Май Цзя - Заговор
С этого момента все стало странным и запутанным. Через какое-то время, проводив секретаря Вана и его товарищей, по пути обратно я увидел эту самую женщину прямо у двери в мою комнату. При виде меня на ее лице опять появилась та же самая очаровательная улыбка. Она застала меня врасплох, я не знал, как реагировать. Чтобы скрыть неловкость, я спросил ее с осуждением в голосе:
– Что вы делаете?
– Жду вас, – моментально ответила она. У нее был приятный голос и улыбка.
– Зачем?
– Вы ведь ищете людей, вот я и пришла на разведку. Или вы не рады? – говорила она уверенно и смело.
– Чем вы занимаетесь? – холодно спросил я.
– Угадайте! – Она простодушно склонила голову набок.
Я грубо ответил:
– Не собираюсь!
Она немного смешалась, но вскоре снова улыбнулась.
– Вы такой злющий, словно я недобитый гоминьдановец! – засмеялась она. – Я не гоминьдановская шпионка, а патриотичная интеллигентка! Я только что из Америки, вернулась, чтобы служить родине в благодарность за возможность получить образование. Меня сам премьер Чжоу31 принимал!
Я слушал ее словно в оцепенении, не понимая, что происходит.
Она постучала в мою дверь и непринужденно сказала:
– Откройте и пригласите меня войти.
Моя рука уже потянулась к карману, чтобы вытащить ключи, но вдруг я остановился. Я спросил себя: ведь я ее вообще не знаю, разве годится приглашать ее в номер ни с того ни с сего? Ответ был отрицательным. Поэтому я пригласил ее пройти вниз в холл. Казалось, она была не слишком довольна, когда мы спустились вниз, и попросила отвести ее в дом для специалистов, так как там есть кофейня, где принимают иностранных гостей.
– Но я не иностранный гость, – ответил я.
– Мы можем прикинуться иностранными гостями! – Она бегло произнесла несколько фраз на каком-то непонятном мне языке.
Я еще думал, идти или нет, как она достала банкноту в десять юаней:
– Вас девушка приглашает, разве вам не стыдно мне отказывать?
Я подумал: почему она такая ненастоящая, как будто из книжки, разговаривает заносчиво, неприятно манерничает, словно играет на публику? В итоге я все-таки пошел с ней, но по дороге сказал сам себе: есть в ней что-то предвещающее неприятности, лучше держись от нее подальше, уходи при первой же возможности. Она словно поняла, о чем я думаю, и, утешая, произнесла:
– Не надо подходить ко мне со старомодными взглядами, иначе я покажусь вам каким-то странным существом. Я не странная, а всего лишь независима в своих суждениях и поступках. Они здесь все как по шаблону сделанные, абсолютно одинаковые, а я выделяюсь из толпы, поэтому вам стоит познакомиться со мной.
В темноте мне показалось, что и голос ее какой-то искусственный, и в речи постоянно проскальзывают иностранные слова, у меня от нее появлялись мурашки. Я задавался вопросом: что же она за человек?
07Ее звали Хуан Ии, она, как и говорила, была патриотичной интеллигенткой, до возвращения на родину работала под руководством известного математика Джона фон Неймана32, так что ее также можно было считать известной особой. Я помню, как Андронов говорил мне, что фон Нейман сейчас самый выдающийся дешифровщик, у него два мозга – один мыслит по-западному, другой – по-восточному… Во всем мире лишь он один может расшифровывать как восточные, так и западные коды. Он собрал вокруг себя учеников с востока, чтобы глубоко понять таинственную мудрость Востока. Поэтому некоторые говорили, что его ум намного сложнее, чем у Эйнштейна33, еще более непостижимый.
Про счастливый случай, который свел Хуан Ии и доктора Неймана, знали многие, чему способствовала ее уникальная способность считать на счетах, которая была наследственной. В городе Тайюань уезда Индэ провинции Гуандун в родовом храме семьи Хуан висит табличка с подписью самой вдовствующей императрицы Цыси34 – «Первые счеты двух провинций Гуандуна и Гуанси». Имелся в виду дедушка Хуан Ии. В последние годы жизни старик поддерживал Сунь Ятсена35, и даже какое-то время заведовал приходом и расходом денежных средств временного правительства36. Из этого потомки сделали вывод, что он был «бухгалтером Сунь Ятсена». Хуан Ии с трех лет занималась с дедом – училась считать на счетах. К тринадцати годам, когда она отправилась в среднюю школу Гуанчжоу, ее скорость расчетов с помощью счетов не намного отличалась от скорости расчетов пожилого деда. Незадолго до смерти старик подарил ей свою драгоценность – счеты из слоновой кости, которые стоили тысячу золотых монет, в результате чего у других потомков глаза полопались от зависти.
