Линди Вудхед - Мистер Селфридж
А мистер Асквит наконец-то получил титул, став графом Оксфордом. В популярном мюзикле «Чаша с пуншем» Нора Блейни пела восторженной публике: «Мистер Асквит – граф Оксфорд, он богат и знаменит, только мистер Селфридж все еще – граф Оксфорд-стрит».
Глава 13. TOuT VA[46]
Оковы привычек обычно слишком малы, чтобы заметить их, – пока не станут слишком крепкими, чтобы их разорвать.
Сэмюэл ДжонсонВ середине 1920-х один из ведущих деловых журналов «Экспрешнз» писал: «Насколько нам известно, никто никогда не решался назвать мистера Г. Гордона Селфриджа лавочником. Должно быть, тем самым ему отдавали должное за то, что он научил Лондон и всю остальную страну, что служить обществу – это дело высочайшего порядка». Торговая палата открыла летнюю школу в Кембридже, где слушателей учили «новым методам торговли, оформления залов и витрин». Одним из ведущих спикеров в этой школе был Селфридж, и его выступление было сосредоточено на его любимых темах – развлечений в универмаге, сервиса и соотношения цены и качества. «Первое, – сказал он, – заставит их зайти, а второе и третье – удержит внутри». В заключение он произнес для слушателей ту же мантру, что всегда произносил для своих сотрудников: «Есть несколько полезных качеств, которые приведут вас к успеху в бизнесе, – здравый смысл, энергия, амбициозность, вооб-ражение, упорство и спокойствие. Но величайшая из них – здравый смысл».
В контексте бизнес-решений и планирования его здравый смысл оставался при нем, но вот в нерабочие часы его критическое мышление словно давало сбой. В шестьдесят девять лет он по-прежнему рано приезжал на работу. Он по-прежнему обходил магазин. Он по-прежнему железной рукой контролировал собрания совета директоров, кратко спрашивая: «Есть что-то интересное? Нет? Тогда переходим к следующему пункту». В большинстве случаев директора только молча согласно кивали. На гораздо более оживленные ежемесячные собрания с закупщиками и руководящими лицами в продажах Селфридж, как и раньше, выделял сотрудников, которые превысили свои показатели, и заставлял их краснеть под градом похвал.
Потенциальные возможности телевидения его будоражили. «Это не просто игрушка, – говорил он. – Телевидение установит связь между всеми народами мира». Также он был уверен, что большое будущее ждет автомобили, и заказал гражданскому инженеру сэру Харли Дэлримпл-Хею исследование по логистике потенциального строительства подземной парковки на Портман-сквер и увеличения парка фургонов для доставки. Машины начали заполонять улицы. К середине 1920-х годов мимо Гайд-парка ежедневно проезжало пятьдесят одна тысяча автомобилей и три тысячи триста конных экипажей, для разгрузки движения появились односторонние улицы. Селфридж не боялся сделать лишнее телодвижение. Когда друг из Америки пожаловался ему на качество кофе в ресторане «Палм-корт», Селфридж начал закупать другую марку. Проходя по Сент-Мэрилебон, он заметил, что местная пожарная команда тренируется на пустыре. Он направил им предложение проводить тренировки в универмаге, и в благодарность ему бесплатно очистили фасад от копоти. Конечно, были и те, кто знал, что ситуация выходит из-под контроля – например, А. Дж. Хенси, глава отдела регистрации покупок, который должен был выписывать чеки на все покупки Селфриджа. Неболтливый мистер Хенси, который, по его же словам, был свидетелем того, как Селфридж терял голову от женщин, отвечал не только за оплату товаров: он также выписывал чеки на щедрые отступные, когда роман заканчивался.
Селфридж в совершенстве владел искусством размывать границы между профессиональными и личными развлечениями: он всегда приглашал к себе домой на приемы влиятельных бизнесменов, причем неожиданно для тех времен этот список включал в себя и женщин – например, его подругу Элизабет Арден, чья продукция пользовалась огромным спросом в «Селфриджес». После переезда в Лэнсдаун-Хаус он уже устроил несколько изысканных званых вечеров, но в 1925 году удвоил пыл, проявляя неслыханную щедрость. На эти мероприятия всегда приглашали журналистов, хотя им выделяли отдельные столики в стороне от мест почетных гостей. Селфридж проницательно приглашал и корреспондентов американских изданий, базировавшихся в Лондоне, обеспечив таким образом себе огласку не только в Нью-Йорке и Чикаго, но и по всей стране, от побережья до побережья, благодаря журналу «Тайм», который считал его образ жизни чарующим. Цветами и оформлением дома перед приемами занимались декораторы «Селфриджес», из гастрономических залов универмага доставляли продукты, а сотрудники ресторана всегда были наготове, чтобы помочь прислуге с приготовлением этих продуктов. На «Ночи родео» в американском стиле по дому были развешаны звездно-полосатые флаги, на ужин во Дворе скульптур подавали гамбургеры на гриле, картошку фри с кетчупом и дюжину разных сортов пива, а после радостные гости учились новомодным танцам и смотрели, как специально приглашенные индейцы управляются с лассо.
