Владимир Шмаков - ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ
Высший разум раскрывается в эмпирическом сознании лишь в приближении его к индивидуальному Я, в утверждении своей самобытности. Отметая налет феноменального, он срывает цепи и покровы с самодовлеющего достоинства единичного бытия. Человек делается способным к познанию в высшем разуме лишь поскольку он сумеет осознать себя как особое единство, призванное стать самобытной осью Всеобщего и воссоздать его в себе. Быть способным к этому высшему познанию — значит прежде всего сознавать свой собственный дух, подняться над изменчивым круговоротом форм и явлений и тем сопричислиться к бессмертию. Только бессмертие обладает даром горнего ведения и, обратно, стихия высшего разума есть стихия бессмертия. Премудрость есть первейшее откровение Бога, есть Его сущность, есть Его основной предикат, есть живая связь Безусловного и Вечного с этой юдолью печали. «Она есть дыхание силы Божией и чистое излияние славы Вседержателя: посему ничто оскверненное не войдет в нее. Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его»2. Как любовь есть природа и стихия ипостаси Духа, так Премудрость есть природа и стихия Логоса. Премудрость есть живая скрижаль Всемогущего, и эта доктрина одинаково возвещалась нам Упанишадами и Зенд-Авестой3, Элладой и Плотином, Библией и Гегелем, и открывалась в посвятительных мистериях во все века и у всех народов. Познание в высшем разуме — это единственный путь к Богу, к жизни вечной; откровения Премудрости нисходят с неба, и только они возвышают землю, освящают ее и возводят к небу.
Низший разум раскрывается в удалении актуального сознания от индивидуального Я, в распылении своей самобытности. Подчиненный синтетической категории периферичности, человек познает здесь многообразие действительности как суммарное множество отдельных элементов. Каждый из них изучается им порознь по его внешним качествам и взаимоотношениям с другими. Человек определяет его природу, создает о нем представление также не иначе, как суммарным обобщением его единичных качеств. В большинстве случаев эти качества остаются вовсе необъединенными между собой даже формальными взаимоотношениями в иерархическое целое, а только рядо полагаются, а их общая совокупность объективируется как некоторое конкретное множество. Вместо соподчинения высшему иерархическому единству такое множество только формально определяется одним представлением. Это представление о сложном целом есть только обозначение, ибо оно не объединяет в себе органически представлений о единичных качествах объекта, точно так же, как и последние не могут быть выведены из него аналитически. Итак — в системе низшегЬ разума только простейшие дифференциальные представления могут быть приняты как свободно выбранные эмблемы, quasi-адекватно выражающие действительность на языке и в тональностях этого разума; все же сложные представления суть только произвольные обозначения. Каждое из них утверждается с игнорированием действительной синтетической природы объекта и органических взаимоотношений с единичными качество-ваниями, а потому такое представление не входит в стихию действительности и есть лишь отвлечение от действительности, абстракция. Но, равным образом, отсутствие иерархии формальных взаимоотношений между сложным и составляющими, отсутствие закономерной морфологии представлений и понятий необходимо обусловливают неправомерность всякого такого синтетического суждения о сложном понятии с точки зрения самого низшего разума.
