Сара Уотерс - Ночной дозор
Видимо, он почувствовал нерешительность Микки. Кей услышала, как мужчина спросил:
– Плохо дело?
– Не так чтоб очень, – ответила Микки. – Просто вы стали этаким ежиком. Теперь не шевелитесь и молчите. Надо заткнуть дырки. Иначе пивка вам больше не пить – все обратно выльется.
Мужчина не слушал либо не слышал.
– Что с мамой? – перебил он. Потом сипло крикнул, обращаясь к Кей: – Это моя мать!
– Не дергайтесь и молчите, – повторила Микки. – С мамой все в порядке.
– Как девочки?
– И с ними все хорошо.
Мужчина поперхнулся пылью. Микки придержала ему голову, чтобы откашлялся. Кей представила, как от сотрясения вновь открываются порезы и глубже уходят оставшиеся осколки… Вместе с тем сознание отмечало монотонный гул самолетов над головой. Было слышно, как на соседней улице оползла и с треском рухнула крыша. Кей заработала сноровистей.
– Как у тебя, Партридж? – окликнула она, завязав бинты. – Долго еще?
– Почти все.
– А ты, Микки?
– Будем готовы вместе с вами.
– Хорошо.
Кей развернула носилки. Появившийся боец помог уложить старуху и подоткнуть одеяло.
– Как понесем? – спросила Кей, когда все было готово. – Через сад на улицу выйдем?
Боец помотал головой:
– Здесь – нет. Придется опять через дом.
– Через дом? Черт! Тогда лучше поспешить. Поднимаем? Ну, раз-два, взяли…
Почувствовав, что ее поднимают, старуха наконец открыла глаза, удивленно огляделась и прошептала:
– Чё это вы делаете?
Кей крепче ухватила носилки.
– Везем вас в больницу. У вас сломаны ребра. Но все будет хорошо.
– В больницу?
– Вы не могли бы лежать спокойно? Это недолго, правда. Нужно вынести вас к фургону.
Кей говорила так, словно обращалась к подруге – скажем, Микки. Ее бесила манера полицейских и медсестер разговаривать с ранеными, точно с идиотами: «Все хорошо, дорогуша. Ну-ну, мамочка. Об этом не волнуйтесь».
– Вот и сын ваш идет, – сказала она, увидев, что Микки помогает окровавленному человеку встать. – Партридж, у тебя девочки готовы? Всем внимание. Двинулись. Быстро, но плавно.
Неровным строем они вошли в кухню. Свет заставил зажмуриться и прикрыть глаза. А потом девочки увидели, какие они грязные и изрезанные, как жутко выглядит окровавленный отец с забинтованным лицом. Они расплакались.
– Ничего, ничего, – говорила потрясенная мать. Ее все еще колотило. – Все в порядке, правда же? Филлис, запри дверь. Эйлин, захвати чай. И закрой банку с солониной. Чтоб потом… О боже! – Она дошла к выходу из кухни и увидела разверзшийся хаос. Не веря глазам, женщина схватилась за сердце, – Господи ты боже мой!
Девочки, шедшие за ней, вскрикнули.
Оскальзываясь, Кей с бойцом выруливали среди развалин. От каждого шага поднимались тучи пыли, перьев, сажи. Наконец добрались к краю того, что некогда было палисадником. Пара мальчишек катались на дверцах фургона.
– Помочь ничего не надо, мистер? – спросили они то ли бойца ПВО, то ли Кей.
– Ничего не надо, – ответил боец. – А ну-ка, марш в укрытие, пока вам тут бошки не поотрывало! Где ваши матери? Вы что думаете, это вам шмели гудят?
– Ой, кто это? Бабушка Парри? Ее убило?
– Брысь отсюда!
– О боже мой! – все повторяла женщина, пробираясь через руины своей квартиры.
В фургоне были четыре железные койки, наподобие тех, что использовались в укрытиях. Светила тусклая лампочка, но обогрева не было вовсе; Кей укрыла старуху еще одним одеялом, брезентовым ремнем пристегнула к койке и положила две грелки – под колени и к ступням. Микки привела мужчину. От крови и пыли глаза его слиплись окончательно; подсаживая в фургон, Микки переставляла его руки и ноги, словно сам он забыл, как ими пользоваться. Следом пришла жена. Она уже стала подбирать всякие мелочи: клетчатый шлепанец, цветок в горшке.
– Как же я все брошу? – сказала она, когда боец попытался усадить ее в машину Партридж, чтобы везти на пункт первой помощи. Женщина заплакала. – Может, вы сбегаете за мистером Грантом? Вон его дом через дорогу. Он присмотрит за вещами. Пожалуйста, мистер Эндрюс!
Меж тем Партридж урезонивала девочку:
– С собакой нельзя.
– Тогда я не поеду! – Девочка заплакала и крепче стиснула взвизгнувшую собачонку. Потом взглянула под ноги: – Ой, мам! Фотка дяди Патрика вся на кусочки разбилась!
– Да пусть едет с собакой, – сказала Кей. – Ничего страшного.
Ладно, пускай Партридж сама разбирается, решила она, спорить нет времени. Кивнула Микки, сидевшей с ранеными, закрыла дверцы и побежала протереть ветровое стекло – простояв на улице двадцать с небольшим минут, машина вся покрылась толстым слоем пыли. Кей влезла в кабину и запустила мотор.
