Нильс Хаген - Московские истории
Подцепив бокал шампанского, я влился в ближайшую большую компанию, разговаривающую ни о чем, и окончательно расслабился. Компания оказалась не напрягающей. Шампанское приятно шумело в голове, давая эффект легкого опьянения и ощущение праздника. В общем, все было славно, но отчего-то в какой-то момент я почувствовал себя неуютно.
Знаете, бывает такое ощущение, будто кто-то смотрит тебе в спину, и от этого между лопаток начинает зудеть. Именно такой зуд я и почувствовал, даже несмотря на выпитое.
Я обернулся.
В стороне от меня в компании пары дородных дядек стоял лощеный мужчина в дорогом элегантном костюме. Стоило мне только поймать его взгляд, как он улыбнулся и подмигнул с каким-то неуместным озорством.
В лице элегантного мужчины было что-то знакомое. Но мне никак не удавалось вспомнить, где я мог его видеть.
Стоять с вывернутой головой становилось уже неприлично, кроме того, кто-то из моих собеседников спросил о чем-то, я ответил невпопад, вызвав всеобщее веселье, и поспешно вернулся в компанию. Разговор потек своим чередом, но элегантный мужчина не давал мне покоя. Откуда бы я мог его знать? И откуда он меня знает? И какого черта он завладел моими мыслями?
И тут меня как током ударило. Мужчину за моей спиной звали Владимиром. А Петр, который нас с ним когда-то познакомил, называл его при нашей последней встрече Володькой.
Я снова кинул взгляд через плечо. Да, это определенно он – ошибки быть не могло. Вот только в отличие от Петра Владимир не казался ни напряженным, ни удрученным, ни подавленным. Напротив, он выглядел цветуще и, судя по тому, каким я его помнил, набрал с десяток килограммов.
Я извинился перед своими собеседниками и поспешил к Владимиру, но так до него и не дошел. На полпути меня поймал организатор мероприятия.
– Здравствуйте, Нильс! – остановил меня, подхватив под руку, наш важный клиент. – Искренне рад вас видеть.
Он мило улыбался, и я вежливо улыбнулся в ответ.
– Спасибо за приглашение.
– Что вы! Пустяки. Слышал, у вас прибавление?
– Простите?
Я в самом деле не понял, что имел в виду мой собеседник под «прибавлением». Если речь о прибавке жалования, то это как минимум бестактный вопрос. Даже для очень важного клиента. Но речь шла совсем о другом. Под «прибавлением» он имел в виду рождение моего сына.
Пока мы разбирались в языковых тонкостях и обменивались дежурными вежливостями, Владимир куда-то ушел. Я попытался его искать, но он будто испарился. Пропал, оставив неприятный зуд между лопаток, вернув мысли о Петре и напрочь лишив меня праздничной расслабленности.
* * *Владимир нашелся сам. Ближе к концу вечера он появился передо мной вполне довольный жизнью и со сверкающей улыбкой.
– Господин Хаген! А я уже было подумал, что обознался.
Он подошел ближе и со значением пожал мне руку:
– Какими судьбами?
– Меня пригласили, – честно ответил я. – А вы?
– А я по дружбе.
– Я слышал, у вас дела идут не лучшим образом.
– От кого слышали? От Петьки, что ли?
Внутри что-то неприятно сжалось. В голове замельтешили нехорошие мысли, окончательно вытесняя остатки праздничного настроения. Откуда Владимиру могло быть известно о том, что я встречался и разговаривал с его другом? А может, я зря нагнетаю? Ведь у нас с Владимиром не так много общих знакомых, и это могло быть просто предположением…
– Скажу по секрету, – с улыбкой продолжал Владимир, – это у Петьки дела идут не лучшим образом. А у меня все чудесно. Я же не только с ним работаю.
– А с кем еще?
Владимир перестал улыбаться и посмотрел на меня с укором:
– Ну, знаете, господин Хаген, от европейца я такой бестактности не ожидал. Допустим, у меня несколько новых проектов с учредителями этого заведения.
– Ресторанные?
– Нет, лофтовые, – усмехнулся Владимир, – разве Петр вам об этом не рассказывал?
«Или он все-таки знает о нашей встрече?» – метнулось в голове.
– Извините европейцу бестактность, но я интересуюсь не просто так. Мне интересно, не ваши ли серьезные люди в серых пиджаках катали меня на машине по Москве пару недель назад.
– Какие люди? – Владимир сохранял дружелюбие, но в голосе его появились тщательно скрываемые нотки раздражения.
Он либо очень хорошо притворялся, либо и в самом деле не понимал, о чем речь. В любом случае играть в недомолвки дальше было глупо, и я предельно откровенно рассказал ему и про человека в сером костюме, и про то, как я оказался в его черном «Мерседесе», и про то, как я до того побывал у Петра.
Владимир слушал меня без улыбки.
