Сьюзен Сван - Что рассказал мне Казанова
– Ну ладно, подумай об этом. – Альберто кивнул Дино. – Если ты передумаешь, то он принесет кошку в отель. Я надеюсь, ты надолго запомнишь величайшее чудо Венеции. Если, как говорят, деньги – это действительно время, тогда я самый богатый человек в мире.
– О, время гораздо более сложная штука, – ответил Дино, подмигивая Люси, на что та смущенно улыбнулась. Это было правдой: она чувствовала, как стрела времени таинственным образом искривляется. Ей казалось, что сейчас поток времени стремительно несется назад, подобно реке, возвращающейся к истоку.
Несколько минут спустя Люси шла с Дино по огромной площади Святого Марка, где туристы слонялись среди голубей, подобно потокам морского воздуха с Адриатики: их камеры покачивались на груди, а покровы шляп трепетали на ветру. Одна из многочисленных групп была, судя по громким, протяжным голосам, из Южной Америки. Латиноамериканцы постоянно перекрикивались, продвигаясь к заполненной народом пиццерии на краю площади.
– Интересно, голуби являются метафорой для туристов? – саркастически осведомился Дино. – Или же наоборот – туристы служат ярким олицетворением этих птиц?
Люси вежливо улыбнулась. Посередине площади она заметила женщину-экскурсовода, разговаривавшую с Дино во дворце. Когда Люси взглянула на нее, та подняла над головой большой красный зонт, и туристы понеслись вслед за гидом.
– Нет, туристы не идут ни в какое сравнение с голубями, – сказал Дино. – Они для этого слишком плохо одеты.
Люси засмеялась, и ее обычно грустное лицо стало беззащитным, как у школьницы, а Дино поклонился, как фокусник в ожидании аплодисментов. Затем он повернулся на каблуках и помахал рукой какому-то человеку в сюртуке. Голову незнакомца закрывала внушительная шевелюра соломенных кудрей, а лодочки с высокими каблуками сверкали среди булыжников мостовой ярким розовым цветом.
Люси была заинтригована. Может, это Дональд Сазерленд в парике? Она вспомнила актера, игравшего Казанову в старом фильме Феллини. А что, действительно похоже. Тот же характерный мрачный стиль – длинное лошадиное лицо с выпученными глазами.
– Вы знаете его? – спросила Люси спутника.
– Леопардо специально наняли, чтобы он изображал клоуна во время регаты, – ответил Дино. – Вы знаете, прошло уже примерно двести лет со смерти великого венецианца.
Долговязый актер пересек площадь и расцеловал Дино в обе щеки. Он сверкнул белозубой улыбкой, когда тот навел на него камеру.
– Моя подруга интересуется Казановой, – сказал Дино, выглядывая из-за камеры.
– Вы у Феллини случайно не играли? – поинтересовалась Люси.
– Леопардо слишком молод для такой чести, – рассмеялся ее спутник.
Кто-то выкрикивал имя Казановы. Все трое повернулись к пристани, где пятеро мужчин, все одетые так же, как и Леопардо, в сюртуки и одинаковые золотые парики, вытаскивали на берег огромную золотую гондолу. А затем на пристани они начали показывать акробатические номера и совершать затейливые кульбиты под радостные аплодисменты туристов. Принимая похвалу публики, артисты поклонились и неожиданно соорудили живую пирамиду; Леопардо поспешно направился к ним. Товарищи мигом подняли его на плечи и водрузили на самую вершину пирамиды, а толпа вокруг кричала и с энтузиазмом хлопала. Краем глаза Люси заметила женщину-экскурсовода в красном шарфе, пробирающуюся сквозь толпу. Когда девушка встретилась с ней взглядом, та отвернулась и завязала разговор с одной из американских туристок, при этом ожесточенно жестикулируя, словно в сильном раздражении.
А на пристани шесть Казанов тем временем принялись декламировать стихи на английском языке. Самый маленький встал перед аудиторией на колени и начал в стихах описывать детство Казановы. Затем актер перешел на итальянский и сказал что-то, рассмешившее публику.
– Он рассказывает, как Казанова изумил гостей на приеме своей матери! – пояснил Дино, обняв Люси за талию. – Ему было всего лишь одиннадцать, bella, и он сделал это, разгадав загадку для взрослых. Почему в латинском языке для обозначения женских гениталий используется существительное мужского рода, а для мужских – женского?
Дино выдержал артистическую паузу, и Люси мягко ответила:
– Потому что слуга берет имя своего хозяина.
– О, bella, да ты умна.