– Эндрюс, последи за покрышками, ладно? – крикнула она, перед тем как разворачиваться.
Не дай бог сейчас проколоть шину. Боец отошел от женщины с девочками, посветил на колеса и махнул рукой.
Кей двигалась опасливо и прибавила скорость, лишь когда дорога расчистилась. С ранеными правила предписывали держать шестнадцать миль в час, но она, представив, каково сейчас старухе со сломанными ребрами и ее окровавленному сыну, ехала быстрее. Время от времени Кей пригибалась к ветровому стеклу и смотрела в небо. По-прежнему надсадно выли самолеты и звонко лаяли зенитки, но за ревом мотора было не разобрать: проскочили самое пекло или к нему-то и едут.
В стенке кабины имелось раздвижное окошко, и Кей слышала, как прямо за ее головой в фургоне копошится Микки. Не отрывая глаз от дороги, она чуть повернулась и спросила:
– Порядок?
– Почти, – ответила Микки. – Вот только бабулю растрясло.
– Я уж и так стараюсь.
Кей до рези в глазах вглядывалась в дорогу, безнадежно пытаясь объезжать рытвины и ухабы.
Они подъехали к приемному покою госпиталя на Хосферри-роуд; дежурная сестра выбежала навстречу, пригибаясь, словно от дождя. Следом неспешно шествовала старшая сестра, абсолютно невозмутимая к вспышкам и разрывам.
– Все не можешь с нами расстаться, Лэнгриш? – Она перекрикивала очередной залп зениток. – Ну, с чем пожаловали сегодня?
Крылья чепца полногрудой светловолосой сестры на концах закручивались в острия; всякий раз Кей вспоминала рогатые шлемы викингов, какие встречаются у оперных певцов. Сестра послала за каталкой и инвалидным креслом, шугая санитаров, точно гусей. Когда изрезанный мужчина стал заторможенно выбираться из фургона, она подстегнула и его:
– Живей, пожалуйста!
Кей с Микки осторожно положили старуху на каталку. Микки уже пришпилила бирку с адресом и временем происшествия. Бабка испуганно сучила руками; Кей ее придержала и успокоила:
– Не волнуйтесь. Все будет хорошо.
Мужчину усадили в инвалидное кресло. Он похлопал Микки по руке:
– Спасибо тебе, сынок.
Все это время он принимал ее за парня – видел-то лишь мельком в самом начале.
– Бедняга, – сказала Микки, когда они с Кей уселись в фургон. Она пыталась обтереть измазанные кровью руки. – Шрамов до черта останется, да?
Кей кивнула. Вообще-то, благополучно сдав мужчину и его матушку, она уже почти забыла о них. Мысли были заняты маршрутом возвращения на Долфин-Сквер; по-прежнему нескончаемо гудели самолеты и рявкали зенитки. Кей пригнулась к рулю, снова вглядываясь в небо. Микки тоже взглянула, потом опустила стекло и высунула голову наружу.
– Ну что там? – спросила Кей.
– Поди разбери. Вон пара самолетов, прямо над башкой. Вроде кругами ходят.
– Над нами кружат?
– Кажись, так.
Кей газанула. Микки рукой придерживала колотившуюся о дверцу каску.
– Поймали в прожектора! – докладывала она. – Теперь потеряли… Сейчас… Опаньки! – Микки проворно втянула голову в кабину. – Зенитки зашмаляли.
Кей свернула за угол и посмотрела вверх. В луче прожектора плыл сияющий самолет. К нему взмыла огненная трасса, которая летела будто в тишине – казалось, цепочка резвых огоньков, следящих дымками, не связана с ощутимым грохотом орудий. Однако вскоре внимание забрали посыпавшиеся осколки. С равными промежутками времени они барабанили по крыше и капоту фургона, словно пилоты бомбардировщиков захватили с собой кухонную утварь и теперь опорожняли ящики с вилками и ножами.
Потом раздался удар ощутимее, за ним еще один, и дорога впереди вдруг вспыхнула ослепительно белым светом. Самолет сбросил зажигалки, одна взорвалась.
– Круто! – сказала Микки. – Чего делать?
Кей машинально сбросила газ, нога ее зависла над тормозом. Инструкция приказывала не останавливаться, что бы ни случилось по дороге. Любое происшествие могло привести к гибели. Однако каждый раз было трудно всего лишь удирать от опасности.
Кей приняла решение и остановила фургон как можно ближе к плюющемуся искрами цилиндру. Открыла дверцу и выпрыгнула наружу.
– Не хочу, чтобы улица сгорела. По фиг, что скажет Бинки.
Оглядевшись, Кей заметила мешки с песком, грудой лежавшие перед окном дома; оберегая от взбесившегося магния лицо и руки, она подтащила и бросила мешок на зажигалку. Белый свет исчез. Но дальше по улице вспыхнула еще одна бомба. Кей поволокла к ней второй мешок. Зажигалки, которые лишь тлели, она отшвыривала ногой, и те катились, злобно пыхая искрами. На помощь пришла Микки, а через минуту к ним присоединились мужчина и девочка, выбежавшие из дома; все они носились по улице, точно сбрендившие футболисты… Несколько зажигалок упали на крыши и в палисадники, где их было не достать; одна примостилась на деревянную табличку «Сдается», которая уже занялась.
