Давид Фонкинос - Шарлотта
10
Несколько дней прошло во вновь обретенном покое.
Если можно назвать часы и минуты мирными,
То теперь даже их жесты – мирны.
Бабушка расчесывала волосы Шарлотты,
Такого она не делала уже многие годы,
И теперь они обе переживали мгновения радости.
Шарлотта никак не решалась задать ей вопрос:
Почему ей никто никогда ничего не сказал?
Почему?
Но Шарлотта хранила молчание —
Ей не хотелось слушать объяснения стариков.
Да и к чему они ей?
Лучше уж наслаждаться этим коротким покоем.
Похоже, что бабушка наконец-то утихомирилась,
Если, конечно, это не было очередной уловкой,
Чтоб усыпить бдительность внучки-тюремщицы.
Бабушка не забыла о своей собственной матери:
Безумие не оставляло ту ни на миг
И за будущей самоубийцей все неустанно следили.
Шарлотте хотелось надеяться, что теперь все пойдет иначе.
Она сама стала матерью для собственной бабушки,
Неделями оберегала, успокаивала старуху.
Их связывало какое-то неодолимое, сильное чувство,
И девушка поддалась иллюзии безопасности.
Однажды ночью она внезапно проснулась,
Открыла глаза – рядом с ней никого.
Как же бабушке удалось, не разбудив ее, встать с постели?
Обычно Шарлотта спала очень чутко,
А тут старуха сошла с постели совершенно беззвучно,
Словно она испарилась.
И в это мгновение Шарлотта услышала жуткий звук —
Глухой и зловещий звук. Что-то упало.
Шарлотта, все вдруг поняв, рванулась к окну.
Дед тоже проснулся,
Можно сказать, мгновенно стряхнул с себя сон.
Что? Что там случилось? —
Вскричал старик.
В его голосе редко звучал такой панический страх.
Впрочем, как и Шарлотта, он понял, в чем дело.
Из окон квартиры они ничего не увидели —
Внутренний двор был темен, словно глубокий колодец:
Лунный диск, озарявший последние ночи, исчез, как назло.
Оба выкрикивали имя пропавшей бабушки,
Звали ее, раз за разом, сами не веря в спасение.
Быстро найди свечу! – наконец приказал ей дед,
И Шарлотта, дрожа от ужаса, сбегала за свечой.
Они бесшумно спустились по лестнице.
Во дворе на них налетел резкий холодный ветер, —
Нужно прикрыть от него слабое пламя свечи.
Медленными шажками они пробирались вперед.
Шарлотта шла босиком, вдруг ступила в какую-то жидкость,
Нагнулась, держа свечу,
И увидела лужицу крови.
Вскрикнула было, но тут же ладонью прикрыла рот.
Дед тоже нагнулся.
Но теперь он смолчал.
11
Трое суток тело бабушки покоилось на кровати.
Странно: смерть почти не изменила бабушкино лицо —
Она давно уже выглядела такой.
Шарлотта плакала неутешно,
Плакала за двоих – у деда не было слез.
Мориди им помог с организацией похорон,
Оттилия Мур взяла на себя все расходы по погребению.
Похороны прошли восьмого марта сорокового года.
На них привезли всех детей-сирот, живших тогда в «Эрмитаже»,
И это сделало церемонию чуточку менее мрачной.
Дети были так рады снова увидеть Шарлотту,
Окружили ее, горячо обнимая.
Гроб опустили в землю.
Все проходило до странности мирно,
И только сознание деда, кажется, помутилось.
Он словно не сознавал, кого они здесь хоронят.
Потом, приходя в себя, говорил:
Я не помню дня, когда б ее не было рядом,
Да и жил ли я без нее?
По окончании церемонии Оттилия их пригласила к себе,
Но Шарлотта и дед предпочли вернуться домой,
Им хотелось побыть одним.
Они медленно побрели по кладбищенским тихим аллеям,
На ходу Шарлотта читала на плитах имена ушедших людей.
Ее осаждали смутные образы, их было трудно осмыслить.
Дед, с виду подавленный, вдруг начал ворчать,
В нем просыпалась боль, переходящая в гнев,
В тот неуемный гнев, что побудил его открыть правду Шарлотте.
И он разразился яростными словами,
Начал вопить, впадая в полное бешенство,
Хватая ее за рукав.
Что с тобой? – спросила девушка, измученная этой драмой.
Почему дед вцепился в ее рукав?
Что еще ему нужно?
Он безжалостно стиснул руку Шарлотты.
Она попыталась вырваться, оттолкнуть его, но не хватило сил.
Это что за вопрос? – кричал ей старик. —
Что со мной? Ты это хочешь узнать?
Посмотри!
Посмотри вокруг!