– Дино, как ты думаешь, а мать Казановы любила его? – спросила девушка, вспомнив замечание Ли об убежденности Казановы в некоем сходстве между материнским всемогуществом и желанием.
– Хм, замечательный вопрос! Ей нравилось его остроумие, естественно. Но она оставила сына на попечении бабушки, а сама отправилась завоевывать сцену.
Бедный Казанова, – пробормотала Люси. Рядом с остановкой vaporetto, наблюдая за выступающими, стояла женщина в большой шляпе. – Давай пойдем отсюда, – прошептала девушка.
И они поспешили исчезнуть с пристани. Она все время смотрела вниз, а когда оба ушли с площади, Люси позволила Дино взять себя за руку и склонила голову ему на плечо, благодарная за теплоту, которую обрела в этом холодном весеннем полдне.
Ли помахала Люси, но та, по-видимому, не заметила. Или, может, она просто не хочет, чтобы ее видели вместе с этим молодым человеком с волчьим лицом. Кто бы мог предположить, что столь застенчивая девушка, как Люси, может быть такой хитрой? Ли слишком поздно вернулась в больницу, и выяснилось, что та уже ушла на встречу в библиотеку.
Она надеялась увезти Люси на остров Торчелло, на ужин в ресторане, где фирменным блюдом были carciqfi – прелестные пухлые артишоки, которые сначала варили на пару, затем поливали густым оливковым маслом и подавали холодными; их стебли задумчиво свешивались с тарелки. Но когда девушке внезапно стало плохо, Ли даже не пришло в голову посвятить Люси в свои планы. Ей хотелось в спокойной обстановке рассказать Люси, что остров Торчелло, с его узкими каналами и пустынными площадями, был любимым местом Китти в Венеции. Ли была уверена, что Люси будет интересно услышать, как они с ее матерью фотографировали печальную каменную Мадонну и устраивали пикники, угощаясь артишоками прямо у грязного канала за старым собором.
И что же, интересно, ей теперь полагается делать – возвратиться в отель и ждать? Боже мой, какая все-таки морока с этой молодежью! Возможно, Люси просто не хотелось ее видеть. Ли как-то слышала, как Китти выговаривала дочери за то, что она называла ее «Польской Тыквой». Разумеется, в университете студенты награждали ее кличками подлеще. Но тогда ее это уязвило.
Раз так, она забудет о Люси и поработает над конспектом своих лекций в «Кантонине историка», еще одном маленьком ресторанчике, который так нравился им с Китти. Ли съест свои артишоки и поднимет за ушедшую возлюбленную бокал вина. Полная решимости, она направилась к цели, однако выяснилось, что ресторан закрыт Женщина прильнула к стеклу, в надежде высмотреть признаки присутствия официантов в неизменных белых фраках, но увидела только меню, приклеенное к стеклу. Да, здесь были carciofi и другие блюда, которые они обе так любили: frittura mista – жареное филе различных видов рыб; capesante alla veneziana – венецианские эскалопы, приготовленные с чесноком, петрушкой и лимонным соком; и ragno di mare – особого вида крабы, которые так нравились Китти.
Ли развернулась и в одиночестве направилась в отель.
Дино повел Люси в бар «У Гарри», некогда бывший любимым пристанищем Эрнеста Хемингуэя. Они укрылись в дальнем углу, рассматривая снимки, сделанные фотографом за день. Дино иногда с сожалением качал головой, и девушка понимала, что экипажи гребцов вышли неудачно. Люси издавала негромкие сочувствующие возгласы, когда Дино говорил, что сегодня удача отвернулась от него. Она находила его забавные старомодные манеры трогательными.
– Давай вернемся на площадь, и ты сделаешь еще пару снимков?
Отрицательно покачав головой, он предложил ей последнюю порцию напитка – в длинном серебряном бокале на высокой ножке.
– Пошли, bella… Я хочу тебе кое-что показать.
Дино повел Люси по лабиринту улиц с высокими каменными стенами, ограждавшими частные сады. Свежий морской бриз шелестел верхушками полускрытых деревьев, а наверху молодая луна разливала свой водянистый свет, превращая все вокруг в странные, серебристые создания. Неожиданно Дино превратился в Пульчинелло с длинным смешным носом, а затем в чумного венецианского доктора в маске с носом-клювом и в длинном, развевающемся на ветру белом одеянии. Они пересекли ярко освещенную улицу, и Дино снова стал человеком. Девушка вздохнула с облегчением, а он прижал ее к себе, настороженно глядя в глаза. Люси поняла, что молодому человеку приходится вставать на носочки, чтобы их лица были на одном уровне.
– Ты, должно быть, любишь высоких женщин? – улыбнулась она.
