Джон Ирвинг - Правила виноделов
– Твои друзья сейчас наслаждаются обществом друг друга, – шепнула она Гомеру.
«Мои друзья! – подумал Гомер. – Неужели это возможно – друзья?!»
– Ты не самый лучший! – плакал под одеялом Кудри.
– Конечно нет, – сказал Гомер, ласково похлопал его по одеялу, но Кудри сжался в комок и затаил дыхание. – Пока, – попрощался Гомер.
– Предатель! – выкрикнул из-под одеяла Кудри и почувствовал легкое прикосновение руки сестры Анджелы. Тело его расслабилось, и он заплакал еще горше.
Сестре Эдне удалось наконец остановить плач юного Стирфорта, вернее сказать, она просто дождалась, когда он утихнет сам; выкупала его, одела, завернула, и он заснул у нее на руках, выпив, по ее мнению, вполне достаточно смеси. После чего сестра Эдна положила его в кроватку и закончила уборку комнаты, в которой он появился на свет. Накрыла свежей простыней стол, протерла сияющие подколенники и как раз в это время в комнату, шатаясь, вошел доктор Кедр с закоченевшим телом начальника станции через плечо, слегка изогнувшимся на манер длинного листа фанеры.
– Уилбур! – укоризненно воскликнула сестра Эдна. – Почему вы не попросили Гомера помочь?
– Надо привыкать обходиться без Гомера, – резко заметил доктор Кедр, бросая тело на стол.
«О господи, – подумала сестра Эдна, – теперь будет на всех срывать сердце».
– Полагаю, вы не видели мои анатомические щипцы? – спросил ее доктор Кедр.
– Кусачки?
– Они называются щипцы, – сказал Кедр. – Если бы вы могли раздеть его… Ладно, пойду спрошу у Гомера.
Гомер постучал в дверь операционной, где Кенди только что оделась с помощью Уолли, у которого все выпадало из рук. Кенди стояла прильнув к Уолли – странная поза, показалось Гомеру, как будто они участники конкурса на лучших танцоров и ждут аплодисментов судей.
– Отдохните немного, – сказал Гомер, не поднимая на Кенди глаз. – Самое лучшее выйти на свежий воздух, я скоро освобожусь, вот только уберу этот стол. – И добавил неловко, обратившись к девушке: – Вы хорошо себя чувствуете?
– Да, конечно, – ответила Кенди, взглянула мельком на Гомера и ободряюще на Уолли.
В эту минуту вошел доктор Кедр и спросил Гомера, не знает ли он, где его анатомические щипцы.
– У Клары, – ответил виновато Гомер, – я взял их, думал, понадобятся при вскрытии плода.
– Анатомические щипцы при вскрытии плода не применяют.
– Знаю, я пользовался ножницами, – ответил Гомер, чувствуя, что слова «вскрытие», «плод» действуют на Уолли и Кенди как вид кровоточащей раны. – Я сейчас их принесу.
– Не надо, – остановил его Кедр. – Заканчивай уборку, а вы двое ступайте подышите воздухом, – сказал доктор Кедр молодой паре, принявшей его совет за приказ, чем он и был.
Они двинулись по коридору к выходу, вышли из операционной и, приближаясь к входной двери, могли бы обнаружить прятавшегося в углу помощника станционного начальника, но того так потряс вид доктора Кедра, выходящего из провизорской с трупом через плечо, что он покинул свое укрытие и крадучись последовал за устрашающим видением. В панике свернул не туда и очутился в провизорской, где уставился на глину, оставленную туфлями его начальника на чистой простыне. Тем временем Уолли и Кенди, миновав двери провизорской, вышли наружу.
– Если вы уверены, что это инфаркт, зачем так спешить со вскрытием? – спросил доктора Кедра Гомер.
– Не люблю сидеть без дела, – ответил Кедр и сам удивился, услыхав в своем голосе едва сдерживаемый гнев. Надо бы сказать Гомеру, что он очень его любит и хочет занять себя чем-то особенно трудным в последние минуты перед разлукой. Признаться, что ему так хотелось лечь на койку в провизорской и подышать эфиром, да койку занял этот бедняга – начальник станции.
Притянуть бы к себе Гомера, обнять, поцеловать… Он уповал только на то, что Гомер знает, до какой степени самоуважение у доктора Кедра зиждется на его способности владеть собой. И он ничего не сказал; оставил Гомера одного в операционной, а сам пошел искать анатомические щипцы.
Гомер протер дезинфицирующим раствором стол. Завязывая мешок с побочными продуктами, заметил у себя на колене завиток волос с лобка почти прозрачной белокурости – чистейшие, тончайшие волоски Кенди, приставшие к его колену. Он поднес их к свету и опустил к себе в карман.
