Сара Уотерс - Ночной дозор
Преодоление запертой калитки доставило неожиданную радость. «Назад пути нет, Дэ-Пэ!» – сказал себе Дункан словами Алека.
Проулком, огибавшим зады дома мистера Манди, он вышел на жилую улицу. Дункан часто здесь ходил, но сейчас, в темноте, она выглядела иной. Он двигался медленно, захваченный ее незнакомым видом и сознанием того, что за стенами каждого дома живут люди, которые сейчас отправляются в постель: в нижних комнатах свет гас, вспыхивая в спальнях и на лестничных площадках. Женщина, дотягиваясь до оконного шпингалета, подняла белую тюлевую штору, которая окутала ее, как подвенечная фата. В новом доме сквозь матовое стекло освещенной ванной четко просматривался мужчина в нижней рубашке: он отхлебнул из стакана, запрокинул голову, побулькал горлом и выплюнул полосканье. Звякнул о раковину стакан, мужчина открыл кран, зашумела вода, убегая в хрипящий слив. Казалось, мир полон невероятной новизной. Дункана никто не задевал. Никто на него даже не взглянул. Он двигался по улицам, точно призрак.
Завороженный нереальностью происходящего, около часа Дункан шел по Шенердз-Буш и Хаммерсмиту; отыскав начало улицы, где жил Фрейзер, он опасливо замедлил шаг. Дома здесь были непривычно величественны – этакие краснокирпичные эдвардианские особняки, в которых обычно размещались приемные врачей, приюты для слепых или, как на этой улице, пансионы. Над дверью каждого в свинцовых буквах значилось его название. Пансион Фрейзера назывался «Предместье». Подойдя ближе, Дункан разглядел табличку «Мест нет».
Он замешкался у входа в палисадник. Дункан знал, что комната Фрейзера на первом этаже слева. Роберт еще шутил, что домохозяйка, точно нянька, называет его жилье «передком». Старые, абсолютно черные светомаскировочные шторы окна были задернуты. Однако неплотно – ярко светилась узкая щель. Казалось, слышен голос, монотонно бубнящий в комнате.
Он-то и вселил неуверенность. Вдруг мистер Манди прав, и Фрейзер решил провести вечер с друзьями? Что он подумает, если заявиться вот так нежданно-негаданно? Что за люди его друзья? Воображение представило университетских типов – молодых умников с трубками, в очках и вязаных галстуках. Потом пришла мысль еще хуже. Фрейзер может быть с девушкой. Возник четкий портрет растрепанной хихикающей толстушки с красными влажными губами, от которых пахло вишневым ликером.
Пока не явилось сие ужасное видение, Дункан намеревался позвонить в парадную дверь как приличный визитер. Однако теперь он занервничал, а искушение на цыпочках подкрасться к окну и заглянуть в комнату стало неодолимым. Дункан отодвинул щеколду и толкнул калитку, которая бесшумно распахнулась. Он прошел по дорожке, а затем меж шуршащих кустов подобрался к окну. Сердце бухало, когда он прижался лицом к стеклу.
Фрейзера увидел сразу. Откинув голову, тот расположился в кресле, которое стояло в глубине комнаты, возле кровати. Фрейзер был в рубашке; рядом с креслом – столик с ворохом газет, трубкой в пепельнице, стаканом и бутылкой, содержимое которой смахивало на виски. Фрейзер сидел совершенно неподвижно и, казалось, дремал, хотя чей-то голос продолжал монотонно бубнить… Но вот он сменился приглушенным раскатом музыки, и Дункан понял, что это всего-навсего радио. Похоже, музыка-то и пробудила Фрейзера. Он встал и потер лицо. Прошел через комнату, скрывшись из обзора Дункана, и музыка оборвалась. Дункан успел заметить, что Фрейзер без ботинок, а носки у него дырявые: сквозь большие дырки выглядывали пальцы с нестрижеными ногтями.
Вид дырок и пальцев придал Дункану смелости. Когда Фрейзер вознамерился вновь плюхнуться в кресло, он постучал в стекло.
Фрейзер замер и, нахмурившись, обернулся, ища источник звука. Он смотрел в проем штор и, казалось, прямо в глаза Дункану, но не видел его. Ощущение было не из приятных. Дункан вновь, но уже не столь радостно, почувствовал себя призраком. Он постучал громче, после чего Фрейзер подошел к окну и отдернул штору. Увидев Дункана, он опешил.
– Пирс! – выговорил Фрейзер. Потом вздрогнул и глянул на дверь. Откинул шпингалет, бесшумно поднял раму и приложил к губам палец. – Только тихо. Кажется, хозяйка в холле. Какого лешего ты здесь делаешь? С тобой все в порядке?
– Да, – зашептал Дункан. – Просто решил тебя проведать. Я ждал тебя у мистера Манди. Почему ты не пришел? Я весь вечер прождал.
Фрейзер смотрел виновато.
– Извини. Не заметил времени. Потом было уже поздно и… – Он беспомощно махнул рукой. – Я не знаю…
– Я тебя ждал, – повторил Дункан. – Думал, с тобой что-то случилось.
