Дональд Маккейг - Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл
У Пьера дома знакомые и незнакомые мужчины и женщины, поглаживая её безжизненную руку, выражали свои соболезнования. Почему она должна верить им? Их любимые ещё живы! По крайней мере, братья О’Хара не навязывались со своими прикосновениями.
– Нам очень жаль, мэм, но в вашем несчастье можете на нас рассчитывать.
Жаждущие выпить напились, голодные толпились у стола. Филипп выглядел оглушённым: горе по новорождённому пересиливало сочувствие. Ещё двое гостей были в полном трауре; остальные надели траурные повязки, джентльмены прикололи к лацканам пиджаков креповые ленты. Антония Севье обняла Соланж. Разве она сама недавно не потеряла сестру? Пришедшие почтить память Уэсли были словно берег, который ярд за ярдом, один любимый за другим, обваливался в море. Бренди, который принёс ей Неемия, был на вкус как вода.
Руфь кормила Полину пирогом, оберегая от несдержанных взрослых, после сожалений которых девочка принималась плакать навзрыд.
Соланж тоже не могла сдержать слёзы.
Что ей делать? Что делать? Она всегда делала. Что-нибудь. Всегда что-то делала.
Всё вокруг расплывалось. Почему сквозь эту проклятую дымку ничего не видно?
Она схватила за руку Пьера:
– Пьер, милый Пьер. Ты должен помочь мне. Мне нужно продать наш бизнес.
Он похлопал её по руке:
– Да, дорогая Соланж.
– Мне скоро понадобятся деньги. С уходом Уэсли…
– Бедный Уэсли, мой сердечный друг.
Пьер всхлипнул. Достав из рукава большой платок, он шумно высморкался. Соланж сжала и разжала свою совсем пустую ладонь.
– Пьер, ты должен помочь мне продать бизнес Уэсли.
– О, боже, боже мой…
Соланж поборола порыв утешить его. Пьер был совершенно беспомощен. Подошёл выразить свои соболезнования мистер Хавершем. Его жена стояла у дверей, ожидая его, чтобы уйти. Кажется, на миссис Хавершем была траурная брошь. Любимый кузен? Соланж что-то слышала об этом…
Лицо у мистера Хавершема посерело, а некогда пухлые щёки свисали со скул, как у охотничьей собаки. Глаза налились кровью, они были такими ярко-красными, что наверняка болели.
– Как любезно было прийти с вашей стороны, – сказала Соланж.
Когда они ушли, Соланж спросила Пьера:
– У миссис Хавершем умер кузен?
– Да, Джон Уайтмор. Был добровольцем в армии генерала Джексона. От ран…
– Все мы кого-то оплакиваем, каждый из присутствующих…
Эта мысль в очередной раз вызвала у Пьера слёзы.
– Твоя дорогая Луиза, любимая Клара. Ты, верно, очень тоскуешь по ним.
– О да! Как мне их не хватает!
– Пьер, мне надо продать наш дом. Я перееду в Розовый.
– Что? – спросил он, вытирая глаза.
– Я не могу позволить себе два дома.
– Боже мой, Соланж, но Розовый дом ещё не закончен!
– Водопровод не сделан, но я всю жизнь жила без него и могу отлично обойтись.
– А спальни?
– Не закончены. Но крыша новая, снаружи все сделано; двери и окна вставлены. И даже есть прекрасная винтовая лестница из красного дерева. По крайней мере, её часть…
После этого оба расплакались, скорбя по своим любимым и утраченным надеждам.
На следующий день рано утром прибыл Неемия с фургонами и рабочими братьев О’Хара, чтобы помочь Соланж с переездом в Розовый дом. Она с Руфью и Полиной отправилась с первым гружёным экипажем, и Полина в новом доме принялась бегать по большим пустым комнатам, забыв обо всех печалях.
Рабочие поставили кушетки в гостиной. В ней предполагалась спальня Соланж, а Руфь с Полиной поселились в меньшей комнате, где планировалось разместить кабинет Уэсли.
– Мастер Уэсли сейчас смеётся, – сказала Руфь, – когда видит меня с Полиной здесь!
– Смеётся?! – вспыхнула Соланж. – Что ты имеешь в виду?
– Ну, мастер Уэсли любил всё разделять. Дело нужно делать на работе. А теперь мы будем спать в кабинете мастера Уэсли.
– Откуда ты знаешь, что Уэсли думает… думал?
Руфь подошла к стеклянному шкафчику с сервизом, который перевозили без всякой осторожности, и смущённо ответила:
– А я говорю с ним. И с мастером Огюстеном тоже. Осторожнее, это же стекло! – крикнула она рабочим.
Её глаза вспыхнули.
– Они заботятся о вас, миссас. Оба ваших мужа приглядывают за вами.
Соланж ощутила какое-то странное сверкание в глазах, на неё вдруг навалилась тишина, которая предвещала сильнейшую головную боль. Она проглотила поднявшуюся к горлу желчь.
– Мы будем счастливы здесь, – с наигранным весельем сказала она. – После того как я продам старый дом, мы вполне неплохо устроимся.
