Грегори Робертс - Тень горы
– Привет, – громко сказал он и тут же перешел на шепот: – Поздороваемся, как старые друзья, и пойдем в бар. Я твой связной. В баре мы не вызовем подозрений.
Я пожал ему руку, притянул к себе поближе.
– Ты ошибся, Джек, – сказал я, крепко сдавив его пальцы.
– Не волнуйся, – ответил он. – Мне Голубой Хиджаб тебя точно описала.
Я выпустил его руку, и мы встали, притворяясь старыми друзьями.
– Она тебя прекрасно запомнила, описала как по фотографии, – сказал он.
– Почему-то именно это меня и тревожит, – вздохнул я, направляясь к бару.
– Да, с ней всегда так. Хочется, чтобы она запомнила все только в общих чертах.
– А с чего вдруг мы с коммунистами связались?
– Знаешь, когда нужны надежные люди, враг твоего врага – прекрасный выбор.
– И что это означает?
– Прости, больше ничего сказать не могу.
Минуты ожидания прошли за разговорами. Он рассказывал мне какие-то полуправдивые байки, я слушал его, притворяясь, что верю, а потом, когда он собрался начать новую историю, оборвал его на полуслове:
– В чем дело?
– Ты о чем?
– Связной в аэропорту, перед отлетом? Такого не бывает, – пояснил я. – Вдобавок Голубой Хиджаб сказала, что я прокололся. Что происходит?
Он внимательно посмотрел на меня, пришел к выводу, что мое терпение на исходе, и отвел глаза:
– Прости, больше ничего сказать не могу.
– Можешь. И должен. Что за фигня?
– Что за фигня? – повторил он.
– Мне что, грозит опасность? Здесь, в аэропорту? Меня сейчас повяжут? Говори, не то живо зубы пересчитаю.
– Тебе опасность не грозит, – торопливо ответил он. – Опасность – ты сам. Меня послали проследить, чтобы ты глупостей не наделал.
– Каких глупостей?
– Дурацких.
– Каких именно?
– Мне не сказали.
– И ты не спрашивал?
– Вопросов не задают, ты же знаешь.
Мы уставились друг на друга.
– И что бы ты предпринял, если бы я начал дурить?
– Замял бы дело и побыстрее отправил бы тебя прямиком в Бомбей.
– И все?
– И все. Больше я ничего не знаю.
– Ладно. Прости, что я на тебя наехал. Показалось, что меня в ловушку заманивают.
– Тебе опасность не грозит, – повторил он. – Только как вернешься, домой не приходи.
– В смысле?
– Сразу поезжай доложиться, как все прошло.
– Это из-за того, что я как-то там якобы прокололся?
– Сначала встретишься со своими людьми. Санджай об этом особо просил. Настаивал. Но ничего не объяснил.
Объявили мой рейс. Мы снова обменялись рукопожатием, и мой собеседник затерялся в толпе.
В салоне самолета я выпил две порции виски. Мы взлетели. Задание выполнено. Все кончено. Больше никаких дел с Санджаем у меня нет. Я свободен. Глупое сердце в железной клетке на высоте девяти тысяч метров радостно трепетало всю дорогу.
Глава 35
В Бомбей я прилетел поздно ночью, но «Леопольд» был еще открыт, и Дидье наверняка сидел там. Мне требовалась информация. Худощавый связной в аэропорту велел прежде всего встретиться с людьми Санджая. Это было странно. Обычно я встречался с Санджаем через сутки после возвращения с задания во избежание слежки – он всегда на этом настаивал. Однако на этот раз задание было необычным. Я ничего не понимал, поэтому хотел, чтобы Дидье рассказал обо всем, что случилось за время моего отсутствия. А еще надо было узнать, где сейчас живет Лиза.
Дидье мне все рассказал, но не в «Леопольде».
В тревожном молчании мы сели в такси. На каждый вопрос Дидье отвечал поднятием ладони. Мы вышли из такси на набережной, с видом на мечеть Хаджи Али.
– Лиза умерла, – сказал Дидье под шум ветра с океана. – От передоза.
– Чего? Ты вообще о чем?
– Ее больше нет. Умерла.
– От передоза? Какого еще передоза?
– Рогипнол, – печально ответил он.
– Не может быть.
«Неужели она умерла, а я ничего не ощутил? – думал я. – Ничего не почувствовал?»
– Увы.
Грудь пронзили осколки потерянного времени, обрывки несказанных слов, призраки несделанных дел, растраченные понапрасну мгновения, упущенные ласки. Она умерла без меня.
– Неправда!
– Правда, Лин. Горькая правда.
Колени у меня задрожали – то ли от напряжения, то ли от слабости. Мир без Лизы. Дидье обнял меня за плечи. Мы прислонились к парапету набережной.
