Барбара Пим - Почти ангелы
Кэтрин было удивилась, но потом сообразила, что он скорее всего сентиментальную литературу не читает.
– По сути, это и есть конец. Они идут гулять под дождем, и он вдруг чувствует, что есть что-то приятное в английской мороси… Я не закончила, но уже ясно, как все пойдет. А капли дождя могут бить по листьям мангровых зарослей? И ямс с полей носят женщины? Не хотелось бы насажать ляпов.
– Жаль, – начал он, прибегая к своему любимому обороту для рецензий, – что остальные не так дотошны, как вы. Авторы научных журналов хуже всего. Я часто нахожу…
В этот момент его окликнули. Кэтрин увидела, как на Аларика надвигается продубленный мужчина с блеском «старого моряка» в глазах. За ним семенила затрапезная маленькая женщина, непритязательная, почти забитая с виду. Аларик представил пару как Мортимера Джессопа и его сестру мисс Джессоп, у которой как будто и имени не было и которая не принимала участия в разговоре, состоявшем из пространных реминисценций Мортимера Джессопа о событиях в Африке, перемежаемых краткими комментариями Аларика. Кэтрин попыталась разговорить мисс Джессоп так, как, на ее взгляд, одна женщина способна расположить к себе другую: мелкими замечаниями о погоде и товарах в витринах. Но особым успехом ее попытка не увенчалась, и через какое-то время она сдалась и стала слушать беседу мужчин. Разговор ее даже увлек, хотя смысла в нем как будто не было.
– …отношение туземцев, – рокотал Мортимер Джессоп. – Вы же помните, как высказался консул, коротко и по делу. В том смысле, что если бы он потрудился прочесть доклад Крэбба о передаче инвентаря, то нашел бы ключи именно там, где говорилось, – под ковриком! Правительство же послало туда войска – это было в двадцать втором, конечно, еще до вас. Вы же понимаете, что именно поэтому нельзя было провести железную дорогу напрямую? Пришлось класть рельсы в обход территории. Все эти благородные дикари и прочая сентиментальная чепуха. Уж я-то знаю, что сделал бы на их месте.
– Вы проложили бы железную дорогу напрямую, мистер Джессоп? – спросила, поднимая на него глаза, Кэтрин.
Мортимер Джессоп осекся, потеряв нить рассуждений. Возможно, он привык только к сестре в качестве слушательницы и не ожидал комментариев.
– Уж я бы, как сегодня говорят, поставил на фарт. – Он лающе хохотнул.
– Полагаю, нам пора идти, – заметил, глянув на часы, Аларик.
– Слышал, вы работаете в лондонском офисе, – сказал Мортимер Джессоп.
– Да, на полставки. Сегодня у меня выходной, – объяснил Аларик.
– Что поделываете? Непыльная работенка, полагаю? Разносите подносы с чаем по коридорам? – добродушно хохотнул Мортимер Джессоп. – Мне бы такое, боюсь, не подошло, мне надо быть под открытым небом. Живу теперь в Баронс-корте, – добавил он, словно это имело какое-то отношение к его предыдущей фразе.
Кэтрин вообразила необозримые феодальные просторы, хотя знала, что Баронс-корт всего лишь следующая станция за Западным Кенсингтоном.
– Мне уже правда надо идти, – сказала она.
– Да и нам тоже, – откликнулся Мортимер Джессоп. – У нас ленч с нашей давней приятельницей миссис Боун, а кормит она очень даже неплохо – обычно птицей. Ну, Лидгейт, приятно было вас повидать. – Он собрался было уходить, потом повернулся вдруг и сказал Аларику театральным шепотом: – Кстати, кто был тот карлик, с которым я видел вас посреди дороги в сорок пятом?
Кэтрин, ожидавшая ответа в духе «это была не дама, а моя жена», с удивлением услышала довольно чопорный ответ Аларика:
– Это был Панти Ба собственной персоной.
На том мистера Джессопа и его сестру унесло порывом смеха первого.
Ответить на заявление Аларика было нечего. Любое замечание было бы неловким, вероятно, даже нелепым – во всяком случае из ее уст, решила Кэтрин.
– Вождь местного племени, – уловив ее любопытство, объяснил Аларик.
– Ну и странные же у них имена. – Она начала собираться. – Большое спасибо за кофе. Я рада, что тут на вас наткнулась.
– Да, приятно было снова вас повидать, – довольно церемонно произнес он. – Возможно, будут другие случаи?
Вопрос повис в воздухе. Улыбнувшись ему, Кэтрин пробормотала что-то невразумительное.
– Я иду в винный отдел, – сказал он, – надо забрать новый список.
– О, а я как раз взяла. Держат марку, надо признать. Понимаете, я храню их, чтобы читать.
– И я тоже. Вешаю у стола, – с удивлением произнес Аларик.
