Розали Хэм - Месть от кутюр
Редж вновь занялся требухой и тушами.
– Ну, здравствуйте-здравствуйте-здравствуйте, – загудел Элвин самым дружелюбным тоном бакалейщика.
Он приблизился к дочери (которую так удачно сбагрил) с широко распростертыми объятиями, схватил ее за талию и закружил, так что нижние юбки от Диора взметнулись в воздух, подняв с пола облако пыли. Мистер Пратт неуклюже поставил Гертруду на доски, обнял и закашлялся. Дочка оказалась заметно тяжелее, чем он ожидал.
– Девочка моя, – просиял он и взял ее пухлые щеки в свои ладони, перепачканные мукой.
Гертруда поморщилась и обменялась недовольным взглядом с Элсбет, потом поправила шляпку.
– Да-да, я заметил, – сказал Элвин. – Новая шляпка! – Он понимающе кивнул Мюриэль, которая закатила глаза.
– Папа, мы с Элсбет хотим, чтобы ты выставил этот проспект в витрину, на видное место, и развесил еще несколько экземпляров по магазину. Мы заказали несколько копий на мимеографе, и будут еще напоминания в местной газете…
– Мы организовали общественный клуб, – объявила Элсбет. – Я исполняю функции секретаря, Труди – президент клуба, Мона будет нашей машинисткой. Мы подумали, что Мюриэль могла бы стать нашим казначеем и…
– Труди?
– Да, мама, отныне меня зовут Труди. Первое заседание клуба назначено на понедельник. Оно состоится у нас дома, в усадьбе «На семи ветрах». Все мероприятия уже расписаны по датам, и мы намерены собрать горожан, чтобы распределить обязанности – назначить ответственных за сбор средств, чаепитие, крокет, танцы…
– Не танцы, а бал, – поправила Элсбет. – Речь о благотворительном бале.
– Да, это будет бал, самый грандиозный из всех, что проводились в городе.
– Кроме того, мы устроим айстедвод[21] с обязательной секцией ораторского искусства, – с нажимом произнесла Элсбет.
– Итак, – торжественно произнесла Гертруда и кивнула свекрови. Элсбет вручила размноженные копии Элвину – аккуратную пачку объявлений, на которых жирным шрифтом было напечатано: «ТРУДИ И ЭЛСБЕТ БОМОНТ приглашают ПРОГРЕССИВНО НАСТРОЕННЫХ ДАМ ДАНГАТАРЫ НА ВСТРЕЧУ». Далее следовал еще целый абзац текста, напечатанный красивым курсивом.
Элвин засунул большие пальцы рук под завязки фартука. Повисла пауза.
– Дангатары? – недоверчиво переспросил он.
– А где Мона? – осведомилась Мюриэль.
– Осваивает выездку, – ответила Гертруда. – В усадьбу наняли нового работника.
– Мона же до смерти боится лошадей! – воскликнула Мюриэль.
– Именно. В этом все и дело. – Зацокав языком, Труди покачала головой.
– У вас новый работник? – удивился Элвин.
– Его зовут Лесли Манкан. Настоящий джентльмен, – сообщила Элсбет и надменно засопела, глядя на Элвина.
Улыбка на лице мистера Пратта казалась приклеенной.
– Вон оно как…
Он оглядел женщин с головы до ног, начиная от колыхающихся перьев на чудных головных уборах и заканчивая стильными узконосыми туфлями.
– Славно провели время в Мельбурне, да?
Гертруда заговорщицки улыбнулась Элсбет, та в поддержку пожала локоть снохи.
– Полагаю, после сбора урожая Уильям зайдет ко мне с чеком, – любезно проговорил Элвин, – поскольку, как вы понимаете, дамы, задолженность Бомонтов не погашена. Надеюсь, вы принесли с собой все квитанции, выписанные в поездке? Идемте в мой кабинет, вместе просмотрим бумаги, прежде чем я подошью их в общую книгу расходов.
Лица обеих миссис Бомонт вытянулись.
– Папочка, я думала… – начала Гертруда.
– Я лишь сказал, что ты сама можешь купить себе скромное приданое, – уточнил Элвин, потом перевел взгляд на Элсбет и втянул ноздрями воздух.
Элсбет сунула проспекты Мюриэль и злобно посмотрела на молодую сноху.
Септимус Кресант и Хэмиш О’Брайен разговаривали за столиком в углу бара. Перл за стойкой красила ногти, а Фред, Бобби Пикетт и Скотти Пуллит сидели за карточным столом, дымя сигаретами, потягивая пиво и нетерпеливо ерзая. В конце концов Фред посмотрел на пустой стул Тедди и заявил:
– Ладно, пора начинать.
Реджинальд сдал карты, каждый играющий выложил на стол по монете в два шиллинга.
Зазвонил телефон. Перл подошла к дальней стене и осторожно, чтобы не повредить лак на ногтях, сняла трубку. Бобби помахал Перл веером из карт и одними губами произнес:
– Скажи ей, я только что ушел.
– Добрый день.
