Диана Чемберлен - Дурочка, или Как я стала матерью
Стоило ему оказаться на воде, и Клэй тут же расслабился. Теперь все внимание его было обращено на парус. Они с отцом занимались серфингом с незапамятных времен и оба успели накопить немалый опыт. На море они обходились без разговоров, и Клэю это нравилось. Но сегодня он горел желанием поговорить с отцом – сразу, как только они покончат со спортом.
Несколько раз они плавали наперегонки – до буя и обратно к пляжу. Три раза выиграл Клэй, два – отец. Словом, игра шла практически на равных. Но Алек выдохся быстрее, чем он.
После того как снаряжение вновь погрузили в машины, Клэй спросил у отца, не хочет ли он с ним пообедать.
– Конечно, – ответил тот. – Как насчет «Шорти»?
У Джины был сегодня рабочий день, и Клэй, ввиду предстоящего разговора, предпочел бы посидеть где-нибудь в другом месте. Но в других местах в обед было просто не протолкнуться.
– Хорошо, – согласился он. Желание увидеть Джину пересилило необходимость держаться подальше от нее.
Прошлой ночью, когда они вернулись домой из поездки к дюнам, Лэйси сразу же отправилась спать. А вот Клэй и Джина успели проголодаться. Он наскоро приготовил яичницу и пожарил тосты с мармеладом, а Джина открыла Интернет, чтобы сообщить об увиденном болиде. Затем они уселись за стол, чтобы немного перекусить. Днем раньше Клэй заказал кое-что для Джины по Интернету, и теперь ему не терпелось рассказать ей об этом. С другой стороны, это испортило бы эффект сюрприза, так что он все-таки смог не проболтаться. Ему хотелось понаблюдать за Джиной в тот момент, когда она откроет подарок.
После катания по дюнам в волосах у Джины остался песок, и она все время извинялась за то, что песчинки сыплются на пол. Так они ели и болтали о Джеке и Мэгги, а еще о том, каково было Клэю расти в доме отца.
– Да он-то всегда был нормальным, – рассмеялся Клэй. – Если кто и отличался причудами, так это моя мать.
В ответ на расспросы Джины он рассказал о решительном отказе матери носить часы и вообще держать их в доме, о нежелании хоть в чем-то ограничивать их с Лэйси и прочих ее странностях. Клэй говорил и говорил, потому что ему страшно не хотелось, чтобы Джина ушла к себе наверх. Но беседа их была легкой и поверхностной: говорили не о чувствах, а о событиях. И когда они все-таки попрощались, Клэю вдруг показалось, что он упустил что-то важное.
Как и следовало ожидать, их официанткой оказалась именно Джина.
– Я с большим трудом поднялась сегодня на работу, – сказала она, разлив по чашечкам кофе. – И все благодаря вам, доктор… Алек.
Голос ее звучал укоризненно, но на губах играла улыбка. Она действительно выглядела слегка утомленной. Глаза немного припухли – то ли от недосыпа, то ли от солнечного ожога. Благодаря этому изъяну безупречно красивое лицо Джины выглядело по-человечески трогательным.
– Я бы не сказал, что ты вчера скучала, – заметил Алек.
– У меня до сих пор песок в волосах. – Джина провела рукой по своим черным прядям. – Джек и Мэгги – потрясающие дети.
– А ты – хорошая учительница, – откликнулся Алек. – Сегодня утром Мэгги только и говорила что о болидах и метеорах.
– Невероятно красивое зрелище, правда? – Джина поставила кофейник и достала свой блокнот. – Итак, что вы будете есть?
Они заказали сэндвичи, после чего Джина удалилась на кухню. Клэй подлил в кофе сливки, не зная, с чего ему начать разговор.
– Вчера, когда мы были на дюнах, – опередил его отец, – мне показалось, что тебе очень нравится Джина.
Клэй помешал кофе. Хотелось бы знать, чем именно он себя выдал?
– Во-первых, – заметил он, – ей неинтересны ни я, ни другие мужчины. А во-вторых, – он бросил взгляд на отца, – прошло всего восемь месяцев.
Алек кивнул.
– Я все понимаю, Клэй.
В словах его было столько сочувствия, что у Клэя слезы навернулись на глаза. Отвернувшись, он быстро сморгнул.
– Сколько времени прошло после смерти мамы, когда ты начал встречаться с Оливией?
Отец со вздохом откинулся на спинку стула. Несколько мгновений он молча смотрел в пространство, вспоминая то давнее время.
– К июню мы успели подружиться, – ответил он. – Стало быть, прошло полгода со смерти твоей матери. Но еще несколько месяцев у нас не было ничего серьезного – главным образом потому, что меня мучило чувство вины.
– Правда? – удивленно взглянул на него Клэй.
– Ясное дело.
– Вот и я чувствую то же самое, – со вздохом признался Клэй. – Кажется, будто я предаю саму память о Терри.
– Да, меня это тоже мучило поначалу, – улыбнулся отец. – Со временем это проходит.
– Мне не хочется, чтобы это проходило. Точнее… Я чувствую, что не заслуживаю этого. Что ни говори, я был не лучшим из мужей. – Уже сказав это, Клэй подумал, что отец мог превратно понять его слова. – Я не изменял Терри и не обманывал ее. Просто…
– Идеальных мужей не бывает, – покачал головой его отец. – Как не бывает идеальных жен.
В этот момент у их столика вновь появилась Джина.
– Сэндвичи будут готовы через минуту, – сообщила она, подливая им еще кофе.
Как только она ушла, Алек наклонился к Клэю.
– Я понимаю твои чувства, – сказал он. – Но, видишь ли, мы с Оливией стали сначала друзьями, и я не собирался переводить наши отношения в иную плоскость. В то время я по-прежнему любил твою мать. Наши чувства развивались естественным образом. Вот и ты позволь себе для начала подружиться с Джиной. В этом случае совесть твоя будет абсолютно чиста.
Но у отца не было причины чувствовать себя виноватым. Разумеется, Клэй этого не сказал, чтобы не отвечать потом на новые вопросы, но отец, казалось, прочел его мысли.
– Я здорово переживал, потому что твоя мать как-то взяла с меня обещание не встречаться с другой женщиной в течение года после ее смерти – в том случае, конечно, если она умрет раньше меня.
– Она тебя об этом попросила? – с удивлением спросил Клэй. Его мать была не из тех, кто налагает на других какие-то ограничения.
Отец кивнул.
– Она была… сильно взволнована, я бы так сказал. Разумеется, я пообещал ей – просто для того, чтобы она успокоилась. Стоит ли говорить, как это давило на меня, когда я увлекся Оливией.
Клэй тщательно размешал кофе. Оказывается, он многого не знал о своем отце.
– Но у вас с Оливией все хорошо?
– Замечательно.
– Так же хорошо, как было с мамой?
По губам отца скользнула грустная улыбка.
– Все немного иначе, – ответил он. – Впрочем, и мои отношения с твоей матерью тоже стали бы другими за эти десять лет. Люди меняются, Клэй.
Он взглянул на Джину, которая принесла им сэндвичи.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Нет, спасибо, – ответил Клэй.
На какое-то время за столом воцарилось молчание.
– Я не уверен, что Джина – тот человек, который тебе нужен, – сказал наконец Алек.
– Почему ты так думаешь?
– Во-первых, она живет в Вашингтоне, и мне бы не хотелось, чтобы ты уехал так далеко.
– По-моему, ты опережаешь события, – рассмеялся Клэй.
Отец внимательно посмотрел на него. Было заметно, что ему не дает покоя какая-то мысль.
– Не так-то просто объяснить, что меня беспокоит, – произнес он. – Видишь ли, мне трудно понять, как специалист по истории маяков мог упустить из вида тот факт, что маяка на Реке Поцелуев нет уже десять лет. Не знала она и о том, что там отсутствует одна панель.
– Про панель она знает, – покачал головой Клэй.
– После того, как я упомянул об этом?
На это Клэй ничего не сказал, чтобы еще больше не разжигать подозрений отца.
– Просто она сейчас сосредоточена на другом, – объяснил он, хотя вопрос о маяках беспокоил его тоже. Он не забыл, как Джина впервые произнесла слово «Френель».
– Она пытается удочерить маленькую девочку из Индии.
Во взгляде отца читалось вполне объяснимое удивление.
– Хочет воспитывать ее одна? – спросил он.
Клэй кивнул.
– Она уже слетала в Индию, чтобы забрать ребенка, но там внезапно наложили запрет на подобные удочерения, и ей пришлось вернуться домой ни с чем. А девочке нужна срочная операция, иначе она может умереть.
– Ужасно, – нахмурился Алек.
– Думаю, эта затея с линзами помогает ей отвлечься, а то бы она давно уже заработала себе нервный срыв.
– В этом она похожа на тебя, – заметил отец.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты тоже всеми силами концентрируешься на работе, – пояснил Алек. – Но в этом нет ничего плохого. У каждого свой способ справиться с проблемой. Я носил свою скорбь, как саван. Да ты и сам, должно быть, помнишь. Я без конца фотографировал маяк, потому что он напоминал мне о твоей матери. Ты же, например, решил раствориться в работе. И даже когда ты развлекаешься, то делаешь это с таким усердием, что каждому становится ясно – ты стараешься оградить себя от ненужных мыслей. Вот и сегодня на море тебе хотелось двигаться все быстрей и быстрей. У тебя хорошо получается прятать свою печаль. Никто и не догадается, что у тебя там, внутри. Кроме тех, конечно, кто хорошо тебя знает.
