Драган Мияилович - Девочка и ветер
Пока Мамука в задумчивости шел к автобусной остановке, один из молодых людей достал из багажника небольшой лом и, спрятав его под кожаную куртку, направился к подъезду Иваны. В тот момент, когда он вставил лом в тонкий зазор между дверью и коробкой и дерево начало потихоньку трещать, приоткрылась соседняя дверь. Пожилой сосед, застав его за странным занятием, строго обратился к нему:
– Что это ты тут делаешь?
С ломом в руке, застигнутый врасплох на месте преступления, он нагло ответил:
– А какое тебе дело?
Видя, с кем имеет дело, сосед ретировался в свою квартиру и вызвал полицию. В это время бандиты на своей «тойоте» уже катили по направлению к Ангреду.
С того дня Мамука не появлялся в квартире Иваны, поняв, что, несмотря на безумную любовь к ней, такие визиты небезопасны. Когда через несколько дней после случившегося Ивана позвонила ему, чтобы поблагодарить за деньги, позволившие ей вернуть долг, промолчав при этом, что одновременно приобрела и два грамма «беленького», он спросил ее с дрожью и нотками ревности в голосе, где она все это время пропадала.
– Я жила у одной своей подруги, – ответила та равнодушно, давая понять, что ничего страшного не случилось.
– Почему ты не отвечала на мои звонки и сообщения?
– У меня разрядился телефон, а зарядку я забыла дома.
Он настойчиво просил Ивану переехать жить к нему, одним ударом убить двух зайцев: защитить ее от преследователей и утереть нос и доктору Петершону, и болгарину Ванчо. Но она упрямо отказывалась от предложения.
– У нас тут рядом и школа Ангелины, и до маминой квартиры сто метров, а мы нужны друг другу. Да и моя квартира больше и удобнее. Если я ее потеряю, а мне ее оплачивает социальная служба, больше такой квартиры я никогда не получу.
– Можешь ее сдать кому-нибудь, – не сдавался Мамука.
– Я уже тебе сказала, что это даже не рассматривается! – Ивана со злостью опустила трубку, прервав разговор.
Он позвонил ей снова, но ответа не было.
Весь тот месяц Ивана вела себя очень странно. Днями она пропадала неизвестно где, а потом вдруг неожиданно появлялась, веселая и активная, невероятно радуя свою мать, Марию Савич, давая ей надежду, что дочь на пути к выздоровлению. Но потом во время ломки на нее находили приступы депрессии и раздражительности, и тогда Ивана спала по два-три дня непробудно или бродила по квартире от кухни до дивана в гостиной. Опухшая, с изможденным лицом, растрепанная, она часами могла смотреть в одну точку, обещая самой себе, что это будет в последний раз, и судорожно раздумывая, какими путями приобрести еще один хорс[23].
XVI
Прошло почти полгода, как Магнус Петершон последний раз был у Иваны. Приближались рождественские праздники, и, желая обрадовать Ангелину, он решил навестить их. Все еще злясь на Ивану, он не мог избавиться от мыслей, что эта молодая симпатичная женщина, оказавшаяся на его жизненном пути, создана только для него и ни для кого другого. Воспоминания о прекрасных мгновениях, проведенных с ней, сменялись в его голове, как на кинопленке. Спросив почтальона, выходящего из подъезда, код от входной двери, за несколько шагов он оказался на их этаже. К величайшему удивлению, тут встретила прикрепленная к двери записка, написанная красным фломастером нетвердой детской рукой. Кривые буквы были похожи на детский хоровод, в котором одни тянут в одну, а другие – в противоположную сторону: «Внимание! Перестаньте стучать в дверь! Если это еще раз повторится, у вас будут проблемы. Повторяю вам, у вас будут серьезные проблемы. Посмотрите!»
Поскольку стук повторялся ежедневно, как вечерами, так и по ночам, возвращаясь из школы и заставая мать испуганной, а иногда и пьяной, девочка решила взять дело в свои руки. Мамука больше не приходил. Инстинкт самосохранения подавал ему сигналы держаться подальше от вулкана, выбрасывающего раскаленную магму проблем, от встреч и ссор с мрачными типами, которые крутятся вокруг Иваны. Он временно исчез из их жизни. И Магнус Петершон их предал. Именно так Ангелина восприняла его исчезновение. Поначалу она скучала по нему, а потом перестала и думать о нем. Девочка, сочувствуя матери, решила бороться до конца.