Силы покинули меня. Атомы любви оторвались от ядра, потому что мир вращался слишком быстро и не мог их удержать. Небо спряталось за черным плащом облаков, отражения городских огней на воде стали слезами океана. Во мне что-то умирало, а что-то – некий призрак или дух – высвобождалось.
Я прерывисто вздохнул, стараясь замедлить бешеное биение сердца, и повернулся к другу:
– А ее родители…
– Приезжали. Очень милые люди.
– Ты с ними говорил?
– Да, и они со мной тоже – пока не узнали, что я дружен не только с Лизой, но и с тобой. Прости, Лин, но они считают, что в ее смерти виноват ты.
– Я?
– Ради тебя, ради вас с Лизой я говорил с ними о тебе, но они мне не поверили. Они с тобой незнакомы, поэтому им легче винить неизвестного, чем признать правду. Они вчера уехали, тело увезли. Бедная, милая Лиза…
– Умерла? Тело увезли?
– Да, Лин. Да. Такое горе… Я сам не верю…
Автомобили роились у светофоров, широкий бульвар то пустел, то заполнялся машинами. На набережной сидели парочки и семьи, разглядывали мечеть Хаджи Али, сияющий чертог духа в безбрежном океане.
– Расскажи мне, что произошло.
– Может, не стоит пока, дружище? Давай сначала напьемся.
– Нет, рассказывай.
– Для этого мне нужно напиться.
– Дидье, не тяни.
– Знаешь, я ее тоже любил, – сказал он, отхлебнув из фляжки. – Мне тут трудно было без тебя.
Он спрятал фляжку в карман, раскрыл латунный портсигар, взял косяк, раскурил, затянулся и передал мне.
– Нет, спасибо.
– Может, передумаешь? – изумленно спросил он.
– Нет, не передумаю. Мне… терпимо. Рассказывай, что произошло.
– Через день после твоего отъезда я…
– Через день после моего отъезда? Пять дней назад?
– Лин, я пытался с тобой связаться. Из людей Санджая слова не вытянешь, Абдуллу я не нашел. По-моему, он еще ничего не знает.
«Абдулла, где ты?» – с горечью подумал я и вздохнул:
– Он расстроится. Они с Лизой всегда ладили.
– Да, я помню. Она была ему ракхи-сестрой.
– Правда? Я и не знал. Ни она, ни он мне об этом не говорили.
Священная нить ракхи, повязанная девушкой на запястье юноши, скрепляет их родственными отношениями. Получив такой браслет, юноша становится названым братом и должен всегда защищать честь сестры. Этот браслет – символ чистоты и тесной связи между ними.
– Я тоже был ее ракхи-братом, Лин.
– С каких это пор?
Я не знал, что Лиза совершила обряд ракхибандхан и избрала назваными братьями Абдуллу и Дидье.
– В ее смерти виновен я, – тихо произнес Дидье. – Я ее не сберег.
Он сделал глубокую затяжку, сморгнул слезы и, посмотрев на меня, хотел еще что-то добавить, но отвернулся, едва наши взгляды встретились. Мы оба знали, что он прав: я оставил Лизу на его попечение и он обещал ее оберегать.
Уличный метельщик прошуршал по набережной, поглядел на меня и дружелюбно кивнул, размеренно взмахивая метлой в такт неспешным шагам.
– Она меня обманула, – сказал Дидье. – Я ей доверял, а она меня вокруг пальца обвела.
– Продолжай.
– Мы устроили вечер французского кино, я сам выбрал хорошие фильмы, думал, ей понравятся. А она вдруг заявила, что у нее голова болит, ушла спать, попросила меня сходить в аптеку за лекарством. Я вернулся, а она сбежала. Записку оставила, что ушла на вечеринку и вернется к утру. – Он вздохнул, покачал головой. По щекам покатились слезы.
– На какую вечеринку?
– Уже потом я узнал, что в честь каких-то болливудских звезд вечеринку в Бандре устроили. Ты же знаешь, в Джуху и в Бандре каждый день вечеринки до утра. Вот я и решил, что Лиза вернется на рассвете, всю ночь не спал вместе с Близнецом – ну, он же вообще не спит. Думал, она мне позвонит. Всех предупредил, даже твоего сторожа.
– И что с того, Дидье? Ты обещал мне за ней присматривать, а она умерла. Не понимаю, как это произошло.
– Лин, ты вправе меня винить.
«Ох, кто мне дал право кого-то винить?» – подумал я. Лиза и меня частенько обманывала, сбегала. Бывало, я понятия не имел, где она и чем занимается.
– Ладно, это все пустое. Я понимаю. Лиза кого хочешь может… могла обмануть. Ты ни в чем не виноват. Рассказывай, что дальше было.
– Ну, я оставил ей сообщение и пошел в «Махеш», в покер играть. С Джорджем Близнецом. Лиза умирала, а я в карты играл. Мне посыльный принес записку, что Лизу нашли. От горя я чуть с ума не сошел.
– А потом?
– Ну, вскрытие показало…