Приступ тошноты прошёл.
– Да, миссас, – оживлённо, как обычно, ответила Руфь. – Я уверена, так и будет. Вам всегда всё удавалось, и дальше будет только удача.
Она погрозила пальцем рабочим:
– Осторожнее с мебелью. Она не ваша, а у вас не хватит денег, чтобы заплатить, если сломаете.
Знакомая мебель потерялась в гораздо большей комнате, ковры казались островками в море из жёлтых сосновых досок. «Мы были бы счастливы здесь», – мелькнула в мозгу незваная мысль, и Соланж прогнала её, распоряжаясь, куда поставить кровать с пологом (ее кровать, а не их).
Руфь повела Полину спать.
Спустя какое-то время, когда Соланж сидела на кровати, пытаясь собраться с мыслями, вернулась расстроенная Руфь.
– Что с тобой?
– Миссас, вам нужно сходить в сарай. Пойдёмте, прошу вас.
– Но…
– Кое-кто хочет поговорить с вами. Он ждёт в каретном сарае.
– Потом, Руфь. Мне нужно отдохнуть. Скажи ему, кто бы он ни был, чтобы пришёл позже.
– Он не сможет! Он уезжает!
У Соланж перед глазами стояли две Руфи, мерцая, разделяясь и вновь соединяясь. Её вот-вот вырвет.
– Хорошо. Если это так чрезвычайно важно. Принеси мне стакан воды.
Пока Руфь выполняла поручение, Соланж пошла к сараю. Дверной проём будто дрожал в воздухе, немытые стёкла недобро поблёскивали.
Джеху Глен на пустом верстаке точил стамески. Вжик-шшш-вжик-шшш-вжик. Он капнул масла на точильный камень.
– Почему вы здесь? Мистер Джеймисон не заплатил вам?
Джеху резко развернулся, слишком резко, и сорвал с головы шляпу.
– Простите, миссас, я не слышал, как вы вошли. Эти стамески сделаны из шеффилдской стали, и за ними нужно ухаживать.
Он погладил деревянную рукоятку.
Соланж хотелось закричать. Она облизала сухие губы:
– Ваша работа здесь окончена.
– Да, миссас. Когда захотите закончить лестницу, я приеду. Всего двух недель не хватило.
– Не сейчас.
– Да, миссас, понятно. Закончу лестницу в любое время. Только скажите, и я приду.
– Джеху, я неважно себя чувствую. Вы должны уйти. Сейчас же.
– Миссис Эванс, я не могу уйти, пока не скажу о своём предложении. Я ждал здесь весь день.
– Ваше предложение… оно… подождёт.
– Нет, миссас, больше ждать нельзя. Я уже загрузил фургон, купил мула и готов уехать. Готов был ещё вчера.
Соланж почувствовала прохладное прикосновение к руке. Руфь принесла воды. Она поднесла стакан к губам и сделала глоток.
– Я купил лес, который мистеру Джеймисону не понадобился. Заплатил хорошие деньги за ореховое и вишнёвое дерево в Чарлстоне. – Он сокрушённо покачал головой. – Где-то здесь должна быть расписка мистера Джеймисона.
Джеху достал из кармана жилетки записку. Соланж узнала подпись мистера Джеймисона.
– Я сожалею о смерти мастера Эванса. Он был, – запнулся Джеху, подыскивая слово, – очень добр.
– Да.
Джеху надел шляпу, но тут же сорвал её, словно рука ему изменила.
– Джеху… – промолвила Руфь.
– Я хочу жениться на мисс Руфи.
Соланж крепко зажмурилась, но, покачнувшись, открыла глаза.
– Хотите перескочить через метлу? Поскольку Руфь моя служанка, а вы – свободный цветной, это создает определённые трудности, которые мы сможем решить, когда вы вернётесь в город.
– Я не вернусь, – ответил он. И с внезапным воодушевлением добавил: – Пока мистер Джеймисон не пошлёт за мной. Отличная крепкая лестница, миссас. Всего на две недели работы.
Соланж отдала Руфи пустой стакан.
– Позже, – сказала она. – Возвращайтесь позже.
– Мы не собираемся перескакивать через метлу, миссас. Мы с Руфью обвенчаемся в церкви. На глазах у всех. Пока смерть не разлучит нас.
– Это невозможно. Руфь – моя… Она принадлежит мне.
Сколько страсти и решимости было в его глазах! Но вот опять лицо его смазалось, а голос донёсся до Соланж, как из-под воды:
– Я много умею делать руками.
«Ах, ты много умеешь», – тупо подумала Соланж.
– Но говорить не мастер.
«Точно».
– Я куплю Руфь. У меня есть деньги.
– Иди, Джеху. Покажи миссас свои деньги, – сказала девушка.
Руфь – её Руфь – превратилась в чёрную расплывчатую фигуру. Нужно уйти в тёмное, прохладное место. А на окнах в Розовом доме нет занавесок. Там нет тёмных комнат, где можно прилечь и где Руфь положит прохладный компресс на лоб.