– Значит, у нас есть что-то общее, – строго констатировала Кэтрин. – Такое утешение находить это в людях.
Надо же, как совпало, что у нас общая странность, думала она, ожидая, когда зажжется зеленый свет, чтобы перейти улицу. Мелочь, но как будто доброе предзнаменование, хотя она не знала, чему именно. Им суждено провести вместе долгие вечера, читая друг другу выдержки из винных карт? Возможно, такое следует предвкушать, подумала она и улыбнулась сама себе посреди машин. Ноги ей обдували жаркие выхлопы автобусов, а она все еще стояла, упустив свой шанс перейти, поскольку была слишком поглощена… и надо же какой нелепицей! Тут перед ней возник затор в движении, и она поймала себя на том, что заглядывает в окно машины, – большого, несколько старомодного лимузина с жемчужно-серой обивкой и серебряными вазами с душистым горошком у окон. Сидящая в нем пара – вычурно одетая кукольная женщина поблекшей миловидности и священник с клочковатой бородой – была увлечена разговором. Когда лимузин тронулся, Кэтрин увидела, как священник кладет ладонь на локоть женщины.
Было в этой сценке что-то тревожащее, хотя она не могла бы сказать, почему. В самом жесте не было ничего фамильярного или неуместного: вероятно, священник просто подчеркивал какие-то свои слова, и все равно тут чудилось что-то неправильное. Кэтрин в глаза эту пару раньше не видела, но ей казалось, что она должна их знать. Ей вспомнился недавний разговор с Марком и Дигби: те смеялись над тем, как профессор Мейнуоринг разъезжает в похожей машине с их патронессой миссис Форсайт. Если это действительно миссис Форсайт, то священник рядом с ней, несомненно, ее исповедник. Решительно никаких нет причин, почему нельзя исповедоваться в «Даймлере», хотя это несколько необычно. Вот только священник слишком уж напоминал того, кто пил чай в саду с Лидгейтами и мисс Кловис, когда они с Томом навещали Дейдре. Странно… Но так ли уж странно, если подумать? Разве их не мог свести общий интерес к Африке? Известно ведь, что на его счету и более странные дела…
14
– Хотелось бы знать, я хорошо выгляжу? – Марк отступил на шаг, чтобы Том с Дигби могли получше его рассмотреть.
– Не вижу никаких изъянов, – ответил Дигби. – Правда, опыта в таких делах у меня нет. Том вращался в мире, где устраивают танцы для дебютанток, пока не узрел свет и не вышел из племени, вот его и спрашивай.
– Сойдешь, – уклончиво ответил Том. – Костюм как будто вполне нормально сел. Полагаю, ты вставишь в петлицу белую гвоздику?
– Да, наверное, хотя, по правде, предпочел бы что-нибудь поэкзотичнее. Какая жалость, что в тех немногих случаях, когда мужчинам позволено носить цветы, это обязательно что-то неинтересное. Только представьте себе, как смотрелись бы орхидеи на ветке.
– Моя тетя надеется на по меньшей мере двух молодых людей, – сказал Том, – поэтому тебе придется как-то восполнить наше отсутствие. Она совсем извелась, иначе не закидывала бы сети так широко. Моя кузина такая высокая, бедняжка. У нее большие золотые стопы, насколько мне помнится?
– Золотые стопы? – с опаской переспросил Марк.
– Да, так мне помнится. Наверное, когда я в последний раз ее видел, на ней были золотые вечерние туфли.
– А шампанского много будет? – с толикой зависти спросил Дигби.
– Реки, – откликнулся Том. – По всей очевидности, комнату, где они должны танцевать, и двор позади дома превратили в подобие португальской рыбацкой деревушки – повсюду сети висят и все такое.
– Это вы называете забавой, да? – поинтересовался Дигби. – Оптическая иллюзия? Самообман?
– Да, комнату нельзя оставить как есть, – согласился Том. – Моя тетка пригласила тебя на обед перед танцами, Марк?
– Да, и, надеюсь, это хороший знак. Я думал, только немногих избранных зовут на настоящий обед, или это потому, что она знает о моем финансовом положении и пытается выказать доброту?
– Если так, тебе не следовало соглашаться, – вставил Дигби. – Даже у антропологов должна быть гордость.
– Я ей сказал, что ты очень высокий, – объяснил Том. – Думаю, она поэтому тебя пригласила. Самый подходящий в светском плане и самый высокий – полагаю, ты найдешь, что это основные критерии. У тебя есть деньги на такси?
– Да, спасибо. Еще какие-нибудь советы будут?
– Нет, увидимся завтра. Следует подумать о продолжении, если хочешь быть абсолютно корректным.
– Цветы послать, и все такое? – небрежно спросил Марк. – Про это-то я знаю.