– Петр, может, мне и не столь близкий товарищ, – закончил я, – но эта история меня беспокоит.
– Не лезли бы вы в это дело, господин Хаген, – процедил Владимир сквозь зубы.
– Я и не лез, пока неизвестные люди не стали насильно сажать меня к себе в машину и разговаривать со мной намеками и угрозами, – ответил я.
Владимир посмотрел на меня оценивающим взглядом и махнул рукой.
– Черт с вами! Я расскажу одну историю, но только вы ее сразу забудете.
И он рассказал.
А все началось с возможности. У Владимира появилась возможность поставить своего человека на должность зампреда в одну очень серьезную госкомпанию. Через этого человека проходили все закупки газа и мазута, так что назначение сулило большие прибыли. Владимир воспользовался шансом и подтолкнул на должность своего знакомого, а в качестве трейдера подключил другого своего знакомого – Петра.
– Петька тогда работал на своих европейцев и грезил о собственном деле, так что за возможность он уцепился сразу. Ну, вы же понимаете, господин Хаген.
Я кивнул.
– Вы его использовали.
– Мне не нравится такой оборот, – поморщился Владимир. – Я предложил ему коридор возможностей. Он согласился. Мы все друг друга используем, так или иначе. Вот вы сейчас используете меня. Так что давайте не будем говорить об этом в таком пренебрежительном тоне. Петька уцепился за возможность перестать работать на кого-то и начать работать на себя. О последствиях он не думал, и я мог это понять – бывают перспективы, от которых кружится голова и отключается умение анализировать.
Теперь у Владимира был свой человек, сидящий на распределении газа и мазута. И свой трейдер – торговец ради торговли, извлекающий деньги из самого процесса. Вот только торговец этот был исключительно на бумаге. Чтобы начать серьезную работу, Петру и его новоиспеченной трейдерской компании необходим был стартовый капитал. Тут Владимир подключил к делу еще одного знакомого. Такого, который вызывал бы доверие и у Петра. Таким знакомым стал Альберт.
Когда-то они учились вместе и были дружны. Вот только истории у них были разные. И если Петр, которого вывезли за рубеж родители, бежавшие с тонущей лодки под названием СССР, долго и трудно работал на стороне, делая карьеру, то Владимир был бизнесменом по наследству. Всё – и деньги, и фирмы, и связи, и возможности – досталось ему от отца. А Альберт… Альберта в свое время очень удачно пристроила мама. Мама «поступила» его в отдел кредитования одного среднестатистического банка, мама направляла его и ежедневно напутствовала, объясняя: чтобы что-то получить, надо что-то вложить. И Альберт вкладывал себя. Свои мозги, силы, целеустремленность, пока не доработался до зампреда в уже более крупном частном банке, а дальше последовала солидная репутация и солидная клиентура. Его-то и подтянул к общей схеме Владимир.
В отличие от Петра, у Альберта не потемнело в глазах от перспективы, ведь он рисковал деньгами. Причем деньгами чужими. Но и упускать шанс не хотелось. Альберт пообещал дать кредит, но взамен за эту услугу потребовал долю в компании Петра.
Старые друзья ударили по рукам, и дело закрутилось.
– То есть Альберт дал денег, Петр стал трейдером, ваш человек сел в кресло с возможностью направлять ресурс, а вы? Ваша доля участия?
– А я – организатор, – улыбнулся Владимир. – Анекдот про челночную дипломатию слышали?
Я помотал головой.
– Однажды у госсекретаря США Генри Киссинджера спросили, что такое челночная дипломатия? Знаете, что он ответил?
– Не имею представления, – пожал плечами я.
– Он сказал: «Это очень просто! Поясню на примере. Допустим, вы хотите методом челночной дипломатии выдать дочь Рокфеллера замуж за простого парня из русской деревни. Я еду в русскую деревню, нахожу там простого парня и спрашиваю: «Хочешь жениться на американской еврейке?» Он мне: «Зачем?! У нас и своих девчонок полно». Я ему: «Да. Но она – дочка миллиардера!» Он: «О! Это в корне меняет дело!» Тогда я еду в Швейцарию на заседание правления банка и спрашиваю: «Вы хотите иметь президентом сибирского мужика?» «Фу!» – говорят мне в банке. «А если он при этом будет зятем Рокфеллера?» «О! Это в корне меняет дело!» Тогда я еду к Рокфеллеру и спрашиваю: «Хотите иметь зятем русского мужика?» Он мне: «Что вы такое говорите, у нас в семье все финансисты!» Я ему: «А он как раз – президент правления швейцарского банка!» Он: «О! Это в корне меняет дело! Сюзи! Пойди сюда. Мистер Киссинджер нашел тебе жениха. Это президент швейцарского банка!» «Фи… – говорит Сюзи, – все эти финансисты – дохляки!» А я ей: «Да! Но этот – здоровенный сибирский мужик!» – «О-о-о! Это в корне меняет дело»».