И наконец произнес ужасную фразу:
Чего же ты ждешь, чтоб покончить с собой, как она?
Часть седьмая
1
Шарлотта сообщила родным о бабушкиной кончине.
Паулу очень встревожил душевный настрой ее падчерицы:
Каждое слово в письме было пронизано жгучей тоской,
Даже от запятых веяло тяжкой печалью.
Паула с трудом подбирала сочувственные слова для ответа.
Но могли ли слова заменить живое присутствие?
Нужно просто быть рядом, обнять и утешить.
Шарлотте было физически больно от разлуки с отцом и Паулой,
Она уповала на то, что это совсем ненадолго,
Но прошло уже больше года,
А надежды на встречу по-прежнему нет.
Ответ, пришедший к Шарлотте, станет последним письмом,
Больше она никогда не получит вестей от отца и Паулы.
На границах страны неспокойно; наконец они вовсе закрылись.
Живущим во Франции немцам велели пройти регистрацию.
Властям и без этого ясно, что все они только беженцы,
Однако теперь их причислили к вражеской нации,
И французское государство намерено их депортировать.
В июне сорокового года Шарлотту и деда сажают в поезд,
Идущий в район Пиренеев, а именно в лагерь Гюрс,
Этот лагерь когда-то построили для испанских беженцев.
А как же поступят с ними?
Шарлотта помнила лицо отца после лагеря Заксенхаузен.
Теперь вокруг нее лица растерянных немцев.
Переезд занял много часов,
И это усугубило панический страх неизвестности.
Неужели ее ждет смерть?
В их семье ни одна из женщин не спаслась от жестокой судьбы.
Тринадцать лет отделяют смерть мамы от смерти ее сестры,
И столько же лет пролегло между гибелью мамы и бабушки.
Да, ровно такой временной интервал
И почти одинаковый способ, что выбрали эти трое, —
Падение в пустоту.
Смерть женщин в трех возрастах —
Девушка, мать семейства, старуха…
Неужто же первый, второй или третий не стоил того, чтобы жить?!
Сидя в поезде, везущем их в лагерь, Шарлотта пустилась в расчеты:
1940 + 13 = 1953.
Вот он – год ее самоубийства, 1953-й…
Если она не погибнет раньше.
2
По прибытии поезда в Гюрс семьи разъединили.
Деда отправили в группу немцев-мужчин.
Он выглядел самым старым из них,
Патриархом всех этих призраков.
Шарлотта умоляла жандарма оставить деда при ней:
Старик слишком слаб, чтобы жить без нее, и к тому же он болен.
Не положено. Вас отправят в барак для женщин, это приказ.
И Шарлотте пришлось подчиниться.
У парня дубинка в руке, а рядом сторожевая овчарка.
Шарлотте понятно, что лагерь – не место для рассуждений.
Она оставила деда и встала в шеренгу женщин.
Среди них находилась и Ханна Арендт[20].
В Гюрсе ее поразило отсутствие всякой растительности,
Как будто ее специально начисто уничтожили,
Чтобы зеленый пейзаж сменился безжизненно-лунным.
Тщетно она изучала местность, ища хоть какие-то краски.
Что-то мучило девушку вплоть до физической боли.
Ее отношение к миру стало полностью эстетическим:
Она без конца рисовала – не на бумаге, а мысленно,
И творческий пыл, вопреки всему, в ней не угасал.
Уродство лагерной жизни отравляло собой все вокруг.
В их бараке вместо кроватей только груда гнилых тюфяков.
Все бытовые условия – полная катастрофа.
Каждую ночь узницы слышали крысиный писк и возню.
Крысы шныряли повсюду, даже по головам,
Но самое страшное все же было не это.
Страшнее всего охранник, ходивший вокруг барака.
Он мерно вышагивал взад-вперед, водя своим фонарем,
И пленницы изнутри различали полоску света,
Невыносимый знак его ночного присутствия.
Это могло продолжаться и час, и гораздо больше.
Каждая женщина знала: в конце концов он войдет.
Да, вот он уже и вошел,
Распахнул настежь дверь и бродит между матрасами,
Ослепляя лежащих женщин своим фонарем.
Пес обнюхивает узниц, лижет добычу хозяина,
Виляет хвостом, радуясь их общей власти над ними,
Чувствуя, как никогда, что он лучший друг человека.
Охранник являлся в женский барак каждый вечер.
Это был излюбленный ритуал,
Он искал, какую из них изнасиловать,
А строптивую мог застрелить.
Узницы ждали, скорчившись и содрогаясь от ужаса.
Наметив одну из них,
Он водил лучом фонаря по лицу и по телу женщины,
Поколебавшись, переходил к другой.
Их ужас его распалял еще больше.
Сегодня он выбрал рыжеволосую девушку:
