Розали Хэм - Месть от кутюр
– Вообще-то мы еще не читали пьесу, – сказала Мюриэль.
– Правда же, я попала в точку с костюмами? – хвастливо произнесла Труди.
Тилли в упор посмотрела на нее:
– Да уж, смотреться будут потрясающе.
Труди радостно закивала спутницам. Элсбет шагнула к Тилли.
– Сможешь такое пошить? – резко спросила она.
– Смогу, только…
– Когда начнешь? – перебила Элсбет.
Тилли задумалась, изучая рисунки. Дамы из оргкомитета переглянулись. Наконец Тилли подняла глаза и с улыбкой сказала:
– Я буду счастлива принять участие в вашей театральной постановке в роли костюмера… при условии, что вы мне заплатите. – Она захлопнула книгу и прижала ее к груди. – Вы задолжали мне еще с прошлого года.
– Мы обсудим этот вопрос на следующем заседании, – неохотно сказала Мюриэль, исполнявшая обязанности казначея.
– Решено, – подытожила Элсбет. Вытерев ладони о юбку, она развернулась и зашагала вниз по склону.
– Я приступлю к работе только после того, как вы рассчитаетесь по старым долгам и уплатите мне вперед за костюмы. В противном случае я предложу свои услуги Уинерпу и Итеке. Они всегда платят вовремя.
Элсбет и Труди посмотрели на Мюриэль. Та выдержала их взгляд.
– Он ни за что не даст нам в долг, – пожала она плечами.
– Мама! – Труди подошла к казначею клуба и почти ткнула пальцем ей в лицо. – Ты должна попросить папу.
Элвин вновь отказался продлить кредит дочери и ее семье, занося на счет обитателей усадьбы «На семи ветрах» только продукты. У Бомонтов не было даже мыла.
Мюриэль скрестила руки на груди.
– Между прочим, Элвину тоже не платят, причем некоторые – и по десять лет. Мы не можем вечно кормить всех и каждого задарма, – надменно заявила она, гневно сверкнув глазами.
Обе миссис Бомонт злобно покосились друг на друга.
– Что ж, – сказала Элсбет, – Уильяму придется еще годик подождать с покупкой нового трактора.
– Он может сыграть Макбета, – вступилась за мужа Труди.
– Конечно! – в один голос промолвили дамы из оргкомитета и дружно направились к калитке.
Глядя, как они ковыляют вниз по склону, Тилли улыбнулась.
Тилли встала рано, оделась для работы в саду и пошла в атаку на густые заросли бархатцев. Нарезав большую охапку цветов, она принесла их в дом. Часть поставила в вазу, а с остальных срезала головки и листья, оставив голые толстые стебли, которые потом порубила на кусочки и бросила в кастрюлю с кипятком. Кухня наполнилась паром, запахом древесины и сладковатым дымным ароматом. Когда отвар из бархатцев остыл, Тилли разлила его по бутылкам. Вечером она собрала сумку и отправилась к зданию Совета.
28
Двумя днями позже Эван Петтимен проснулся в крайне скверном расположении духа. Проверил, как там его коматозница жена, и снова лег в постель. Он попытался вызвать в воображении непристойные образы Уны, но на него навалилось какое-то неприятное оцепенение – руки, ноги и прочие органы словно потеряли чувствительность. Эван встал и посмотрел на свой член, повисший, точно мокрая тряпочка. «Я просто нервничаю», – сказал он себе и начал собираться.
В девять утра он закинул кожаный чемодан на заднее сиденье и сел за руль «вулсли». Занавески на всех соседских окнах задернулись. Эван Петтимен поехал в Мельбурн, мечтая об Уне.
Сердце Тилли громко стучало, но она постаралась взять себя в руки. Когда Мэриголд открыла дверь, Тилли протянула ей букет бархатцев.
Рука Мэриголд взлетела к шее, прикрывая сыпь.
– Чего тебе нужно?
– Я принесла цветы, – сказала Тилли и переступила порог дома Петтименов.
Мэриголд чихнула.
– Какие необычные, – сказала она.
– Tagetes patula, бархатцы мелкоцветные, – просветила ее Тилли. – Отпугивают белокрылку с томатов, хороши против картофельной и стеблевой нематоды. В корнях содержится вещество, которое блокирует сигнал к вылуплению личинок нематод, глушит его полностью.
Мэригол посмотрела на ноги Тилли.
– В моем доме снимают уличную обувь.
Тилли села на диван в гостиной. Мэриголд внимательно рассмотрела ее: симпатичная девушка, чуть бледная – цветом лица в Эвана, а вот густые волосы и полные губы достались ей от Чокнутой Молли.
– Сожалею по поводу смерти матери, – сказала Мэриголд.
– Нет, не сожалеете, – спокойно возразила Тилли.
Мэриголд вытаращила глаза, вены на ее шее раздулись, словно ящерки, приготовившиеся к нападению.
– Эван прислал венок!
– Это самое меньшее, что он мог сделать. Не поставите букет в вазу?
