Нильс Хаген - Московские истории
– Нильс Хаген?
Я понял, что, даже если совру, это мне не поможет. В голове пронеслось бегущей строкой: «Ох, Нильси, Нильси, куда ты опять влез? У тебя жена, сын…»
– Садитесь в машину, – так же спокойно приказал человек-рептилия. Не предложил, а именно приказал, черт меня побери!
Внутри, где-то в середине организма, в том месте, которое русские называют «под ложечкой», а датчане – «пещерка», у меня сделалось пусто-пусто. И холодно.
Я открыл заднюю дверцу и сел на кожаный диван. В машине пахло богатством, настоящим, а не показным. Дорогой табак, «Джон Варватос» и нотка ружейного масла. Человек в сером костюме, сидевший в глубине салона, был мне незнаком, но я сразу понял, что он прекрасно знает, кто я такой.
– Слушаю вас, – сказал я, морщась от шума в ушах, – проклятый «пиратский ром» то и дело накатывал на меня девятым валом, мешая адекватно воспринимать действительность.
– Нет, – покачала головой серый костюм. – Это я вас слушаю. Александр, поехали.
Человек-рептилия за рулем коротко кивнул, и автомобиль вальяжно выехал со двора под ленивыми взглядами охранника в будке у шлагбаума. Я лихорадочно думал, что делать, какую линию поведения избрать. Собственно, это было бы понятно, знай я, с кем имею дело. Но мои… похитители? Да, пожалуй, что именно похитители, так вот – они хранили загадочное молчание, угнетавшее меня сильнее всего.
– Может быть, вы зададите какие-то вопросы, представитесь, наконец? – Во мне закипало раздражение. – Что вам вообще от меня нужно?
– Узнать, что он вам поручил, – проигнорировав первый мой вопрос, сказал серый пиджак. – Куда и зачем он вас послал?
Я вспомнил фразу Петра: «Это он тебя послал?» – и понял, что превратился в футбольный мяч, который летит от одного игрока к другому. С другой стороны, стало немного легче понимать, что происходит – это люди Владимира или Альберта, которые следили за квартирой Петра. Обнаружив меня сперва входящим, а затем выходящим из квартиры, они получили указание провести беседу и выяснить, о чем мы говорили.
Что ж, все ожидаемо и понятно. А если учесть, что большинство работников служб безопасности российских бизнесменов – выходцы из российских же спецслужб… Да, вечер переставал быть томным.
– Я прошу прощения, – сказал я как можно увереннее. – Меня никто никуда не посылал.
– О чем вы общались с Петром Евгеньевичем?
– Это был разговор личного свойства, не касающийся третьих лиц.
– Вы, господин Хаген, иностранец, – сказал серый пиджак, – и, наверное, не в курсе, что у нас в России всегда принято отвечать на вопросы, если их задают люди, знающие, что такое вежливое обращение. У нас вообще наступила эпоха вежливых людей.
Это была угроза, преподнесенная в той циничной форме, которую так любят спецслужбисты. Такая манера поведения противопоставлялась развязным «базарам», свойственным так называемым бандюкам, бизнесменам, сколотившим свое состояние в девяностые годы, время, о котором сами русские предпочитают поскорее забыть. Однако нужно было как-то поддерживать разговор, дабы уйти от конфликтной ситуации, чреватой для меня многими неприятностями, и я кивнул:
– Конечно, я очень ценю вежливость и хорошие манеры, но поверьте – я и в самом деле не понимаю, о чем вы меня спрашиваете. Будьте добры, задайте прямой вопрос.
Серый пиджак кольнул меня злым взглядом маленьких глазок и процедил:
– Он интересовался возможностью взять кредит в вашем банке для погашения долга?
«Ах вот оно что…» – подумал я и тут же ответил, дабы у моего визави не возникло и тени сомнения:
– Разумеется, нет. Мы вообще не говорили о делах. Петр… находится в депрессии. Я просто его поддержал, мы выпили за рождение… да, за рождение моего сына, немного поговорили – и все.
– Может быть, может быть, – загадочно и неопределенно сказал серый пиджак. – Я ценю откровенность и вижу, что вы говорите правду. Что ж, спасибо. Извините за беспокойство. Александр!
«Мерседес» остановился. Я огляделся – Бережковская набережная.
– Всего доброго!
Я вышел, кивнул.
– Всего хорошего.
Машина, мигнув поворотником, умчалась в сторону Мосфильмовской улицы. Я стоял на тротуаре и не знал, что делать. С одной стороны, резона лезть в разборки Петра с друзьями стало еще меньше – уж очень серьезными были лица у серого пиджака и рептилии, а с другой – меня взяла простая человеческая злость, и я набрал номер, оканчивающийся на ноль семь, ноль семь, ноль семь.
