Май Цзя - Заговор
Конечно же, я был против:
– Я не танцую!
– Не умеете? Я вас научу!
Она решительно настаивала на своем, а я так же решительно отказывался. Мне это казалось нелепым – танцевать в кофейне, да еще и с незнакомой женщиной. Я даже и думать-то о таком не смел, не говоря уж о том, чтобы осуществить. Но в Хуан Ии словно бес вселился: увидев, что я ни в какую не соглашаюсь, уж не знаю, может, для того, чтобы отомстить мне, пошла к тому бородачу. Тот радостно поднялся, да еще и поблагодарил меня, будто я даровал ему такую замечательную возможность. Перед тем как начать танцевать, Хуан Ии сказала что-то по-русски хозяйке, та рассмеялась, вышла из-за стойки и присела за мой столик. Она вполне сносно говорила по-китайски, если не учитывать ее некрасивый акцент, смысл был понятен. Она спросила меня, являюсь ли я бойфрендом Кармен.
– А кто такая Кармен? – спросил я.
Хозяйка указала на Хуан Ии:
– Она.
– Разве ее не Хуан Ии зовут?
– Да, судя по всему, ты не ее бойфренд! – рассмеялась хозяйка.
Потом она объяснила мне, что Хуан Ии – это ее настоящее имя, а Кармен – прозвище, здесь ее все так называют. Я спросил, почему именно Кармен.
– Тебе она не кажется обаятельной? Такой же обаятельной, как Кармен.
Говоря по правде, в тот момент я не знал, что Кармен – это литературный персонаж, но если судить о ее обаянии, то мой ответ однозначный: нет! Абсолютно нет! Я подумал: это разве обаяние? Да она же просто психопатка! Ненормальная! Сумасшедшая!
Глядя на этих двух противных людей, которые вились рядом со мной, словно мухи, я всем телом ощущал дискомфорт, поэтому вскоре ушел по-английски, не прощаясь.
На следующее утро я отправился к секретарю Вану, чтобы посмотреть личные дела трех отобранных мной кандидатов и заодно расспросить о Хуан Ии. Ван вкратце рассказал мне о ней, и я почувствовал его уважение к ее математическим способностям и научно-исследовательскому духу. В настоящее время существует две исследовательские темы, к которым приковано мировое внимание, одна из которых – возглавляемая ею тема «Численное дифференцирование и нормальное распределение». Вот только в его голосе слышался легкий намек на критику ее «ничем не скованного поведения».
– Я считаю, что она – классический образец человека, у которого развит большой мозг, но не развит мозжечок. У таких людей очень высокий коэффициент умственного развития, но у них слабо развита способность к самоконтролю, они не в состоянии контролировать свои мысли и действия, они говорят и ведут себя слишком независимо, слишком свободно, ничего не стесняясь. И поэтому часто подвергаются осуждению. Некоторые говорят, что в ней слишком много буржуазного.
Глядя на меня, секретарь Ван добавил:
– Но разве есть в мире стопроцентно совершенные люди? У всех есть недостатки. Она много лет провела в Америке, естественно, подвергалась идеологическому влиянию, мы, с одной стороны, должны ее перевоспитывать, а с другой стороны, нам следует понять ее! Я понимаю ее, поэтому часто прошу не «ходить в чужой монастырь со своим уставом». Ее проблема, по сути, в том, что она не делает этого или делает недостаточно, не пытаясь влиться в коллектив. Но я верю, что со временем у нее получится.
Я подумал: раз она такая способная, почему же он ее мне не рекомендовали? Когда я спросил об этом секретаря Вана, он рассмеялся:
– Вы же уже с ней познакомились, как вы полагаете, она подошла бы? Она же, говоря вашими словами, «не в своем уме»!
И то верно, разве сможем мы использовать ее? Она, самое большее, всего лишь «муха, обладающая мышлением».
Выходя из кабинета секретаря, я все пытался выкинуть Хуан Ии из головы, но это оказалось не так-то легко. Ее образ, звук голоса, слова, танцевальные движения, словно назойливая муха, постоянно кружились перед глазами. Говоря по правде, неплохой отзыв Вана пробудил во мне интерес к ней. Я полагал, что такие люди обычно являются головной болью для начальника, а тут все не так, что говорит о ее феноменальных способностях в профессиональном плане. На вид сумасшедшая, она была полна талантов. То, что мне казалось неприятным, другие могли счесть милым. Например, та хозяйка кафе… Судя по всему, Хуан Ии не была просто сумасшедшей, такую женщину не оставишь без внимания. Мне даже захотелось получше ее узнать, но я подумал о том, что вчера вечером поставил ее в неловкое положение (тем, что ушел, не попрощавшись), и если сейчас пойду к ней по собственной инициативе, то может так случиться, что она посмеется надо мной. Еще я подумал о том, что такая, как она, будет выглядеть инородно у нас там, все-таки это особая организация с сильной дисциплиной, твердым укладом жизни и установленным образом мышления. От таких мыслей ее образ слегка потускнел.
