Джон Ирвинг - Правила виноделов
– Разве кто-нибудь умер? – встревожился Уолли, но помощник уже скрылся в дверях больницы. И притаился в темном углу коридора, лихорадочно соображая, что делать дальше.
Совершенно очевидно, он нанес тяжкую обиду утонченной, легкоранимой душе водителя катафалка. Очень эта профессия деликатная, укорял он себя. Каких еще ошибок он наделает? В том месте, где он прятался рядом с провизорской, сильно пахло эфиром; помощник, конечно, не знал, что тело, которое он пришел лицезреть, находилось всего в десяти шагах от него. Ему чудился запах младенцев, один плакал где-то совсем рядом. Когда родятся дети, думал он, женщины держат ноги вверх, так что пятки нацелены в потолок; эта картина пригвоздила его к полу. «Пахнет кровью», – прошептал он; чувствуя, как его одолевает панический страх, он вжался в стену, и Уолли, войдя следом, не заметил его. Скорей бы узнать, кто умер! Уолли бросился в провизорскую, в нос шибануло эфиром, и его опять стало мутить. Увидел на койке ноги, шепотом принес извинение и выбежал в коридор.
И тут услыхал обращенные к Кенди слова Анджелы, она уже могла сидеть, и Уолли без спросу влетел в операционную, но радость, написанная на его лице, была так велика – слава богу, Кенди жива! – что сестра Анджела не рассердилась на него за бесцеремонное вторжение.
– Входите, пожалуйста. Мы себя чувствуем гораздо лучше, – заговорила она в задушевной больничной манере, употребляя множественное число вместо единственного. – Нам еще рано бегать и прыгать, но сидим мы уже прекрасно. Правда? – Сестра Анджела взглянула на Кенди и, заметив, что та просияла при виде Уолли, поняла, что их лучше оставить вдвоем.
В Сент-Облаке не помнили ни одной трогательной истории о «его» присутствии в операционной; Анджела и радовалась, и не верила глазам своим – эти двое любят друг друга! «Уборку сделаю потом, – подумала она, – или попрошу Гомера».
А у Гомера с доктором Кедром шел свой разговор. Сестра Эдна увезла женщину из Дамарискотты в палату рожениц и уложила в постель; доктор Кедр осматривал новорожденного, которого принимал Гомер, юного Стирфорта (Кедр уже успел раскритиковать имя – Стирфорт все-таки был подловат, может, Гомер эту главу забыл? Да еще такая смерть! Одним словом, не имя, а каинова печать). Но сейчас речь шла уже не о Стирфорте.
– Уолли сказал, это займет не больше двух дней, – говорил Гомер. – Как я понял, надо погрузить саженцы на машину. Сорок деревьев. Мне бы очень хотелось увидеть океан.
– Конечно, тебе надо ехать, Гомер, – сказал доктор Кедр.
Он пощупал пальцем животик новорожденного; другим проверил хватательный рефлекс, затем направил слабый лучик света в один глаз младенца, потом в другой.
– Меня не будет всего два дня, – продолжал Гомер.
Уилбур Кедр покачал головой; сначала Гомер подумал, что Кедр заметил у ребенка какой-то дефект. Но Кедр вдруг сказал:
– Два так два. Но я тебе советую воспользоваться случаем, ухватиться за любую возможность. А для этого двух дней маловато, а?
Гомер уставился на доктора Кедра, но тот осматривал ушки Стирфорта.
– Если ты, Гомер, понравишься этой молодой паре и если они тебе понравятся, то, как знать… – Доктор Кедр замолчал было, но тут же прибавил: – Ты, я думаю, познакомишься с их родителями, и если ты им понравишься… Полагаю, надо понравиться.
Говоря это, он не глядел на Гомера, у которого расширялись глаза, а проверял, как перевязана пуповина. Стирфорт все это время заливался не умолкая.
– Мы, думаю, оба знаем, Гомер, – продолжал доктор Кедр, – что тебе надо уехать дольше чем на два дня. Ты понимаешь, конечно, я говорю не об усыновлении. Хорошо бы для начала найти там на лето работу! Вдруг тебя пригласят погостить подольше. Вот, что я хотел сказать… Если, конечно, тебе там понравится.
С этими словами доктор Кедр взглянул на Гомера, и взгляды их встретились.
– Я понял, – после небольшой паузы сказал Гомер.
– Может статься, конечно, что ты захочешь через два дня вернуться, – с чувством произнес доктор Кедр, и оба как по команде отвернулись – жест, символизирующий их отношение к такой возможности. – Тогда возвращайся. Ты ведь знаешь, тебя здесь всегда ждут, – добавил Кедр, моя руки.
И поспешил уйти, передав младенца Гомеру. И Гомер опять не успел сказать, как он любит доктора Кедра. Помощник начальника станции видел из своего угла, как Уилбур Кедр повел в провизорскую сестер Эдну и Анджелу.
Наверное, эфирный дух провизорской подействовал успокаивающе на Кедра, и он смог отдать соответствующие распоряжения своим верным сподвижницам.
– Надо подсчитать наши возможности, – сказал он. – Мне бы хотелось, чтобы мальчик взял с собой все деньги, сколько мы сможем втроем наскрести. И подыщите ему мало-мальски приличную одежду.
– На два дня? – спросила сестра Эдна.
– Сколько же денег ему нужно на два дня? – подхватила сестра Анджела.
– Для него это шанс. Вы что, не понимаете? – перешел в наступление доктор Кедр. – Думаю, через два дня он не вернется. Надеюсь, что не вернется. Во всяком случае, так скоро, – добавил он и почувствовал, что у него заныло сердце, напомнив то, что он совсем запамятовал, – «больное» сердце Гомера. Как он скажет ему об этом? Где? Когда?
Доктор Кедр пошел через коридор взглянуть, как чувствует себя Кенди. Он знал, они с Уолли хотят ехать как можно скорее, путь им предстоял неблизкий. И если Гомер действительно уезжает, пусть лучше уедет в спешке, без долгих сборов, хотя двадцать лет никто не назвал бы поспешными сборами. Пусть едет немедленно, доктору Кедру нужно скорее узнать, сможет ли он пережить разлуку.
«Думаю, что не смогу», – пронеслось у него в голове. Он проверил стерильным тампоном, нет ли у Кенди кровотечения; Уолли при этом смотрел в потолок, в пол, на свои руки.
– Все идет хорошо, – сказал доктор Кедр.
Хотел было прибавить, что, если заболит низ живота или начнется кровотечение, можно всегда обратиться к Гомеру, но передумал, – не надо взваливать на мальчика еще эти заботы. К тому же сейчас доктор Кедр не смог бы произнести его имя.
– Они тебя берут? – спросил Гомера Кудри Дей, увидев, что тот складывает вещи.
– Но они не усыновляют меня, – успокаивал его Гомер. – Я вернусь через два дня.
– Они берут тебя, – сказал Кудри, и лицо его так жалобно сморщилось, что Гомер отвернулся.
Доктор Кедр был доморощенным историком, но знал силу воздействия полученной когда-то информации. И он поведал Кенди и Уолли о слабом сердце своего питомца. Не только потому, что боялся сказать Гомеру: зароненное сегодня зерно, предвидел Кедр, с течением времени даст всходы.
– Я никогда ни с кем не отпускал его, даже на два дня, не предупредив хотя бы в нескольких словах о его состоянии, – сказал доктор Кедр. Чудесное слово «состояние»! Если слышишь его из уст врача, оно производит магическое действие.
Кенди, казалось, забыла, что только что перенесла аборт, а к щекам Уолли опять прилила кровь.
– У него слабое сердце, – продолжал Уилбур Кедр. – Я не говорю ему об этом, потому что не хочу волновать. От этого его сердцу будет только хуже, – поверял доктор Кедр свою «тайну» двум чистым душам, доверчиво и горячо внимавшим ему. – До нынешнего дня он не подвергался никаким опасным воздействиям. Не знал никаких травм, ни душевных, ни физических, никаких упражнений, превышающих его силы, – говорил доктор Кедр, сочинивший идеальную жизненную историю для человека, которому следует соблюдать осторожность и держаться подальше от опасных ситуаций. Этой истории предстоит стать якорем спасения для Гомера. Такую историю, понимал доктор Кедр, мог сочинить только отец. Дело оставалось за малым – заставить сына поверить в нее.
А Гомер в эти минуты, сколько ни старался, не мог выдумать никакой истории, чтобы смягчить горе Кудри Дея, который спрятался под несколько подушек и одеяло и безутешно рыдал.
– Зачем, ну зачем тебя усыновлять? – причитал он сквозь рыдания. – Ты уже совсем большой, уже врач.
– Я уезжаю всего на два дня, – заладил Гомер, но с каждым разом его слова звучали все менее убедительно.
– Они выбрали тебя! Я не могу в это поверить! – выкрикивал Кудри Дей.
Подошла сестра Анджела и села на кровать Кудри рядом с Гомером. Вдвоем они сокрушенно глядели на рыдающий холмик, укрытый одеялом.
– Это всего на два дня, – беспомощно произнесла сестра Анджела.
– Доктор Кедр говорит, что Гомер живет с нами, чтобы нас защищать! Разве так защищают? – доносилось из-под одеяла.
Сестра Анджела шепнула Гомеру: если он пойдет уберет операционную, она посидит с Кудри, пока тот успокоится. Ей не хотелось заниматься уборкой в присутствии милой молодой пары – в эти минуты лучше побыть наедине.
– Твои друзья сейчас наслаждаются обществом друг друга, – шепнула она Гомеру.