Сестра Эдна раздевала начальника станции и плакала: доктор Кедр сказал им с Анджелой, что никаких про́водов с охами и ахами не будет. Кенди и Уолли должны быть уверены, что у Гомера и в мыслях нет остаться у них дольше чем на два дня. Чтобы ничего такого не было, сказал доктор Кедр. Ни обнять, ни поцеловать, хлюпала сестра Эдна, ни поплакать. Ее слезы не действовали на станционного начальника, с чьего лица так и не сошел страх. И она не замечала его, вся отдалась своему горю, оплакивая запрет, наложенный Кедром на проявление чувств в минуты прощания. «Мы все сделаем вид, будто ничего особенного не происходит, – сказал доктор Кедр. – И точка».
«Ничего особенного не происходит!» – думала сестра Эдна. Когда доктор Кедр вошел с щипцами в руках, начальник станции был уже раздет до носков.
– Никаких слез, – сказал он сурово. – Хотите все испортить?
Сестра Эдна сдернула с трупа носки, швырнула в Кедра и оставила его наедине с трупом.
Гомер Бур тщательно осмотрел операционный стол, окинул его последним прощальным взглядом. Вынул из кармана завиток с лобка Кенди и опустил в бумажник. Еще раз пересчитал деньги, которые ему дал доктор Кедр. Почти пятьдесят долларов.
Он вернулся в спальню мальчиков; сестра Анджела все еще сидела на кровати Кудри Дея, который все еще плакал. Она поцеловала Гомера, не переставая гладить Кудри поверх одеяла; Гомер тоже поцеловал ее и вышел из спальни, не сказав ни слова.
– Они выбрали его, я не могу в это поверить! – повторял сквозь рыдания Кудри.
– Он вернется, – шептала, утешая его, сестра Анджела. «Наш Гомер! – думала она. – Я знаю, что он вернется! Он ведь знает, где его дом!»
А сестра Эдна, чтобы успокоиться, пошла в провизорскую и обнаружила там дрожащего помощника начальника станции.
– Вам помочь? – спросила сестра Эдна, справившись со слезами.
– Я пришел лицезреть тело, – прошептал помощник.
В провизорскую через коридор донесся характерный щелк – доктор Кедр рассек начальнику станции грудную клетку. «Вряд ли, – подумала сестра Эдна, – он захочет лицезреть тело в теперешнем состоянии».
– Доктор Кедр еще не закончил вскрытие, – сказала она.
– Я принес каталоги для доктора Кедра. – Помощник начальника станции протянул ей тяжеленный пакет.
– Спасибо, – взяла пакет сестра Эдна, но юный недотепа в траурном одеянии, как видно, не думал уходить. Наверное, пары эфира в провизорской немного оглушили его. – Вы хотели бы подождать? – спросила сестра Эдна.
Помощник благодарно кивнул.
– Последняя дверь направо, – махнула сестра Эдна в сторону коридора. – Посидите там, подождите.
Освободившись от каталогов, помощник начальника станции налегке устремился в кабинет сестры Анджелы, где, к вящему удовольствию, обнаружил несколько кресел. Естественно, в кресло за письменным столом он не сел; но напротив было еще два разномастных кресла, на вид более удобных. В них обычно сидели приглашенные для беседы супруги, пожелавшие взять на воспитание сироту. Это были низкие, очень мягкие кресла; помощник выбрал более пухлое. Сел и тотчас пожалел о выборе, оказавшись чуть ли не на полу; всё в кабинете сразу как бы выросло и нависло над ним. А сиди сейчас за столом доктор Кедр, помощник начальника оказался бы буквально у него под ногами.
В глаза помощнику бросился белый эмалированный не то поднос, не то кювета, стоявшая на пишущей машинке. Но он сидел так низко, что не мог разглядеть содержимого. Над бортиками подноса парили две крошечные ручки, помощник начальника видел, однако, только кончики пальцев мертвого младенца из Порогов-на-третьей-миле. Ему никогда не доводилось «лицезреть» не только недоношенный плод, но и новорожденного младенца; и он понятия не имел, какими малюсенькими могут быть человеческие пальцы. Со своего места – сидеть ему становилось все более неудобно – он продолжал оглядывать темные углы кабинета, но взгляд его то и дело возвращался к торчащим из подноса пальчикам. Он не верил глазам своим: неужели это пальцы? Что бы это ни было, оно очень-очень похоже на настоящие пальцы. Постепенно он забыл обо всем остальном, взгляд его не отрывался от этой диковины. Один внутренний голос подначивал: «Встань и взгляни, что это!» Другой – глубже вдавливал его в кресло. «Нет, это, конечно, не пальцы!» – убеждал он себя, продолжая сидеть и смотреть.
Сестра Эдна хотела посоветовать доктору Кедру хоть раз в жизни дать волю чувствам, сказать Гомеру, что любит его, но не решалась. Она стояла у двери родильной и слушала. Грудная клетка начальника станции еще несколько раз хрустнула. Сестра Эдна даже не поморщилась, она была настоящим профессионалом. Четкие, решительные звуки щипцов говорили о том, что доктор Кедр принял решение работой заглушить боль сердца. Что ж, чужое решение надо уважать, сказала она себе. И вышла наружу посмотреть, что делает молодая пара.