Зажав в руке дела кандидатов, я вернулся в гостиницу и, открыв дверь в комнату, обнаружил на полу два конверта. Я сразу понял, что это наверняка их листы с ответами. Вчера я снова задал им запутанные задачи, собираясь определить, кого в итоге выберу, по их ошибкам, скорости, а также простоте решения. Сейчас двое уже принесли свои варианты ответов. Я уселся и начал их просматривать – оба варианта были верны, что меня очень порадовало. Я ведь только что размышлял о том, как же мне выбрать победителя, если все трое не сдадут решения вовремя или сдадут, но неправильные. А сейчас, как видно, у меня есть выбор уже из двух кандидатов. Их варианты решений показали, что, хотя у них обоих есть свой собственный стиль и сильные стороны, по ощущениям и по степени легкости трудно было выделить кого-то одного и определить, кто лучше, а кто хуже. То есть я мог выбрать любого их них по своему усмотрению, и итоговый выбор зависел теперь от их личных дел. Поэтому я приготовился как следует изучить их и определить это. В этот момент я услышал, как кто-то стучит в дверь. Открыв ее, я обнаружил Хуан Ии.
Она стояла и смотрела на меня все с той же загадочной улыбкой.
– Вы что-то хотели? – спросил я.
– Естественно! – ответила она. – Но успокойтесь, я не собираюсь приглашать вас танцевать!
– И какое у вас дело?
– Можно я войду? – Не дожидаясь моего разрешения, она вошла, на ходу произнося это. – Я пришла на собеседование. Вы же не запретите мне войти?
– На какое собеседование? – Я прикинулся, будто не понимаю, о чем речь.
– Вы же приехали набирать талантливых сотрудников? – Она смотрела на меня широко открытыми глазами.
– Да. – Я не собирался вступать с ней в разговоры, а хотел лишь избавиться. – Но я уже нашел нужного человека, моя работа на этом закончена.
– А, то есть я опоздала?
– Да.
– Вы еще так и не сказали мне, как вас зовут.
– Моя фамилия Ань. Ань Цзайтянь.
– Товарищ Ань, где вы работаете?
– Как и вы, в одном НИИ.
Она снова спросила:
– А зачем вы набираете людей?
Не вдаваясь в детали, я ответил:
– Чтобы они делали то, что может сделать математик, и выполнить свой долг гражданина.
– Хватит уже говорить так надменно, господин Ань!
– Здесь нет господ, есть только товарищ.
– Это тоже надменная фраза! – Она громко рассмеялась.
В этот момент порыв ветра взметнул верхнюю страницу решения одного из кандидатов, и стала видна задача. Хуан Ии совершенно очевидно заинтересовалась знаками в ней; бросив на нее взгляд, она спросила:
– Это вы сделали?
– Не я, а тот, кто мне нужен.
– Это задача для того, кто вам нужен?
– Да.
– Я могу взглянуть?
Не получив моего разрешения, она взяла лист в руки.
Я холодно улыбнулся:
– Это не решишь просто с помощью смелости, наглости и улыбок.
Она ответила невпопад, словно размышляла вслух, очутилась где-то в полном одиночестве:
– Это математическая игра… Тема специально усложнена… Тот, кто ее придумал, несомненно, имеет психические отклонения…
Словно лунатик, она подплыла к стулу, уселась, выпрямив спину, и начала бессознательно шевелить губами, как в полусне. Я испугался такой внезапной перемене – от сияющей улыбки до нынешнего пугающего состояния отстраненности, казалось, не было никакого перехода, ни начала, ни связки. Как будто в ней был какой-то волшебный переключатель, который мог по ее желанию менять состояние. Через некоторое время она, внезапно очнувшись, подняла голову и сказала:
– Я могу решить эту задачу, но надо немного времени. Можно забрать с собой? Или решать здесь?
Я разрешил ей забрать задание с собой, да еще и вторую задачу дал в придачу. Взяв их, она удалилась, словно во сне, в этот момент она выглядела совершенно не так, как когда только пришла ко мне.
Я проводил ее до дверей. Она шла как сомнамбула, и, глядя на нее, я почувствовал, что и сам становлюсь сомнамбулой.
Я и правда стал грезить наяву.
08Примерно через полчаса я услышал в коридоре ее шаги, приближавшиеся к моей двери, но перед ней звук шагов затих, а стука не последовало. Я увидел, как под дверь просунули какие-то бумаги. Я поднял их – это был лист ответа и какая-то записка. Самое интересное, что наверху записки был изображен мой портрет в виде милого персонажа комиксов, он как будто служил обращением, внизу под ним было написано:
