Тьерри Коэн - История моего безумия
Я описал нашу встречу, Нэйтан внимательно слушал, не переставая жевать.
– Очень хорошо! Что хорошо, то хорошо. Сейчас важно, чтобы ты был спокоен. Нам предстоит война на два фронта.
– В каком смысле? – удивился я.
– В судебном и коммерческом.
– Неужели ты все-таки собираешься издать мою книгу?
– Останавливаться поздно, мой милый.
– Мы провалимся! Никто не захочет читать роман, написанный растлителем!
– Ошибаешься. Пока ты предавался печальным чувствам, я успел внести несколько поправок.
– Ты говоришь о рекламной кампании?
– Нет, мы ее отменили. Рекламировать на билбордах и радио автора, у которого проблемы с законом, – чистой воды провокация. Да и ездить по стране сейчас не время.
– Так что же ты изменил?
– Название твоего романа.
– Понятно. Оно было условным, но не худшим.
– Вообще-то подошло бы любое.
– Что ты придумал?
– «Завтра ты поймешь». Как тебе?
Я пожал плечами. Нэйтан решил, что до меня не дошла вся утонченность замысла, и принялся объяснять.
– С одной стороны, намек на историю с этой девкой, с другой – на твою ситуацию. Своего рода признание…
– Спасибо, я понял. Но ведь тираж уже напечатан, так?
– Он был в типографии, но мы все остановили после ток-шоу сволочного придурка Лермана. Текст на четвертой странице обложки представлял тебя как романтика и мечтателя… Теперь это неуместно, сам понимаешь.
– Ну еще бы.
– Обложку переделывают, и я воспользовался этим, чтобы изменить название. Тебе не нравится?
– Честно говоря… мне плевать.
Мой ответ не обескуражил Нэйтана.
– В следующей книге опишешь – во всех красках – свои злоключения.
– Ты так уверен, что мне захочется писать, а людям читать?
– Конечно, захочется! Ты сам говорил, что собираешься засесть за великое произведение, за настоящий роман, сюжет которого будет основан на реальных событиях.
– Не сейчас. Я не могу думать о будущем, Нэйтан, я не такой оптимист, как ты. Если выскребусь из грязи, вряд ли захочу снова в нее погружаться.
– Ладно, будет день, будет пища…
– Ты всегда планируешь наперед? – ухмыльнулся я.
– Президент Трумэн[41] говорил: «Пессимист из благоприятной возможности делает проблему, а оптимист проблему превращает в благоприятную возможность». Я полностью с ним согласен. В этом смысл моей жизни.
Смысл моей жизни терялся в тумане настоящего.
Глава 39
Когда раздался звонок, у меня появилось дурное предчувствие. Это была Дана.
– Сэмюэль… Мэйан…
Она задыхалась.
– Что с ней, да говори же! – воскликнул я, чувствуя, что сейчас упаду.
– Она с тобой говорила? Ты знаешь, где она?
– Мы виделись два дня назад. Что происходит?
– Она не вернулась. Не берет трубку. Я пошла в ее комнату – дорожной сумки нет. И кое-какой одежды.
– Как это нет? Она что, даже сообщения не оставила?
– Прислала эсэмэску: Не волнуйся, я знаю, что делаю. Я была на работе и сразу ей перезвонила, но она не ответила. Я вернулась домой и обнаружила, что кое-каких ее вещей нет. Я боюсь, Сэмюэль.
– Ты обзвонила ее подруг? Пернилу?
– Да. Она сказала, что Мэйан в последние дни была какая-то странная, а потом добавила, что наша дочь… решила помочь тебе.
Я чуть не задохнулся от страха, попробовал связаться с Мэйан, но попал на голосовую почту, потом послал несколько эсэмэсок, умоляя немедленно позвонить.
Я бродил по квартире, пытаясь избавиться от ужасных мыслей, потом подошел к компьютеру. Если – не дай бог! – случилось худшее, возможно, я найду сообщение от человека, который предрек мне неприятные перемены в жизни.
Писем было много, кто-то меня поддерживал, другие оскорбляли, но Однофамилец молчал, и я почувствовал облегчение.
* * *Два часа спустя снова позвонила Дана.
– Мэйан улетела в Лос-Анджелес – сегодня, после обеда.
– Зачем? – удивился я.
– Она сказала Перниле, что проведет там уик-энд.
– У нее есть знакомые в этом городе?
– Да, одна ее подруга по колледжу переехала на Западное побережье. Я раздобыла номер телефона, но не дозвонилась.
– Она наверняка решила встретиться с Карлой! – сказал я Дане.
– С Карлой? С этой девицей, которая… Зачем?
– Хочет уговорить ее сказать правду. Она живет в Лос-Анджелесе и… Мэйан заявила, что попробует вытащить меня из передряги.
– О господи, только этого не хватало! Она специально не отвечала на звонки – не хотела, чтобы я ее задержала. Полечу следующим рейсом и…
– Не стоит, давай немного подождем. Мэйан понимает, что мы волнуемся, и наверняка свяжется с нами.
Я оказался прав – дочь позвонила ближе к вечеру.
– Где ты?
– В Лос-Анджелесе, в кафе.
– Что ты там делаешь? Почему сорвалась так внезапно и ничего не сказала?
– Потому что мама легла бы поперек двери.
– Она с ума сходит от беспокойства!
– Я только что с ней говорила.
– Что ты задумала, Мэйан?
– У меня встреча с Карлой Анчелотти.
– Но как…
– Я представилась журналисткой. Сказала, что хочу о ней написать, и мы договорились увидеться. Я попытаюсь убедить ее сказать правду полиции.
– Это неразумно, она даже слушать тебя не станет!
– Откуда ты знаешь? Так все повернулось бы в твоем романе, да?
– Это не литература, а реальная жизнь!
– К сожалению… Ладно, мне пора, она сейчас придет. Буду держать тебя в курсе.
Я очень тревожился за дочь, но был горд, что она оказалась такой храброй и пытается мне помочь.
* * *Мэйан перезвонила через пятнадцать минут. Я ответил, но услышал только невнятное бормотание, потом различил два голоса и понял, в чем дело. Мэйан хотела, чтобы я стал свидетелем разговора, и, несмотря на фоновый шум, у нее получилось.
– Значит, вы его дочь…
– Да.
– Я ухожу, мне нечего вам сказать!
– А мне есть! Я прилетела из Нью-Йорка – специально, чтобы увидеться с вами. – Девушка не отвечала, и Мэйан продолжила: – Мы обе знаем, что вы сказали неправду.
– Не смейте! Я…
– Успокойтесь и выслушайте меня.
Я включил диктофон, подумав, что именно этого хотела Мэйан.
– Мой отец не образец добродетели – несколько последних лет я с ним даже не разговаривала, – но он и не такой подонок, каким вы его выставили.
Я представил, как виновница моих бед смотрит в сторону, изображая полное безразличие.
– Он был потрясающим отцом и образцовым мужем, пока не пришел успех. Эта чертова слава изменила его. Ударила в голову. Он не справился. Начал изменять маме. Они расстались. Отец пил, принимал всякую дрянь, отрывался по полной…
– Мне-то какое дело? – перебила ее Карла.
– Я говорю все это, потому что… человека, которого вы встретили на Сардинии, очень хрупкого и ранимого человека, легко было обмануть. А сегодня… Я опасаюсь за его жизнь. Он совершенно угнетен, потерян.
– Плевать я хотела на вашего отца и его проблемы!
– Не верю. Если бы вас интересовали только деньги и возможность прославиться, вы ушли бы сразу, как только я представилась. Но вы остались. Значит, вас мучает совесть. Я ошибаюсь?
Карла не ответила.
– Значит, не ошибаюсь, – констатировала Мэйан. – Давайте все обсудим. Что произойдет, если вы будете настаивать на своих обвинениях? Ваши адвокаты свяжутся с адвокатами моего отца и постараются вытрясти из него как можно больше денег. О вас напишет пресса. Вы очень красивы – что есть, то есть, – значит, какой-нибудь пройдоха-продюсер может предложить вам контракт и сделать «звездочкой на час». Но однажды – через год, два или три – вы окажетесь один на один с собой и посмотрите в лицо правде. Ваша ложь запачкала человека, разрушила не только его карьеру, но и жизнь. Что, если он покончит с собой, не вынеся груза несправедливости? Для окружающих вы станете девицей, которая оговорила известного писателя, вам перестанут верить. Не надейтесь, что адвокаты Сэмюэля Сандерсона оставят вас в покое, а потом ваши дети…
– Хватит! – закричала Карла. – Надеетесь залезть мне в душу, говорите красивые слова… Вы избалованная богатенькая девочка, ваш мир рушится, потому и стараетесь. Я не такая везучая. Единственное, что у меня есть, – внешность. Я сплю с богатыми мужчинами, которые очень дорого платят за секс с малолеткой. Я не горжусь тем, что делаю, но и не стыжусь этого. Я знаю, что жизнь – это война, а значит, нужно использовать любое оружие, чтобы победить.
– Все верно. Но не за счет хорошего человека. Не знаю, сколько времени вы провели с моим отцом, но наверняка успели понять, что он – хороший человек! Запутавшийся задавака, но… хороший человек. У вас есть отец, Карла? Вы его любите? Я своего очень люблю и не могу смотреть, как он гибнет. Я не дам ему пропасть из-за вашего оговора!
