Светлана Талан - Ошибка
– Так и сказали?!
– Да. Но разве я могла с этим смириться?! Я была на приеме у самого министра здравоохранения, обила пороги всех клиник и министерств, не было медицинского учреждения, которое бы не посетила. Если бы я знала, где дорога на небо, то и в приемную Всевышнего пришла бы! И знаете, Вероника, я добилась того, что один из столичных светил медицины согласился прооперировать мою дочку!
– Вы – настоящая мать.
– А как могло быть иначе? Статус матери не предусматривает выходных, отпусков, тихих ночей и покоя.
– Девочку оперировали?
– Был уже назначен день операции, но Лариса не дожила до него две недели. Она умерла у меня на руках, а вместе с ней умерла моя душа. Принято считать, что человеческое тело умирает и душа его покидает, а я знаю, что может быть наоборот: мое тело еще живет, а душа… Она умерла в тот день, когда умерла моя дочка. Вот видите, я не плачу. Столько лет я не могла вымолвить слова «умерла дочка», а теперь смогла. Наверное, уже скоро меня ожидает встреча с ней, и от этого не так больно. Да и физическую боль я перестала чувствовать, наверное, потому, что душа болит всегда сильнее тела. Когда у меня обнаружили онкологию, врач спросил меня: «Вы очень страдаете от боли?» Я ответила ему, что вообще ее не чувствую, а он мне не поверил.
– А муж? Ваша мать? Они были рядом с вами в тяжелую минуту? – спросила Вероника и пожалела: а что, если вдруг это больное место?
– После… После трагедии муж запил, а потом ушел к другой женщине. Впрочем, тогда мне было все равно, где он и с кем. Со смертью души умерли все чувства к этому человеку, будто и не было его в моей жизни.
– А мама?
– Мать умерла через полгода после Ларисы. Я осталась одна, совсем одна в большом мире, с мертвой душой. Я не могла жить в той квартире, и вскоре мне предложили обмен нашей двухкомнатной на однокомнатную. Я согласилась. Тогда мне казалось, что на новом месте легче будет справиться, но ничего не изменилось. Ни-че-го!
– И сколько лет вы живете в этой квартире?
– Почти восемнадцать. Знаете, мысль покончить с собой появилась в тот день, когда не стало Ларисы, она до сих пор часто приходит, но я никогда не сделаю этого.
– И правильно! Каждый из нас должен прожить столько, сколько ему отведено.
– Не потому, что малодушная или хотелось жить, – продолжила женщина, пропустив замечание Вероники мимо ушей. – Только из-за того, что на том свете не смогу быть рядом с дочкой. Моя кровиночка, без сомнения, сейчас в раю, а кто пустит туда самоубийцу? Но я нашла выход! И знаете какой?
– Какой же? – спросила Вероника, освободив восковую руку старушки от иглы.
– Я ежедневно просила Бога, чтобы он дал здоровье какой-нибудь больной девочке, послав мне ее неизлечимую болезнь. Он, – женщина указала тонким костлявым пальцем вверх, – услышал мои молитвы. Теперь я радуюсь, что одна мать на земле не потеряет свою дочку, а я вскоре встречусь со своей Ларисой.
Вероника не стала спорить.
– Нелли Сергеевна, вы не будете против, если я помою пол? – спросила Вероника.
– Что вы?! Не надо! Я сама собиралась это сделать.
– Мне не трудно! Я уже и средство для мытья прихватила. Вы полежите, не вставайте, чтобы голова не закружилась, а я быстренько справлюсь. И не спорьте с доктором, больная!
Вероника с трудом набрала ведро воды в ванной. Кран был старый, и вода текла жалкой тоненькой струйкой. Она добавила в воду моющее средство, под ванной нашла какую-то тряпку и, намочив ее, принялась мыть пол. Оказалось, что сделать это было не так уж и просто. Толстые бугорки пыли спрессовались и не поддавались даже после того, как она намочила небольшой участок. Вероника взяла кухонный нож и начала соскребать размокшую жижу, но слой грязи оказался слишком толстым. Чтобы его размочить до деревянных досок пола, требовалось много времени, а его у Вероники не было. Тогда она попробовала поддеть ножом не размоченную водой пыль, и та начала отставать от пола, будто толстый мохнатый ковер. Такого Вероника еще не видела! Она свернула «ковер» в рулон по всей квартире, освободив ножки стула.
«Сколько же лет не мылся пол?» – спросила себя Вероника, справившись с почти непосильной задачей. Конечно, пол не стал идеально чистым, остались черные полосы, которые потом можно будет вычистить щеткой и моющими средствами, но это она сделает в другой раз. Вероника нашла в кладовке два полипропиленовых мешка, сложила туда всю утрамбованную пыль.
– Завтра у меня не будет времени на уборку, – сказала она, бросив в мешок резиновые перчатки, – но послезавтра мы продолжим.
– Спасибо вам! – поблагодарила женщина дрожащим голосом. – Вы просто не можете себе представить, как я вам признательна! Сколько я вам должна за уборку?
– Только за капельницы, – сказала Вероника, взяв со стола приготовленные заранее деньги.
– Я вас не утомила своими рассказами?
– Что вы! – сказала Вероника и, попрощавшись с Нелли Сергеевной, потянула тяжелые мешки к мусорным бачкам.
Всю дорогу домой Вероника думала о несчастной женщине. Она даже представить не могла, как было тяжело Нелли Сергеевне, когда она в одно мгновение потеряла всех близких людей. Конечно, ей нужно было бы обратиться за помощью к психиатру, тогда бы она не впала в депрессию. И все-таки, сколько времени не мылись полы? И как все это выдержали ее легкие?..
– Ты где так задержалась? – спросил Веронику Назар. – Ты должна была вернуться домой час назад.
Вероника могла бы сослаться на большое количество вызовов к больным, поскольку первые весенние оттепели, чередующиеся с морозами, всегда увеличивают количество простудных заболеваний, но сейчас она не могла лгать. Для нее достаточно одной большой лжи. При воспоминании об измене ее бросило в жар.
– Так где ты задержалась? – повторил свой вопрос Назар.
– Делала капельницу одной старушке, а у нее был очень грязный пол, – начала Вероника, но Назар ее остановил.
– Ты нанялась к ней уборщицей?! – Его вопрос прозвучал цинично и оскорбительно.
– Назар, у этой женщины такая трагическая судьба…
– И ты, как мать Тереза, схватилась за швабру? – продолжил Назар.
Вероника посмотрела на мужа. На его лице играла насмешливая улыбка. У нее сразу отпало желание рассказывать о Нелли Сергеевне, как будто это могло оскорбить не Веронику, а несчастную одинокую женщину.
– Ты не хочешь меня слушать, поэтому я не буду ничего говорить, – сказала Вероника, направляясь в кухню.
– Погоди! – Назар задержал ее за руку. – Ты больше не будешь мыть полы своим пациенткам! – Это было сказано обычным тоном, не допускающим возражений. – Ты меня поняла?!
– Да, – тихо ответила Вероника, высвобождая руку.
– Тебе хоть прилично заплатили за эту грязную работу? – крикнул Назар из другой комнаты.
– Да, – ответила Вероника.
– Надо же так унизиться! И как только можно так себя не уважать?! – услышала она голос Назара. Он еще что-то сказал, но его заглушил звук включенного телевизора.
Глава 26
Три недели Диана находилась в больнице, и все это время ее мучили всевозможные догадки о том, кто оплачивает не только ее и Тимура лечение, но и чрезвычайное беспокойство и внимание медперсонала. Если бы это была тетя Вероника, то она бы не скрывалась. Конечно, было бы очень приятно, если бы эта помощь шла от нее. Диана простила бы ей все: и свои детские слезы, и разбитые мечты о платье на выпускной вечер. Раньше ей казалось, что предательство взрослой женщины по отношению к ребенку простить невозможно, но в последние дни она поняла, что льдинка обиды начала таять. Лишь бы тетя Вероника пришла сюда, чтобы ее снова увидеть.
Слабая надежда была на то, что в роли благотворителя выступил руководитель их группы Аркадий. Но когда тот пришел посетить Диану с тремя желтыми тюльпанами, которым сейчас была копеечная цена, и двумя яблоками, надежды не осталось. Неужели тайный поклонник? Или такой, как Иван Иванович? От воспоминания об этом толстом борове Диану начало тошнить.
Когда ее взяли на двухмесячную стажировку в группу моделей, она была на десятом небе. Казалось, что ее почти неземная мечта наконец-то осуществилась. Они с Тимуром торжествовали, несмотря на то что за учебу пришлось отдать почти все сбережения. Это был первый шаг к модельному миру, но открывались большие перспективы после того, как Аркадий заметил способности Дианы. Из группы, в которой они учились, он отобрал двух девушек для своего рабочего коллектива. Это была почти победа!
– Вот видишь, если у тебя есть все данные, – сказал тогда Тимур, – можно попасть на подиум, минуя и постель, и связи! А я знал, что тебя возьмут! Ты же такая красавица!
– Даже не верится, что из двадцати человек отобрали меня и Оксанку, – все еще не веря в успех, сказала Диана.
– А как могло быть иначе?! – не успокаивался Тимур. – У тебя привлекательная, довольно необычная внешность, длинные ровные ноги, а о волосах я вообще молчу!