Таким образом: 1) низшему разуму как таковому закономерно свойственны лишь простейшие дифференциальные представления, ибо 2) всякое сложное представление есть искусственная абстракция, 3) лежащая вне реальной действительности и 4) ничем не связанная с исходными постулатами низшего разума. В самом деле, познание в низшем разуме не разрешает проблему иерархической организации действительности через иерархизацию системы представлений, но неправомерно искажает и устраняет ее в ее истинном смысле. Он объявляет все понятия и представления имеющими один порядок по качественному достоинству и более сложные определяет не как органические суммы, но только как суммы алгебраические, т, е. образуемые простым сложением единичных предикатов. Чем сложнее предмет познания, тем обширнее и многообразнее множество его элементарных единичных качествований, тем более синтетичным должно быть адекватно соответствующее ему представление. Поэтому степень расхождения низшего разума с действительностью прямо пропорциональна сложности его понятий, претендующих на всеобщность. Стихию познания в низшем разуме следует представлять себе как некую полость, только соприкасающуюся в основании с действительностью, а затем непрерывно от нее уходящую в пространство мнимого протяжения. Низший разум, как таковой, в своей оторванности от животворящих веяний высшего разума есть мнимая реальность, а вся его деятельность бесплодна. Более того — в полной уединенности он вовсе перестает существовать, гаснет без следа в ничто. Только в соединении с начальными интуициями Логоса он оживает, но именно здесь и проявляется актуально собственно присущая ему специфика. Парализуя напряжение и закон истинного познания, он изживает снисшедшие трансцендентные дары в бесполезных спекуляциях и построениях мнимого мира отвлеченных схем. Всякая формула низшего разума есть или условное обозначение, или перечисление качествований объекта. Не имея возможности дойти до дифференциально малых компонентов качествований, низший разум принимает их начальные, так сказать, «атомные» ка-чествования некоторой конечной величины и напряженности. Он их выделяет из эмпирической деятельности, объективирует и утверждает как некие начальные постоянные количества. Их число может возрастать до произвольно большой величины, но всегда остается конечным.
Очевидно, что в этом процессе происходит существеннейшее искажение действительности. Во-первых — каждое принятое за элементарное качествование в действительности есть бесконечно сложное синтетическое целое, и представление разума ни в коей мере не передает его истинную многогранность. Во-вторых — это целое существенно конкретно и справедливо лишь в приложении к данному объекту и при данных феноменальных обстоятельствах. Посему при его абстрагировании и признании его приложимости ко всем другим объектам совершаются две противоположных ошибки. С одной стороны, часть обертонов, существенных для данного объекта, утрачивается в представлении, а с другой — некоторая иная их часть противоестественно переносится на другие объекты. В-третьих — как следствие только что сказанного, представление само по себе остается совершенно неопределенным и изменяющимся по неуловимым законам, так как в приложении к каждому новому объекту оно включает некоторую часть его обертонов. В-четвертых — каждый человек вкладывает в такое представление субъективно ему свойственные обертоны, но, не имея возможности уловить это по отсутствию должной безотносительной объективности у представления, он одновременно и лишается свободы проявить свою самобытность, и отрезывается от желанной общности выражения,
Итак — всякое представление низшего разума необходимо страдает двумя полярно сопряженными недостатками: с одной стороны, оно в своей абстракции утрачивает всякую связь с конкретной действительностью, а с другой — оно не имеет внутренней устойчивости и неотвратимо подвержено случайным субъективным обертональным окрасам, как от каждого познающего субъекта, так и от познаваемого в каждом данном случае объекта.
Если все это справедливо по отношению к простейшим, «атомным» представлениям, то в сложных представлениях эти глубокие недостатки усиливаются в чрезвычайной степени. Единичные предикаты сложного объекта здесь начинают играть ту же роль, что и обертоны у простейшего представления. Здесь также улавливается только некоторая их часть, причем частичное ошибочно принимается за общее, а некоторые аспекты общего игнорируются или отбрасываются, как частичное. Чем синтетичнее познаваемый объект и сложнее о нем представление, тем больше ступеней в иерархии представлений видимо связующих его с начальными элементарными. При каждом переходе с низшей ступени на следующую появляется ряд новых искажений, а потому чем иерархически выше индуктивное построение, тем более оно далеко от действительности. Периферичность природы познания в низшем разуме превращает его стремление к объективной общности в обескровливание и иссушение действительности, в отрыв от конкретности и погружение в леденящие волны абстракции. Вместо углубления в естество бытия и открытия в его недрах живых деятелей, ткущих с неустанной роскошью многообразия узор внешних форм, вместо творческого и радостного слияния со струями потока жизни эмпирическое сознание человека застывает в безразличном покое постороннего зрителя и великолепие жизни замещает убогостью примитивной схемы.
