Самюэль Бьорк - Сова

– Значит, они у вас бывали?

– О да, каждое лето, – сказала Рут Лие. – Вы были в нашем саду?

Миа кивнула.

– Алло?

– Да, была. Так они приезжали к вам недавно?

– Третьего августа, – сказала женщина в телефоне. – Каждый год приезжают. Всегда в первых числах августа. Ульсен сказал, вы интересовались видеозаписями?

– Да.

– Это по поводу взлома, да?

– Именно, – сказала Миа. – Перья совы.

– Я так рада, что кому-то есть дело, – продолжил голос в телефоне. – Ну, вы знаете, как работает полиция. Как будто людям можно делать все, что им вздумается.

– Прекрасно понимаю, – сказала Миа, чтобы поддержать разговор. – Так что там?

– Что? – спросила Рут Лие.

– Вы сказали, у вас есть… да?

– Видеозаписи со всеми посетителями музея, конечно. Ночью мы не записываем, на это у нас нет бюджета, но рабочие часы все есть на пленке.

– И класса из Хурумланне?

– Разумеется, – сказал голос в трубке. – Вы полагаете, это мог быть кто-то из них?

– Что?

Опять на секунду повисла пауза, как будто голос в телефоне по-прежнему не вполне верил, что говорит с нужным человеком.

– Думаете, это кто-то из группы Хелене? Украл сов?

– Этого мы, конечно, не знаем, – ответила Миа, снова собравшись.

– Очень надеюсь, что это не так, но, кто знает, это ведь не совсем обычный класс, верно?

– Верно, – пробормотала Миа.

– Так мне отправить их вам?

– Что?

– Видеозаписи? С того дня, когда они тут были?

Миа Крюгер почувствовала, что больше всего ей хочется просто положить трубку. Эта реальность в ее ухе. Да пошли они все куда подальше. Она все решила, и они уговорили ее вернуться. Она сделала то, что должна была, и с тех пор живет в морозильнике своей квартиры. Говорить с психологом, пытаться стать нормальной, не для себя, а чтобы они смогли использовать ее, когда им понадобится.

– Алло, – сказал голос в трубке.

– Будет очень хорошо, если вы их пришлете, – сказала Миа. – Но не мне. Вы сможете послать их моему коллеге Людвигу Грёнли?

– Конечно, – сказала Рут Лие. – У вас есть его электронный адрес?

Миа нашла Грёнли в записной книжке телефона и продиктовала адрес в трубку.

– Отлично. Тогда я пришлю все, как только поговорю с техником, который отвечает за видеозаписи.

– Хорошо, – кивнула Миа. – Большое спасибо.

– Рада помочь, – сказал голос и затих.

Миа взглянула на свой телефон и решила отключить его. В нем больше нет никакой необходимости. В связи с внешним миром. С этим покончено. Хватит.

Вместе навсегда.

Она приложила палец к кнопке выключения и уже собиралась нажать, последнее движение – и она покончит с этим, – и тут он снова зазвонил.

Она уставилась на дисплей.

Карри.

Миа сбросила звонок, но бесполезно, через несколько секунду его имя опять появилось на дисплее.

– Да? – вздохнула она, подняв трубку.

– Где ты? – возбужденно спросил Карри, запыхавшийся, как будто марафон пробежал.

– В Осгордстранде, – отстраненно ответила Миа.

– Почему тебя не было на брифе?

Миа не ответила, и Карри продолжил:

– Мне только что звонила Суннива, ты должна приехать.

Миа покачала головой. Карри и Суннива. Любовные переживания. Он опять проиграл все деньги, и она от него ушла, на этот раз навсегда. Она больше не в силах в это вникать.

– Послушай… – начала она, но оживленный бульдог не замолкал.

– Все не так, – сказал Карри, как будто предугадав ее мысли. – Она несколько дней пыталась до меня дозвониться, но я не брал трубку, я просто хотел…

На дереве сидели две вороны. Миа наблюдала за ними, пока его голос продолжать звучать в ухе. Они казались такими мирными. Две птицы на дереве на кладбище. Скоро будут две девушки в одной могиле прямо под ними. Она слегка улыбнулась про себя, когда вороны взлетели навстречу бледному октябрьскому солнцу.

– Что? – вдруг сказала она, до нее медленно начало доходить, о чем говорил коллега.

– Я знаю, – продолжал Карри в нетерпении. – Звучит совершенно безумно, но я ей верю, ей нет никакого смысла выдумывать такие вещи. Я ее знаю, она бы никогда…

– Повтори еще раз, – оборвала его Миа, чувствуя, как к ней возвращается сознание.

– Священник, их пациент, знал их, когда они были маленькими, – выдохнул Карри. – Хелене Эриксен. У нее есть брат.

Он тараторил без умолку, едва ставя слова в правильной последовательности.

– Хотел признаться в своих грехах. Судя по всему, лежит при смерти. Сказал, что не попадет на небо, если не искупит все.

– У Хелене Эриксен есть брат, лежащий при смерти?

– Нет, не он, а священник. Слушай, ты не можешь просто приехать, они нас ждут, я не смогу встретиться с ней один, ты знаешь…

– Я ничего не понимаю, – сказала Миа.

– Чего?

– Говори помедленнее. Начни сначала.

– Он знал их еще детьми, – повторил Карри.

– Кого?

– Хелене Эриксен. И ее брата. Какие-то родственники в Австралии. И он получил деньги. Должен искупить свои грехи.

– Карри, – сказала Миа в попытке успокоить коллегу, но он не унимался.

– Он пришел домой больным.

– Священник?

– Нет, брат. С поврежденной головой.

– Карри…

– Они нас ждут, хотят, чтобы мы приехали.

– Карри, – сказала Миа на этот раз уже строго, наконец сумев успокоить нетерпеливого бульдога.

– Что?

– Тебе не кажется, что с нас уже хватит этого?

– Чего? – удивился Карри.

– Случайных людей, которые вдруг хотят признаться в убийстве?

– Ты о чем?

Миа вздохнула. Пожалела, что просто не проигнорировала этот звонок. Не отключила телефон.

– Фюглесанг в велосипедном шлеме. Бог знает, сколько их нам звонило. Не спрашивай меня, но как только появляются дела, подобные этому, тут же приходят люди, которые хотят признаться в своих грехах, ты же знаешь. И кто на этот раз, ты сказал? Священник при смерти? Да перестань…

– Он рассказал подробности, – продолжил Карри, но Миа уже опять уходила в себя.

Нет. Достаточно. Хватит с нее этого.

– Они, судя по всему, получили деньги, – настойчиво продолжил коллега. – Когда приехали домой. В качестве компенсации. Хелене Эриксен открыла садоводство. А ее брат купил супермаркет. После того, как вылечился.

Миа слушала вполуха. Вороны улетели, и кладбище погрузилось в полную тишину.

– Обратись с этим к Мунку, – вздохнула она.

– Он в чертовски дерьмовом настроении, у вас с ним что-то случилось что ли?

– Слушай, Карри, – начала Миа, но почувствовала, что больше не может.

– Все очень похоже на правду, – Карри все никак не хотел угомониться. – Она десять минут звонила мне без остановки, и господи, только то, что она мне позвонила…

Что-то завертелось в ее голове, пока Карри продолжал бубнить в трубку.

– Что ты сказал? – переспросила Миа, вдруг придя в себя.

– Должны же мы проверить…

– Нет, не это. Хелене Эриксен. У нее есть брат?

– Да, именно, у него супермаркет там поблизости, но я…

Джим Фюглесанг.

– Серьезно, зачем ей звонить мне, ты же знаешь, она не хочет со мной общаться, и…

Белый фургон во дворе.

– Как бы то ни было, имеет смысл проверить, поговорить с этим священником, у нас ничего другого особо нет…

Взгляд, борода.

Там, посреди пустынного поля.

Привез продукты.

Около того белого домика, от которого у нее мурашки по телу побежали.

– Найди Мунка, – быстро сказала она и побежала по гравийной дорожке.

Логотип на боку машины.

Супермаркет.

ICA Хурум.

– Что? – переспросил Карри.

– Найди Холгера, возьми его с собой на встречу.

– Думаешь, тут что-то есть?

Миа достала из кармана ключи от машины.

– Где она работает?

– Учреждение Святой Хелены, это частная больница в…

– Пришли мне адрес, – сказала Миа, садясь в машину.

– В смысле? Ты приедешь?

– Я еду. Возьми Мунка. Немедленно.

Миа положила трубку, вставила ключ в замок зажигания и услышала шорох колес о гравий, резко нажав на газ и увидев, как прекрасное кладбище исчезает в зеркале заднего вида.

63

Изабелла Юнг сидела в своей маленькой комнате и чувствовала, как шевелится в животе. Еще не время, но уже скоро. Скоро все случится. Она нарядилась. Не в дырявые штаны как обычно, сегодня она выбрала платье, накрасилась, провела несколько часов перед зеркалом, не то чтобы это что-то означало, как она выглядит, но да, она все-таки решила уделить этому внимание. Расчесала волосы. Улыбалась, крутясь во все стороны.

Хочешь встретиться со мной? Тайно.

Только ты и я?

В четыре часа за сараем?

Ты моя избранная?

Пятнадцатилетняя девочка поверить не могла, что это правда, все это было похоже на сон. Все эти годы. В Хаммерфесте с мамой. Во всех этих чужих семьях, с которыми она не чувствовала себя дома. Этот робкий голос в ее голове, говоривший: