Грегори Робертс - Тень горы
Похоже, это либо мой связник в гостинице, либо враг. Я надеялся, что связник. Бутерброды выглядели очень аппетитно.
– Не присядете, Анкит?
– Простите, не могу нарушить правила приличия, – негромко сказал он. – Вдруг кто-нибудь войдет. Впрочем, благодарю за приглашение. У вас все в порядке?
Вопрос означал: «Нет ли за тобой слежки?» Вполне разумно.
– Все нормально, – успокоил его я, уже без канадского акцента. – Повезло, без проверок проскочили три контрольных пункта. Говорят, в город приехала кинозвезда развлекать военных.
Портье облегченно выдохнул и легонько оперся на спинку кресла. Он был чуть выше меня, худощавый, лет сорока пяти, с копной седых волос, остроглазый, атлетического сложения. Уверенные, точные движения и прекрасное владение телом свидетельствовали о занятиях боксом или каким-то боевым искусством.
– Бутерброды я сделал на выбор, вегетарианские и с мясом, – пояснил он.
– Я сейчас готов скатерть съесть, – улыбнулся я. – Не возражаете, если я начну?
– Вы ешьте, ешьте, – сказал он на хинди. – Пища телесная поможет вам усвоить и пищу духовную, если можно так выразиться.
Я съел все, до последней крошки. И до дна осушил бокал вкуснейшего напитка. Мой связной Анкит, индус из Бомбея, в зоне военных действий между буддистами, мусульманами и индусами был не только радушным хозяином, но и источником ценной информации. Пока я утолял голод и жажду, он подробно объяснил, что обязан сделать журналист в военной зоне, где мне предстояло пробыть несколько дней.
– Не забудьте, ежедневно в полдень вы должны являться на контрольно-пропускной пункт и получать отметку в паспорте, – в заключение произнес он. – Если отметки нет, вас могут арестовать. У вас никогда не возникало чувства, что ваше присутствие нежелательно?
– Пока нет.
– Ну, если в вашем паспорте не найдется отметки, то покажется, что вашего присутствия не желает само мироздание.
– Спасибо за предупреждение, Анкит. Похоже, из-за этой войны все утратили чувство юмора. Что ж, если само мироздание не желает моего присутствия, я погружусь в безысходное уныние и потребую, чтобы вы приготовили мне еще один превосходный коктейль, причем незамедлительно.
– Главное – не забудьте посетить контрольный пункт, – рассмеялся он и направился к барной стойке.
Поход туда ему пришлось повторить неоднократно – не помню точно, сколько раз, после третьего я сбился со счета. Все плыло, как в тумане, будто я наблюдал за палым листом, медленно кружащим в ручье.
Нет, меня не опоили. Анкит был отличным барменом, из тех, кто точно знает, до какой степени опьянения посетителя доводить не стоит. Он говорил негромко, терпеливо и ласково, хотя смысл сказанного от меня ускользал. Вскоре я забыл и о своем задании, и вообще о Компании Санджая.
На веки легонько давили головки огромных, необъятных цветов. Я медленно опрокидывался, невесомо парил в пышном облаке нежных лепестков.
Анкит продолжал говорить.
Я закрыл глаза.
Белые цветы превратились в реку, несущую меня к умиротворению, к деревьям, где мне навстречу радостно бросился пес, счастливо залаял, уперся лапами в грудь…
Глава 34
– Дэвис!
Пес толкал меня лапой, царапал край сна, пытаясь удержать меня там, в священном умиротворении.
– Дэвис!
Я открыл глаза. Оказалось, что я уснул, где сидел, но Анкит подсунул мне под голову подушку и укрыл одеялом. Моя рука невольно скользнула в карман куртки, пальцы сжали дамский пистолетик. Я вздохнул и сообразил, что жилет с золотыми слитками по-прежнему на мне.
«Прекрасно».
Надо мной склонился незнакомец.
«А вот это уже хуже».
– Отвали, дружище.
– Да-да, конечно, – ответил он, выпрямился и протянул мне руку. – Меня зовут Хорст.
– Ты будишь всех, с кем тебе не терпится познакомиться, Хорст?
Он рассмеялся. Громко. Слишком громко.
– Послушай, Хорст, сделай одолжение – не смейся до тех пор, пока я не выпью две чашки кофе.
Он снова расхохотался.
– Ты медленно соображаешь? – уточнил я.
Он опять зашелся смехом, а потом протянул мне чашку кофе.
Кофе оказался крепким, горячим и очень вкусным. Невозможно не проникнуться симпатией к человеку, который угощает тебя отменным кофе через несколько часов после твоего стремительного и совершенного опьянения.
Я посмотрел на него.
Глаза небесной, выжженной солнцем голубизны. Несуразно громадная голова – поначалу я решил, что мое зрение пострадало от кокосово-лаймового коктейля, но потом сообразил, что у Хорста и в самом деле несуразно громадная голова.
– Ну и башка у тебя! – Я встал и пожал ему руку. – Регбист, что ли?
– Да что ты! – захохотал он. – Представляешь, как трудно подходящий шлем подобрать?
– Нет, не представляю, – сказал я. – Спасибо за кофе.
Я собрался уходить. Солнце еще не взошло. В предрассветных сумерках хотелось запереться в номере и немного поспать.
– Эй, нам же надо на контрольный пункт, отметку проставить, – окликнул Хорст. – Лучше всего это делать на рассвете. Поверь мне, так безопаснее, ja[66].
На мне по-прежнему был бронежилет с надписью «ПРЕССА». Хорст обращался к коллеге-репортеру. Что ж, идти на контрольный пункт лучше вдвоем. Сон подождет.
– Ты на кого работаешь?
– На «Шпигель», – ответил Хорст. – Вообще-то, я фрилансер. А ты?
– Ты давно здесь?
– Относительно. Видишь, уже запомнил, когда лучше всего являться на контрольный пункт.
– Я умыться успею?
– Успеешь, если по-быстрому.
Я бросился в номер, разделся, принял холодный душ и через шесть минут уже снова застегивал на себе жилет со слитками.
По лестнице я спустился бегом, но в вестибюле никого не было. Занималась заря, и в окна лился такой же неяркий свет, как свет электрических ламп в вестибюле: свет без теней.
Тишину нарушил еле слышный шорох – снаружи усердно трудились садовники.
Я пересек широкую веранду, выходящую на открытую рану газона, – эту рану беспрестанно пытались залечить джунгли. Семь человек атаковали заросли – рубили, резали, подстригали, выпалывали и опрыскивали ростки гербицидом. Город вел бесконечную войну с природой.
В ожидании Хорста я наблюдал за садовниками. Джунгли вещали голосом ветра: «Дайте нам четверть века. Уходите отсюда, возвращайтесь через двадцать пять лет, увидите – мы все залечим».
– Эх, мне бы таких работников, – вздохнул Хорст, подходя ко мне. – У моей подруги ферма в Нормандии – прекрасное место, природа и все такое, только за ним уход нужен. Эти ребята быстро бы его в порядок привели.
– Это тамилы, – сказал я, глядя, как они снуют по сверкающей росистой траве. – Они вездесущи, как ирландцы. В Нормандии наверняка есть тамилы.
– Откуда ты знаешь, что они тамилы? – с сомнением в голосе произнес Хорст.
– Здесь только тамилы занимаются грязной работой.
– А, тогда конечно! – захохотал он.
Мне было не смешно. Я не смеялся.
Хорст оборвал смех и наморщил лоб:
– Так что ты там говорил, на кого ты работаешь?
– Я не говорил.
– Весь такой загадочный…
– Все эти перестрелки – сплошная показуха. Настоящую войну ведем мы, журналисты.
– Ты что несешь? – испуганно осведомился Хорст. – Я просто спросил, из какого ты агентства.
– Понимаешь, если мы с тобой подружимся, а я узнаю что-то интересное, а потом окажется, что ты украл мои новости, придется мне тебя отыскать и хорошенько поколотить. А это не дело.
Он прищурился и окинул меня понимающим взглядом:
– А, так ты из Рейтер! Так бы сразу и сказал. Эти мудаки ни с кем новостями не делятся.
Мне захотелось кофе. Анкит тронул меня за плечо, протянул бокал, наполненный каким-то напитком.
– Простите великодушно, сэр, но, по-моему, вам не мешает подкрепиться, – произнес портье. – С вашего позволения. Сегодня у вас тяжелый день.
Я осушил бокал, в котором оказался великолепный херес, и заявил:
– Анкит, похоже, мы с вами только что породнились.
– Прекрасно, сэр, – учтиво ответил он.
– Послушай, а можно выяснить, есть ли у этих ребят разрешение на работу за границей? – обратился Хорст к Анкиту.
Я резко вскинул руку, не давая портье ответить:
– Ну что, Хорст, пойдем, пока медведи в лесу не проснулись.
– Медведи? – переспросил он с резким немецким акцентом. – Нет тут никаких медведей, одни тигры. Тамильские тигры. Совершенно безумные. У каждого в кармане капсула с цианидом, на случай если их поймают.
– Надо же.
– Они не догадываются, что из-за этих самоубийств их ненавидят еще больше.
– Мы пойдем на контрольный пункт или как? – спросил я.
– Пойдем, пойдем. Штаны не поджигай.
– Что-что?
– Штаны не поджигай, – сердито буркнул он и зашагал по газону.
