Джеффри Арчер - Лишь время покажет
Через несколько минут брат и двое его друзей отправились обратно в школу. Гарри обернулся и улыбнулся мне перед уходом, но я, совсем как мать, не отреагировала. Но когда входная дверь закрылась, я встала у окна гостиной и наблюдала, как машина проезжает по дорожке и скрывается из виду. Мне показалось, будто он смотрит в заднее окошко, но сказать наверняка я не могла.
После их отъезда мама направилась прямиком в кабинет отца, и я услышала, на каких повышенных тонах они разговаривают, что в последнее время происходило все чаще. Когда она вышла, то улыбнулась мне, словно ничего необычного не произошло.
– Как зовут друга Джайлза? – спросила я.
– Гарри Клифтон, – ответила мама.
В следующий раз я увидела Гарри Клифтона на рождественском богослужении в церкви Святой Марии в Редклиффе. Он пел «О малый город Вифлеем», и моя лучшая по друга, Джессика Брейтуэйт, обвинила меня в том, что я обмираю от его голоса, будто он новый Бинг Кросби [51] . До возражений я не снизошла. Я видела, как он болтал с Джайлзом после службы, и хотела его поздравить, но папа, похоже, очень торопился домой. Когда мы уходили, я видела, как его крепко обняла бабушка.
В тот вечер, когда его голос сломался, я тоже была в церкви Святой Марии, но тогда не поняла, почему разом повернулось столько голов, а кое-кто из прихожан даже начал перешептываться. Я знала только, что никогда больше не услышу, как он поет.
Когда Джайлза повезли в классическую школу, я упрашивала мать, чтобы меня взяли с собой, но только из-за Гарри. Отец не захотел даже слышать об этом, и, несмотря на то что я расплакалась в голос, меня все равно оставили стоять на крыльце вместе с Грэйс, моей младшей сестрой. Насколько мне было известно, папа сердился из-за того, что Джайлза не взяли в Итон, – и этого я по-прежнему не понимаю, потому что экзамен сдали многие мальчики куда глупее моего брата. Маму, похоже, не волновало, в какую школу пойдет Джайлз, а меня его поступление в Бристольскую классическую привело в восторг, благо появилось больше шансов снова увидеть Гарри.
Собственно говоря, я и видела его по меньшей мере десяток раз за следующие три года, но он не вспомнил бы ни одного, пока мы не встретились в Риме.
Тем летом вся семья жила на вилле в Тоскане, и Джайлз отвел меня в сторонку и сказал, что ему нужен мой совет. Так он поступал только в тех случаях, когда чего-то от меня хотел. Но на этот раз оказалось, что я хочу этого не меньше, чем он сам.
– И что тебе от меня понадобилось? – спросила я.
– Мне нужен предлог, чтобы поехать завтра в Рим, – объяснил он, – потому что я должен встретиться там с Гарри.
– С каким еще Гарри? – уточнила я, изображая безразличие.
– С Гарри Клифтоном, глупая. Он поехал в Рим со школой, а я пообещал выбраться и провести с ним день.
Ему не нужно было мне объяснять, что папа никогда бы этого не одобрил.
– Все, что от тебя требуется, – продолжал он, – это спросить маму, не может ли она свозить тебя на денек в Рим.
– Но она захочет узнать, зачем мне туда понадобилось.
– Скажи, что всегда мечтала побывать на вилле Боргезе.
– Почему именно там?
– Потому что Гарри будет там завтра в десять утра.
– Но как быть, если мама согласится меня отвезти? Тогда у тебя ничего не выйдет.
– Она не согласится. Завтра они обедают с Хендерсонами в Ареццо, так что я вызовусь тебя сопровождать.
– А что я получу взамен? – капризно спросила я, не желая показывать, как сильно хочу увидеть Гарри.
– Мой граммофон, – пообещал он.
– Насовсем или только попользоваться?
Некоторое время Джайлз молчал.
– Насовсем, – нехотя решил он.
– Тогда отдавай сейчас, – потребовала я, – а то еще забудешь.
К моему удивлению, он согласился.
Еще больше я удивилась, когда на следующий день моя мать купилась на его маленькую уловку. Джайлзу даже не пришлось вызываться самому – папа настоял, чтобы он меня сопровождал. И мой лживый братец еще сделал вид, будто возмущается, но в итоге уступил.
На следующее утро я встала пораньше и долго выбирала наряд. Он должен был выглядеть в меру строго, иначе бы мама что-то заподозрила, но мне, с другой стороны, хотелось наверняка добиться внимания Гарри.
В поезде я вышла в уборную, надела мамины шелковые чулки и чуть тронула губы помадой – не так ярко, чтобы Джайлз обратил внимание.
Как только мы остановились в отеле, брат сразу же захотел отправиться на виллу Боргезе. Я тоже.
Пока мы шли через сады к вилле, на меня оглянулся какой-то солдат. Такое со мной случилось впервые, и я невольно покраснела.