Оставшиеся в наследство от деда счеты действительно были редчайшими, размером они были с половину пачки из-под сигарет, напоминали изделия из яшмы и умещались в сложенных ладонях, а их удивительный материал и мастерство исполнения были изумительными. Они были вырезаны из цельной слоновой кости, и то, как они были выполнены, было исключительно выдающимся, в мире им не было равных. К тому же сто пять костяшек сверху были покрыты золотым напылением, они сияли и сверкали, приятно холодили руку. Они нравились всем. Можно сказать, что налюбоваться этими уникальными счетами было невозможно. Они были выполнены в такой тончайшей технике и так искусно, что их можно было назвать не счетами, а драгоценностью, которой стоит лишь любоваться, а использовать нельзя, ведь костяшки были такими маленькими, словно горошинки. Простые люди не умели ими пользоваться, им приходилось передвигать костяшки кончиком ногтя.
Однако Хуан Ии именно с их помощью смогла померяться силами с лучшими мастерами. Поначалу она пользовалась своими ногтями, а потом – искусственным, похожим на тот, с помощью которого играют на пипе37. Ее мастерство было прежним, она с легкостью владела ими. Малюсенькие костяшки она передвигала со скоростью урагана, казалось, что «вздымается песок и передвигаются камни». Ощущение было такое же, как и при взгляде на актера на ходулях, передвигающегося со скоростью ветра. В этом заключалось ее мастерство и ее гордость. В любом месте и в любое время она носила при себе эту драгоценность. В печальные и радостные моменты, нужно это было или нет, она доставала счеты и разогревалась, иногда – чтобы продемонстрировать свое умение, иногда – чтобы покрасоваться. У нее вошло в привычку выставлять свои умения напоказ, это происходило на подсознательном уровне. Благодаря такому таланту к ней всегда было приковано внимание, она врезалась в память.
В тысяча девятьсот сорок втором году за выдающиеся достижения народное правительство направило Хуан Ии в Массачусетский технологический институт38 получать степень доктора математических наук. Однажды известный профессор Джон фон Нейман приехал прочитать им курс лекций. Вероятно, чтобы привлечь внимание выдающегося математика, Хуан Ии во время лекций и в перерывах доставала свои счеты, надевала искусственный, ярко-красный ноготь и начинала стучать костяшками, моментально приковывая к себе взгляд профессора, который смотрел на ее манипуляции, словно завороженный. Через год на защите докторской диссертации она еще раз столкнулась с этим великим математиком, и он сказал ей:
– Мой секретарь только что ушел от меня, если ваша сегодняшняя защита тронет меня так же, как и ваше владение счетами, то я приглашаю вас к себе в помощницы.
В итоге она и правда стала помощницей профессора Неймана и, таким образом, в мгновение ока превратилась в заметную фигуру в международных математических кругах. После образования Нового Китая шесть министерств и академий, включавших Министерство кадров, иностранных дел, образования, Академию наук КНР, опубликовали открытое письмо с призывом ко всем патриотам, находящимся за рубежом, вернуться на родину и помогать в строительстве нового государства. Письмо было подписано премьером Чжоу Эньлаем, в нем были указаны имена двадцати одного ученого, среди которых была и Хуан Ии. Таким образом, она вернулась домой и стала самой молодой женщиной-профессором в возрасте всего двадцати шести лет. Потом она еще ездила на восемь месяцев в СССР в качестве приглашенного ученого и привезла оттуда новое прозвище – Волжская Рыбка, скрытый смысл которого мало кто знал.
Естественно, все это я постепенно узнал потом, а в тот вечер мы пришли в кафе, немного посидели и разошлись, практически ничего не сказав друг другу. Мне удалось улизнуть от нее. Кофейня была маленькая, переделанная из бывшей аудитории, хозяйка – женщина средних лет, похожая на уроженку Синьцзяна39, но на самом деле она была родом из Казахстана. Говорят, мужем ее был советский специалист, приехавший сюда на работу, а она открыла это кафе специально для специалистов из СССР, но сейчас большая часть из них уже уехала, включая и ее мужа, а она осталась. По словам Хуан Ии, у нее сейчас были отношения с одним местным, она осталась из-за него, а не ради кофейни. После отъезда большого количества специалистов дела этой кофейни шли все хуже и хуже – когда мы вошли, там был всего один посетитель непонятной национальности, но точно иностранец. У него была большая борода во все лицо, как у Карла Маркса. Словно завороженный, он слушал мелодию «Дружба будет длиться, пока существуют Небо и Земля», которая доносилась из проигрывателя. Когда мелодия закончилась, он на ужасном китайском попросил хозяйку поставить ее еще раз. Так как кофейня была пуста, она казалась огромной, и, возможно, именно из-за этого, когда снова полилась музыка, Хуан Ии пришла в голову мысль пригласить меня танцевать.