Игроки в покер уставились на Перл.
– Дорогая, спасибо за приглашение, но в воскресенье я целый день занята. Всего хорошего. – Перл повесила трубку. – Бедняжка Мона Одноклеточная звонила по поручению Дангатарского общественного клуба, приглашала к себе в «Пердячие ветра» обсудить благотворительный вечер с игрой в крокет, чаепитием и «ознакомительно-информационными мероприятиями».
– Намечается что-то интересное, – высказался Фред.
Перл закатила глаза и медленно покачала головой.
– Жду не дождусь, – саркастично произнесла она.
Мужчины вернулись к игре в покер, Хэмиш и Септимус возобновили беседу.
– Конечно, все пошло вкривь и вкось после того, как человек начал выращивать злаки: появилась нужда защищать посевы, собираться вместе и строить стены, чтобы обороняться от голодных дикарей неолита.
– Не-ет, – возразил Септимус. – Колесо – вот что сгубило род людской.
– Эй, как же без него? Колесо – это транспорт.
– А потом грянула промышленная революция, механизация – и все, крышка.
– Не считая паровых машин. Паровая тяга – безвредное изобретение. Паровоз, который летит на полной скорости, – это, я тебе скажу, впечатляет.
– Дизель безопаснее. – Септимус глотнул пива.
Раздающий прекратил тасовать карты, игроки, как один, обратили взоры на спорщиков-завсегдатаев бара.
Хэмиш исподлобья посмотрел на оппонента.
– А Земля круглая!
Он неторопливо вылил оставшиеся полкружки «Гиннесса» в каску Септимуса, стоявшую на полу. Септимус в ответ облил голову противника содержимым своей кружки. Пиво потекло по длинным, свисающим, как у моржа, усам Хэмиша. Он вскочил, сжав кулаки, принял классическую стойку «Несравненного» Джека Демпси[22] и заплясал, выбрасывая руки, точно паровозные поршни. Перл затрясла кистями, стараясь побыстрее просушить лак на ногтях. Фред вздохнул.
– Выходи, выходи на улицу, Септимус, покажи, чего ты стоишь… – подначивал Хэмиш, нанося удары в воздух.
Септимус наклонился за каской, а когда разогнулся и поднес ее к голове, послышался негромкий, но отчетливый шлепок, как будто на стол плюхнулось сырое яйцо. Третий удар Хэмиша достиг цели: Септимус схватился за разбитый нос.
– Хэмиш, – проговорил Фред, – тебе пора убираться отсюда.
Хэмиш напялил форменную фуражку с кокардой начальника станции. Бодро помахав с порога, попрощался:
– До завтра!
Перл протянула пострадавшему носовой платок. Септимус шагнул к двери.
– Ну и городишко, – пробурчал он. – Кому-то можно ухлестывать за чужой женой, и ничего, а стоит сказать правду, и тут же схлопочешь по физиономии.
– Ты прав, – сказал Фред, – поэтому на твоем месте я бы заткнулся, иначе в следующий раз ты уйдешь с переломанным носом.
Септимус покинул бар.
Перл поинтересовалась, намерен ли Редж и в этом году бесплатно снабжать футбольный клуб мясом.
– Угу, – ответил за него Скотти. – Заодно будет следить за хронометражем.
Организаторы Дангатарского общественного клуба также обратились с приглашениями к Рут, мисс Димм, Нэнси и Лоис Пикетт, Бьюле Харриден, Ирме Олменак и Мэриголд Петтимен. Фейт не оказалось дома – она репетировала с Реджинальдом. Мона пригласила упомянутых дам в усадьбу «На семи ветрах» на собрание в честь открытия клуба и любезно попросила принести с собой угощение. Только что завербованные члены Дангатарского общественного клуба немедленно принялись звонить на телефонную станцию и просить Рут соединить их с Тилли Даннедж.
– Сейчас с ней разговаривает Элсбет, – ответила Рут, – потом звоню я, а уж после меня на очереди все вы.
Поднявшись на холм, Рут забарабанила в заднюю дверь.
– Есть кто дома? – крикнула она.
– Сама знаешь, мы редко ходим по гостям, – ехидно отозвалась Молли.
Вслед за Рут явились остальные, и всем пришлось ожидать на кухне вместе с Чокнутой Молли, которая сидела, скрючившись в своем пестро украшенном кресле-каталке, и тыкала клюкой в горящее полено в камине. Молли сморкалась в руку и стряхивала зеленые сопли в камин, глядя, как они с шипением пузырятся и исчезают среди горящих углей.
Тилли с профессиональной любезностью беседовала с каждой клиенткой в столовой, где внимательно выслушивала, чего именно та желает и каким видит свой будущий наряд. Она обратила внимание, что все члены недавно образованного общественного клуба буквально за одну ночь приобрели новый акцент и теперь щеголяют произношением, принятым при дворе английской королевы, только в дангатарском варианте. Пожелания были одинаково простыми: «Хочу выглядеть лучше всех, особенно лучше Элсбет».