Мэриголд схватила цветы и умчалась на кухню, держа их как можно дальше от себя. Бархатцы роняли на пол пыльцу.
Тилли взяла со столика фотографию Стюарта и стала ее рассматривать. Мэриголд, вернувшись с кухни, села напротив.
– Что тебе нужно? – повторила она вопрос.
– Ничего, просто пришла в гости.
– Я плохо помню… Кажется, ты уехала после того, как у твоей матери начались проблемы со здоровьем?
– Хронология не совсем верная.
– Где ты выучилась портновскому ремеслу? – Мэриголд нервно крутила пуговицу домашнего платья.
– В разных местах.
Цепкий взгляд Мэриголд скользнул по лицу Тилли.
– Например?
– Перед возвращением в Дангатар я была в Париже, до этого – в Испании, а еще раньше – в Мельбурне. Работала на швейной фабрике. Когда я училась в мельбурнской школе, ходила на курсы кройки и шитья. Школа была не самая хорошая, мой благодетель…
– А благодетель – твой отец? – Мэриголд отчаянно крутила пуговицу на воротнике, жилы на висках пульсировали.
– Ему все вернется, – сказала Тилли.
– Я отложила приличную сумму на обучение Стюарта, – Мэриголд отвернулась к окну, – но эти деньги пропали. – Пуговица осталась у нее в руке.
– Хотя ученикам платят мало, – продолжала Тилли, – мне удавалось совмещать путешествия и дальнейшую учебу, поэтому…
– Как бы там ни было, наряды, которые ты нам шила, всегда всем нравились. Ты – прекрасная портниха, не то что Уна… – Мэриголд охнула и прикрыла рот ладонью. – Не передавай Элсбет моих слов, ладно?
– Ни за что, – уверила Тилли. – Хотите, я сошью вам новое платье к айстедводу?
– Да, – оживилась Мэриголд. – Что-то совсем, совсем особенное, не такое, как у остальных. Меня выбрали королевой бала – ты, наверное, в курсе. Чашечку чая? – Мэриголд унеслась в кухню и вскоре вернулась с чайным подносом. – Послушай… – начала она, усаживаясь на диван, – я знаю, ты не хотела, чтобы погиб тот мальчик… – Мэриголд сделала глоток чая. У Тилли все сжалось внутри. – …Тедди Максуини, однако мне понятны чувства Мэй. Видишь ли, мой сын тоже погиб. Упал с дерева и сломал шею.
Мэриголд показала Тилли все свои фотоальбомы. На снимках были запечатлены Эван и маленький Стюарт, Мэриголд с родителями, дом в прежнем виде, еще без палисадника, а на одной из школьных фотографий Стюарта Тилли даже нашла себя.
Мэриголд спросила:
– Как получилось, что твоя мать переехала в Дангатар?
Тилли долго смотрела ей в глаза.
– Хотите послушать эту историю?
– Да.
– Ладно. – Тилли глубоко вздохнула и начала: – Молли была единственным ребенком в семье. Она долго не выходила замуж, особенно по тем временам. Наивной девушке легко вскружил голову обаятельный и честолюбивый мужчина. В жизни он ничего особенного не добился, но на каждом углу рассказывал о своих успехах. Родители девушки, добрые христиане, чистосердечные и простые люди, верили ему и разрешали дочери встречаться с ним. Очаровательный ухажер проявил большую настойчивость. Вскоре девушка обнаружила, что разобьет сердце отца и матери и навлечет на семью позор, если в самое ближайшее время не выйдет замуж…
– Мне известна эта история! – резко перебила Мэриголд.
– Знаю, – вздохнула Тилли.
Эван лежал на спине, укрывшись до подбородка. Простыни вокруг его колен бугрились и пучились. Уна Плезанс, красная и потная, вылезла из-под них, тяжело дыша, и упала на плечо Эвану. Чуть погодя она приподняла простыню, поглядела на мягкий, сморщенный «червячок» Эвана, печально завернутый набок, и хихикнула. Эван заплакал.
Домой он приехал рано, разделся на задней веранде и направился в ванную. Его жена сидела у радиоприемника и спокойно вязала.
– Здравствуй, Эван, – негромко сказала она. – Как прошла поездка в Мельбурн?
– Хуже, чем я рассчитывал, – рассеянно ответил он.
Эван сидел на унитазе, зажав в руке смятый кусок туалетной бумаги, как вдруг дверь распахнулась. Мэриголд встала на пороге и оперлась на косяк, продолжая работать спицами.
– Мне плохо, – пожаловался Эван. – Я, наверное, чем-то болен.
– Мне тоже было плохо. Из-за тебя, Эван, мне постоянно было плохо, но Тилли Даннедж меня вылечила.
– Что?
Мэриголд вздохнула:
– Ты все время мне изменял, да?
– Она сумасшедшая, мы можем упечь ее в…
– Она не сумасшедшая, Эван, она твоя дочь. – Мэриголд недобро улыбнулась и проговорила издевательским голоском: – Бедному Эвану нехорошо, и я знаю почему. Тилли умница!