Стоило нам войти в галерею, как Джайлз тут же устремился на поиски Гарри. Я приотстала, притворяясь, будто меня весьма занимают все эти картины и статуи. Мне нужно было произвести впечатление с порога.
Когда я все же их нагнала, то обнаружила Гарри болтавшим с моим братом, в то время как тот даже не притворялся, будто его слушает, потому что ему явно вскружила голову экскурсовод. Спроси он меня, я бы сразу сказала, что у него нет ни малейшего шанса. Но старшие братья редко прислушиваются к мнению сестер, когда речь заходит о женщинах; а я бы посоветовала похвалить ее туфли, которым даже я позавидовала. Мужчины полагают, будто итальянцы знамениты лишь автомобилями. Единственное исключение из этого правила – капитан Таррант, который точно знает, как найти подход к даме. Мой брат мог бы многому у него поучиться. Но Джайлз воспринимал меня как несмышленую младшую сестренку, хоть слово «несмышленый» и не входило в его лексикон.
Я выбрала момент, направилась к ним и подождала, пока Джайлз нас представит. Вообразите мое изумление, когда Гарри пригласил меня на ужин. Я думала лишь о том, что не взяла с собой подходящего вечернего платья. За ужином я выяснила, что брат заплатил Гарри тысячу лир, чтобы сбыть меня с рук, но тот отказывался, пока Джайлз не согласился расстаться еще и с записью Карузо. Я сказала Гарри, что ему досталась пластинка, а мне граммофон. Он не понял намека.
Переходя дорогу на обратном пути в отель, он впервые взял меня за руку, а когда мы добрались до тротуара, я его не отпустила. Я не сомневалась, что Гарри впервые в жизни касался девичьей руки, он даже взмок от волнения.
Я подбивала его к поцелую, когда мы дошли до отеля, но он только пожал мне руку и пожелал доброй ночи, как будто мы были приятелями. Я намекнула, что не плохо бы по возвращении в Бристоль встретиться вновь. На этот раз он ответил уже уверенней и даже предложил несказанно романтичное место: Центральную городскую библиотеку. Он объяснил, что там мы точно не нарвемся на Джайлза. Я с радостью согласилась.
Было чуть позже десяти вечера, когда Гарри ушел, а я поднялась к себе в номер. Несколько минут спустя я услышала, как Джайлз отпирает дверь своей спальни. Я невольно улыбнулась. Его вечер с Катериной никак не мог стоить записи Карузо и граммофона.
Парой недель позже, когда наша семья вернулась в долину Чу, на столике в вестибюле меня ждали три письма, и все конверты были надписаны одним почерком. Если отец и заметил, то ничего не сказал.
В течение следующего месяца мы с Гарри провели много счастливых часов в городской библиотеке, и никто ничего не заподозрил – не в последнюю очередь потому, что он нашел комнату, где нас вряд ли бы кто-нибудь обнаружил, даже Дикинс.
С началом триместра, когда мы больше не могли видеться так часто, я вскоре заметила, как сильно скучаю по Гарри. Мы писали друг другу через день и пытались встречаться хотя бы на несколько часов по выходным. И так бы, вероятно, все и продолжалось, если бы не нечаянное вмешательство доктора Пейджета.
Однажды в субботу утром, за кофе в кофейне «У Карвардина», Гарри, успевший поднабраться мужества, сообщил мне, что его учитель английского уговорил мисс Уэбб позволить ее ученицам принять участие в спектакле Бристольской классической школы. К тому времени, как три недели спустя состоялись прослушивания, я уже знала роль Джульетты наизусть. Бедный невинный доктор Пейджет поверить не мог своей удаче.
Репетиции означали не только то, что мы сможем проводить друг с другом три вечера в неделю, – нам дали роли юных возлюбленных. Когда поднялся занавес, играть нам уже не приходилось.
Первые два представления прошли так хорошо, что я с нетерпением ждала прихода родителей на последний спектакль. Правда, я не сказала отцу, что играю Джульетту, поскольку хотела устроить сюрприз. Вскоре после моего первого выхода меня отвлек шум – кто-то спешно покидал зал. Но доктор Пейджет несколько раз повторил нам, чтобы мы не смотрели на зрителей – это разрушает чары, а потому я понятия не имела, кто это так демонстративно ушел. Я молилась, чтобы это оказался не мой отец, но, когда тот не пришел за кулисы после представления, поняла, что молитва не была услышана. Ситуацию усугубляла моя уверенность в том, что эта вспышка адресовалась Гарри, хотя я по-прежнему не знала причин.
Вернувшись домой тем вечером, мы с Джайлзом сели на лестнице и подслушали очередную родительскую ссору. На этот раз все оказалось иначе – я никогда не слышала, чтобы отец был так груб с мамой. Не в силах этого вынести, я ушла к себе в комнату и заперлась.