– Прости. Мне вправду стыдно. Вот уж не предполагал, что ты меня разыщешь! Как ты сюда добрался?
– Пешком.
– И мистер Манди тебя отпустил?
– Он мне не указ! – фыркнул Дункан. – Я шел по улицам!
Фрейзер его оглядел, посмотрел на пиджак, нахмурился, а потом заулыбался.
– Ты… ты в пижаме?
– Ну и что? – Дункан смущенно потрогал воротничок. – Что такого-то? Потом время сэкономлю.
– Что?
– Сэкономлю время, когда буду ложиться спать.
– Ты чокнутый, Пирс!
– Сам ты чокнутый. От тебя вином пахнет. Просто несет! Где ты был?
Фрейзер загадочно рассмеялся:
– Гулял с девушкой.
– Так я и знал! Что за девушка? Чего смешного-то?
– Ничего. – Фрейзер все смеялся. – Просто… эта девушка…
– Ну? Чего она?
– Ох, Пирс! – Фрейзер отер губы и постарался унять веселье. – Это твоя сестра.
Дункан похолодел.
– Какая сестра? – Он вытаращился на Фрейзера. – Чего ты несешь? Ты про Вив?
– Да, про Вив. Мы ходили в бар. Она была невероятно мила: смеялась всем моим шуткам и на прощанье даже позволила себя поцеловать. Ей хватило совести покраснеть, когда я открыл глаза и увидел, что она украдкой смотрит на часы… Я посадил ее в автобус и отправил домой.
– Как же это?
– Ну как, пришли на остановку…
– Ты понимаешь, о чем я! Как ты с ней встретился? Зачем? В смысле, повел ее гулять и…
Фрейзер опять засмеялся. Но уже иначе. Как-то грустно и смущенно. Ладонью прикрыл рот.
Через секунду засмеялся и Дункан. Сдержаться не мог. Он сам не понимал, почему и над кем смеется – над Фрейзером, собой, Вив, мистером Манди или над всеми сразу. Вот так почти минуту они стояли по разные стороны подоконника: красные, из глаз текли слезы, оба руками зажимали рты, безуспешно пытаясь подавить смех и фырканье.
Потом Фрейзер немного успокоился. Глянул через плечо и прошептал:
– Ладно. Наверное, она уже ушла. Залезай, ради бога! Пока нас не увидел полицейский или еще кто!
Он оттянул маскировочную штору, чтобы Дункан забрался в комнату.
– А, мисс Лэнгриш! – сказал мистер Леонард, приоткрыв свою дверь.
Кей подскочила. По темной лестнице она поднималась тихо, но, видимо, ее выдали скрипучие ступеньки. Значит, мистер Леонард в одиночестве сидел в приемной и, пребывая в ночном бдении, воссылал молитвы. Он был без пиджака, в рубашке с завернутыми манжетами. На площадку падал странный свет его синей лампы, которой он пользовался в заочных исцелениях.
Мистер Леонард стоял в дверях, лицо его пряталось в тени.
– Сегодня я думал о вас, мисс Лэнгриш, – негромко сказал он. – Как поживаете?
Кей ответила, что поживает хорошо.
– Наверное, провели приятный вечер? – Мистер Леонард наклонил голову и добавил: – Навещали старых друзей?
– Ходила в кино, – поспешно сказала Кей.
Мистер Леонард этак глубокомысленно покивал.
– Да-да, в кино. Прелюбопытное заведение, скажу я вам. Весьма поучительное… Когда в следующий раз пойдете в кино, мисс Лэнгриш, попробуйте кое-что сделать. Просто обернитесь и посмотрите через плечо. Что вы увидите? Множество лиц, освещенных беспокойным мерцающим светом скоротечного. В распахнутых глазах застыли благоговение, ужас или похоть. Вот так, знаете ли, фикции и грезы продают неразвитую душу в рабство материальному…
Тихий ровный голос подчинял. Кей молчала; мистер Леонард подошел и мягко взял ее за руку.
– Думаю, вы одна из тех душ, мисс Лэнгриш. Взыскуете, но пребываете в рабстве. Ибо глаза ваши опущены долу и не видят ничего, кроме праха. Поднимите взор, моя дорогая. Научитесь не зреть тлена.
Казалось, мягкие пальцы держат нежно, однако потребовалось легкое усилие, чтобы выдернуть руку.
– Ладно, – сказала Кей. – Я… Спасибо, мистер Леонард.
Сиплый голос звучал неуверенно и ей самой казался абсолютно чужим и нелепым. Кей отстранилась и неуклюже поднялась по лестнице; повозилась с замком, открыла дверь и вошла к себе.
Дождавшись, когда внизу щелкнет дверь мистера Леонарда, она, не зажигая света, прошла к креслу. Нога отфутболила нечто, зашуршавшее по сбитому половику, – оставленная на полу развернутая газета. На подлокотнике кресла стояли грязная тарелка и старый оловянный противень, полный пепла и окурков. На веревке у камина сохли выстиранные рубашка и воротнички, в сумраке серевшие, точно калька.