Трубку долго никто не брал, видимо, Петр спал, но я был настойчив. Наконец он снизошел до ответа:
– Кто там с тобой в машине был? Вован? Альберт? – спросила трубка, и стало ясно, что Петр не спал. Как минимум с того момента, как я покинул его квартиру.
– Нет, – зло ответил я.
– А кто?
– Они не представились. Что происходит, черт тебя подери?
– Я же сказал… сложно.
И тут, неожиданно для меня самого, злость моя начала перерастать в любопытство.
Глава 3
Домой я, вопреки обещанию, добрался только к позднему вечеру. Сперва пришлось ловить такси, возвращаться к дому Петра, забирать машину. Потом обнаружились срочные вопросы по работе, которые необходимо было решать на бегу. В итоге пришлось захватить домой несколько дел и охапку почты.
Арита на этот раз восприняла мое опоздание спокойно. Более того, на губах ее играла довольная улыбка. Я поглядел на жену с опаской. Не успел я прийти в себя от непредсказуемости перепадов настроения беременной супруги, как их сменили перепады настроения молодой кормящей матери. Перепады порой еще более непрогнозируемые и пугающие.
– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался я.
– Не-ет, – протянула Арита, – просто рада тебя видеть!
Я кинул ворох конвертов на стол и с искренней радостью обнял жену. Радость длилась недолго. Небрежно брошенная кипа конвертов съехала на пол. Арита присела на корточки, чтобы собрать рассыпавшуюся корреспонденцию, и переменилась в лице. От милой улыбки ласковой супруги не осталось и следа.
– Это что еще за письмо? – сурово процедила жена.
В руке у Ариты был длинный плотный кремовый конверт.
– А что с ним не так? – осторожно поинтересовался я, не зная, чего ждать.
– Почерк женский, – холодно прокомментировала жена.
– Ари, что за ерунда? Как вообще можно отличить мужской почерк от женского?
– По почерку, – с непробиваемой уверенностью ответила супруга.
– Это деловая корреспонденция. – Я попытался взять у жены злосчастный конверт, но не тут-то было.
Арита с подозрительностью Пинкертона разглядывала адрес отправителя.
– Хорошо, – сдался я. – Открой его, пожалуйста, и прочти.
– Вот еще. – Арита фыркнула и бросила конверт на стол. – Я не читаю чужие письма.
Вид у супруги при этом был такой, что мне осталось лишь самому открыть конверт и прочесть вслух.
В конверте оказалось приглашение в Санкт-Петербург на открытие нового ресторана. Ресторан открывал один очень важный клиент нашего банка.
– Поедешь? – поинтересовалась Арита, когда я закончил читать.
Я задумался. Если честно, открытие можно было бы и пропустить. Позвонить клиенту, извинится, объяснить, что у меня маленький ребенок, дела… С другой стороны, поездка в Санкт-Петербург отвлекала меня от истории с Петром. Да и не мешало немного развеяться, перевести дух после рождения сына.
– Поеду, – решил я.
* * *У меня странные отношения с Санкт-Петербургом. Я понимаю, что это часть России, но это другая Россия, непохожая на остальную страну. Есть в этом городе что-то двуликое. Сочетание белых ночей с мрачными пасмурными днями и безумной красоты центральных проспектов с угрюмым запустением уродливых дворов. Этот город будто бы привлекает гостей, но не очень-то жалует местных жителей. Даже в названии здесь есть обман. Сам город – Санкт-Петербург, а окрестности его – Ленинградская область.
Вообще у Санкт-Петербурга много имен. Прежде его называли и Петроградом, и Ленинградом. Есть и неофициальные названия: просторечное Питер, или возвышенное Северная Пальмира, или даже Северная Венеция. Надеюсь, в этой Северной Венеции хотя бы нет пусковых шахт[19].
С точки зрения туриста, здесь есть на что посмотреть. Более того, чтобы по-настоящему увидеть город, в Санкт-Петербурге нужно прожить не одну неделю. Я знаю, бывал здесь часто и каждый раз находил что-то новое.
На презентации ресторана с непонятным названием «Мираодор» народу было много, но суеты не наблюдалось. Гости наслаждались происходящим, попивая хорошее, но не самое дорогое шампанское, наблюдали за шеф-поваром, который очень ловко сооружал на глазах у публики самые разные тапас. Приятная музыка добавляла атмосфере расслабленности. И я подумал, что решение ехать в русскую «Северную Венецию» было правильным.
Подцепив бокал шампанского, я влился в ближайшую большую компанию, разговаривающую ни о чем, и окончательно расслабился. Компания оказалась не напрягающей. Шампанское приятно шумело в голове, давая эффект легкого опьянения и ощущение праздника. В общем, все было славно, но отчего-то в какой-то момент я почувствовал себя неуютно.
