкой, но теперь – когда наступал полный хаос образов, надо всем доминировало одно – она притормаживает и идет в сторону. И этот образ схождения в сторону сопровождался приливом особенной трезвости, в которой не было «я», и тем не менее было что-то, что она просто назвала вслед за Томасом «осознание» - как будто что-то следило за совокупностью восприятий в этом месте, не отделяя тем не менее себя от этой совокупности. Томас был прав – говорить об этом не был толку – надо было делать.
Дальше снова пошли более простые для Серены этапы: «вторая серия шагов», первым из которых было - зафиксировать определенный образ. Зафиксировать… легко сказать, но его еще вспомнить надо было:) И снова Томас прошибал стену лбом – несколько дней они обе по несколько часов в день смотрели на выбранный Томасом образ – излучина реки, с одной стороны которой зеленая травянистая полянка, окруженная густым лесом, а с другой вздымались горы. Фотка была очень уютная, очень хотелось оказаться в таком красивом месте. В конце концов образ полянки они изучили так, что могли, кажется, описать каждый кустик и каждую ветку, каждый камень и изгиб реки и горы, и прошло еще больше недели, прежде чем они научились вспоминать эту картинку и фиксировать ее.
Второй шаг второй серии Томас обозначил как «оживить картинку». Он описывал это так, что видеть просто плоскую картинку – недостаточно, они должна стать объемной, живой, трава должна начать пахнуть, ветерок с реки должен чувствоваться – картинка должна стать трехмерной, живой, насыщенной звуками, ощущениями, запахами. На вопрос «как» он только махал руками, мол хватит трепаться – делай давай. И они «давали делали». И сделали. И действительно – нечего было трепаться на эту тему, так как само желание сделать картинку реальностью было и необходимым, и достаточным условием результата, а уж как это происходило – ну как-нибудь потом это можно поизучать, а сейчас перед ними стоит прагматическая цель.
Третий шаг казался совершенно мистическим – они должны были найти друг друга на этой полянке! Серена испытала, наверное впервые с момента начала занятий с Томасом, неуверенность и сомнение в своих возможностях, что уж говорить о Берте… И то ли эти сомнения и в самом деле были обоснованы, то ли наоборот – сами сомнения и были препятствием, только тут они обе встали как вкопанные – неделя шла за неделей, а результата не было – полянка оставалась девственно пустой. Томас посоветовал не паниковать, а привыкать к полянке, изучать ее, ходить по траве, получать удовольствие, валяться, купаться в речке, чувствовать ветер. Остальные занятия он прекратил и дал им полную свободу действий, сохранив только упражнение по многократному засыпанию с тем, чтобы они привыкали к этой полянке.
А потом он снял и это требование, порекомендовав обеим уделять побольше внимания физической активности. Наступила пауза в занятиях, и она в самом деле была им нужна – слегка ошалевшим от такой напряженной программы. Серена снова стала играть по два часа в день в большой теннис, заниматься математикой, плавать, трахаться. Томас категорически запретил даже близко подходить к оргазму, так что она чаще ласкалась, чем трахалась, а если и трахалась, то короткими забегами – полминуты секса, и перерыв. Берта продолжила сочинять музыку на синтезаторе, осваивать прыжки в воду с десяти метров, учить санскрит и заниматься дзюдо.
Каникулы продлились десять дней, и когда Томас одним прекрасным утром позвал их к себе в комнату, они поняли, что пора возвращаться к работе. Обе испытывали и энтузиазм и предвкушение, чему Томас немного поспособствовал тем, что при них поговорил по голофону с Мерком, обсудив особенности каких-то сейенов. Мерка они видели впервые, хотя уже слышали о нем, как об одном из первопроходцев в другие миры. Он оказался тридцатилетним парнем, ну во всяком случае – имел внешность тридцатилетнего парня, и как-то странно посматривал на них обеих, словно недоумевая – какого чёрта Томас с ними возится. Их разговор был практически непонятен, но это интриговало. Было ясно, что сейены – это какие-то человекоподобные существа, с которыми Томас и Мерк встретились в мирах ОСов, и которых они изучают.
- Мы делаем только первые шаги, - пояснил девушкам Томас. – Очень многого не знаем и не умеем. Уточняем маршруты, картографируем местность, если так можно сказать. Учимся ориентироваться, и не забываем о безопасности. Очень много перестраховываемся, и от этого продвигаемся медленно.
- Перестраховываетесь от чего? – Спросила Берта.
Томас развел руками.