На другом приеме, данном в честь прибытия японского посла, команда декораторов соорудила в центре огромного обеденного стола настоящий японский пруд. Вечером, проверяя приготовления к празднеству, Селфридж заметил, что в пруду нет карпов. Несколько торопливых поездок на такси в универмаг – и из отдела для домашних животных в пруд под лилии переселились пятьдесят золотых рыбок. Удовлетворенный результатом, Селфридж отправился наверх переодеваться в свой привычный фрак. И тут случилась беда. Краска с краев искусственного пруда отравила воду, и рыбки начали умирать. Селфридж немедленно послал в универмаг за дюжиной велосипедных насосов и велел слугам закачивать в воду кислород, чтобы спасти выживших. Идея была хороша, но не сработала. К счастью, посол провел вечер в блаженном неведении о развернувшейся драме, наслаждаясь общением с министром внутренних дел сэром Уильямом Джойсоном-Хиксом, слушая арии в исполнении итальянской сопрано и глядя, как гавайские девушки танцуют хула-хула под звуки национального оркестра.
Домашние приемы обычно были вариацией на тему подобного мероприятия, состоявшегося в универмаге. Ужин в честь теннисистки Сюзанны Ленглен последовал после старта продаж ее книги «Большой теннис: игра наций». Сюзанна по-прежнему играла в бешеном ритме, освежаясь между сетами не ячменной водой, а стаканчиком бренди, а Селфридж и его дочь Розали наблюдали со своих мест на Центральном корте, как она в пятый раз выигрывает Уимблдонский турнир. Фанаты Сюзанны с нетерпением ждали ее учебника и быстро заполонили и книжный магазин, и отдел спорттоваров, где, словно горячие пирожки, разлетались самые последние модели коротких теннисных юбок и ее фирменные лососево-розовые трикотажные спортивные тюрбаны.
Визиты спортивных звезд рекламировались в лондонских газетах. Кроме того, Селфридж продолжал агрессивную рекламную кампанию в общенациональной прессе, но не в журнале «Вог» – «Селфриджес» перестали давать в нем объявления после размолвки с руководством издания. Гарри Йокселл, бизнес-менеджер «Вог», позднее вспоминал этот инцидент в своих мемуарах. В конце 1924 года, когда стоимость постраничных объявлений выросла с тридцати шести до сорока фунтов, его вызвали на Оксфорд-стрит. Йокселл, обнаружив, что «в тот день на Селфридже был цилиндр – всегда плохой знак», подготовился к битве. «Я уже немолод, – сказал Селфридж, – и одно из немногих удовольствий, которые остались в моей жизни, – это покупать рекламные места по более низкой цене, чем кто-либо еще. Итак, если вы позволите мне давать свои объявления по цене тридцать семь фунтов десять шиллингов, я закажу двадцать шесть страниц сразу». Весьма отважно, учитывая, что журнал терял около двадцати пяти тысяч фунтов в год, Йокселл отказался идти на компромисс, и «Вог» потерял этого клиента. Вскоре они потеряли и главного редактора – Дороти Тодд, «героиня мыслящих женщин» была уволена за слишком артистичный и интеллектуальный подход. Ей на смену пришла гораздо более ориентированная на моду миссис Элисон Стелл из журнала «Ева», и вместе со старшим редактором отдела моды, самой близкой подругой Дороти Тодд Мэдж Гарланд, сделала британский «Вог» верховным судьей в мире моды.
Селфриджа не интересовали жизненные перипетии растущей компании влиятельных женщин, пишущих о моде, – он оставлял эти разбирательства своему отделу по связям с общественностью. Что миссис Уиш из «Дейли экспресс» думала о самых модных платьях сезона, продающихся в «Селфриджес», его мало волновало – гораздо непринужденней он чувствовал себя, беседуя с редактором газеты Ральфом Блуменфельдом или ее владельцем лордом Бивербруком. Так или иначе, в то время редакторы модных колонок выполняли то, что им говорили, а универмаг тем или иным образом постоянно попадал в новости. Пресса никогда не испытывала недостатка в историях. Софи Такер пела на Неделе танца, в которой участвовала и прекрасная юная модель Джейкоба Эпстайна, Ориел Росс, чья игра на пианино растоп-ляла сердца. Айвор Новелло, актриса Эвелин Лейе и дива Мари Темпест открыли весеннюю распродажу. Электрическое табло с результатами матча по крикету остановило движение на Оксфорд-стрит, американский гольфист Уолтер Хейген делился советами с восторженными фанатами, а на всеобщее обозрение был выставлен самолет Алана Кобхэма, на котором тот долетел до Африки и обратно.