- А откуда же я знаю? От чего-то того, чего мы можем не знать, не учитывать, не предусмотреть. Если просто наблюдать – тут проблем нет, но это не так интересно, это не дает ни продвижения, ни контакта.
- А что вы делаете кроме наблюдения?
- Входим с ними в контакт, а чтобы войти в контакт – надо иметь что-то общее, это понятно?
- А сам визуальный контакт, это разве не общее? – Продолжала спрашивать Берта.
- Нет. Чтобы был контакт, мы должны видеть их, а они – нас, и не заблуждайся насчет термина «видеть» - глаза тут совершенно не при чем, просто нам привычен образ «смотрения», вот мы так и говорим. На самом деле, когда осуществляется взаимный контакт, происходит настройка по одному из восприятий, при этом мы – привыкшие к зрению и слуху, испытываем восприятия «видения» и «слышания». А они испытывают что-то свое – какой-то свой тип восприятия мира, который для них тоже является своего рода «видением» и «слышанием», но это не то, что есть у нас, хотя именно с сейенами мы особенно близки.
- Странно, - задумалась Серена. – Но почему ты думаешь, что они не просто видят и слышат, как и мы? Почему ты считаешь, что их способ восприятия совершенно отличен от смотрения и слышания?
- Просто потому, что мы – разные существа, мы живем в разных мирах. Если бы мы состояли из тех же самых восприятий, нам не надо было бы пересекать линии, мы просто жили бы вместе и общались бы – вот как ты со мной.
- Пересекать линии?
- Об этом позже. – Томас махнул рукой. – Можно представить себе, что целая совокупность миров лежит на одном широком поле, по которому идут длиннющие, бесконечные грядки-линии. Мы, люди, ходим по нескольким грядкам – ощущения, мысли, эмоции, желания и присущий нам тип различения. Если эти грядки засраны, замусорены, то наша жизнь состоит из омрачений и мы топчемся в грязи. Если омрачения устранены, то грядки ровные и красивые, и мы носимся по нашим линиям и живем в мире ОзВ. По соседству лежат другие наборы грядок, но чтобы до них добраться, надо выбраться из колеи, пересечь лежащие между нашими грядками промежуточную ничейную территорию, то есть – пересечь линии. Это только аналогия, хотя в ней есть кое-что, что делает ее не просто аналогией, поэтому мы ее и придерживаемся.
- То есть, чтобы с ними общаться, мы должны перебраться на их грядки?
- Нет. Правильнее сказать иначе – мы должны притянуть к себе хотя бы одну их грядку – как если бы это была тянущаяся струна – притянуть и положить рядом со своими, и тогда между нашими мирами в твоем месте образуется связь, мостик, или можно сказать, что ты сама становишься таким мостиком. Знаешь – что такое «сильное ядерное взаимодействие»?
- Конечно:) – Улыбнулась Серена. - Это силы, которые удерживают внутри ядра протоны и нейтроны. Если бы не сильное взаимодействие, то положительно заряженные протоны разлетелись бы со страшной силой.
- Знаешь, что эти силы короткодействующие?
- Да. Если отодвинуть протоны друг от друга немного подальше, то сильное взаимодействие резко ослабнет, и протоны разлетятся – на этом основан принцип атомной бомбы – медленные нейтроны влетают в ядро, расталкивают протоны, сильное взаимодействие становится слабее, чем сила электрического отталкивания, и ядро разлетается.
- Ну так вот аналог такого взаимодействия есть и в струнах восприятия. Вот ты – крепкая девочка, ты – цельная личность и не рассыпаешься на сгустки восприятий. И происходит это именно потому, что пять твоих струн стиснуты специальной силой – по аналогии с сильным ядерным взаимодействием мы называем эту силу «сильной» - не оригинально, но понятно:) Смерть наступает в результате того, что человек подвергается некоторому воздействию, которое, как медленный нейтрон, разбивает струны, растаскивает их друг от друга – это очень примитивное описание, но пусть пока будет так. Удар может быть разовый, или к смерти может приводить совокупность ударов – в этом случае человек сначала болеет, потом умирает. И если протон притянуть к имеющемуся ядру достаточно близко, то он притянется этим сильным взаимодействием и получится новый химический элемент. Если притянуть еще одну струну в свою совокупность, она также притянется сильным взаимодействием, и ты станешь существом, который объединяет в себе и качества человека, и некоторые качества того другого существа, в чей состав восприятий входила эта струна. Мы такое притягивание называем «интеграцией восприятий». Повторяю – это очень грубое описание, на самом деле тут есть целый ряд особенностей, и некоторые мы уже хорошо изучили, а некоторые – не очень.