Обещание, данное Иване, ничего не рассказывать бабушке о ночных визитах и стуке в дверь в любое время суток придавало ей силы заговорщицы. Мария Савич ежедневно приглашала внучку на обед, с ней посылала теплую еду и для Иваны, неустанно пытаясь разузнать, что происходит с ее дочерью. Успокаивало то обстоятельство, что внучка живет с матерью, а это значит, что та не таскается по ночам неизвестно где и неизвестно с кем. «Если дома, значит, вне опасности», – размышляла Мария, поглядывая со своего балкона на освещенные окна квартиры Иваны. Девочка ни о чем не рассказывала, а заботливая Мария даже представить себе не могла, в каком кошмаре они живут и что на самом деле происходит там, в квартире напротив.
Много позднее Магнус Петершон понял, что записка на дверях квартиры Иваны была не простой просьбой к назойливым посетителям, а воплем о помощи, немым криком беспомощного испуганного ребенка, отчаянная надежда, что кто-то поймет и придет им на помощь. Ни почтальон, ни соседи, ни уборщица, которая каждое утро ревностно мыла винтовую лестницу, не поняли сообщение красного ребуса, написанное неопытной детской рукой. Никто другой и не поднимался на последний этаж трехэтажного дома в Хьельбу.
Поскольку на его настойчивый звонок не было ответа, доктор Петершон нагнулся, практически встал на колени перед отверстием для почты и громко крикнул:
– Ивана, это я, Магнус, открой, если ты дома.
Только тогда до него донесся стук детских ножек по полу, и обрадованная Ангелина открыла дверь, впустив его в темный коридор.
– Это тебе, – Магнус погладил ее по лицу, протянув подарок, завернутый в красивую бумагу.
Внутри была пуховая куртка и кожаные зимние сапоги.
– А где мама?
– Она спит.
Ничто в нашей жизни не происходит случайно. Не осознавая взаимосвязи, люди в основном не понимают ни законов вечной энергии Вселенной, которая действует через нас, служит нам, чтобы через нас послужить и другим. Метафизика нашего сознания облагораживается служением добру, что отпечатывается где-то там, через миллионы световых лет, вне времени и пространства, и там встретит нас, свидетельствуя, что наше существование на земле не было бессмысленным.
Желанием Магнуса снова повидаться с Иваной руководил кто-то свыше, кому было важно исполнить его желание и одновременно спасти девочке мать.
Ангелина одной рукой придерживала подарок, а другой быстро, стыдясь, прикрыла кухонную дверь, чтобы Магнус не увидел раковину, до верха переполненную грязной посудой.
Магнус прошел в квартиру, открыл дверь и заглянул в спальню. Две ночи страдая от бессонницы, Ивана напилась таблеток и теперь лежала на животе, повернув голову к окну. Между бледными губами высунулся язык, как ветчина из сэндвича.
– О, Боже, да у нее передозировка! – Магнус нащупал пульс и сразу же вызвал «скорую помощь». – Алло! Это доктор Петершон. Прошу вас срочно отправить машину в Хьельбу. Передозировка. Улица Лилгатан, семь.
XVII
После долгого перерыва длиною в три года Стефан тихо и почти незаметно вернулся в жизнь Иваны.
Из-за неоплаченных счетов оставшись без квартиры, он некоторое время перекантовался у знакомых, в основном, криминального толка. Но через пару дней они отказывали ему в жилье, поняв, что сделали ошибку. Без денег, зависимый от героина, он уничтожал их личные запасы. Мелкое воровство не могло возместить расходы, а на большое воровство он был неспособен. По-этому все старались от него как можно быстрее избавиться.
Где-то в глубине души Стефан понимал, что он не такой, как они, они были ему противны, он презирал их, но и без них не мог, прямо как в народной пословице: «Неурожайный год заставит и орла перезимовать с курами».
Наблюдая, как они веселятся и ведут разбитную жизнь на грани закона, как исчезают в пропасти и лабиринтах порока, кто от передозировки – под землей, а кто – в тюрьмах, он иногда чувствовал потребность соскочить и начать какое-нибудь нормальное дело неофициально, избегая налогов. Так же можно жить, разве нет?
В тот день он продал за три тысячи крон, хотя мог бы заработать намного больше, почти новый телевизор «Панасоник», который хранил у одного знакомого в подвале, и, купив два грамма героина и большую плитку молочного шоколада, появился перед квартирой Иваны.
Позвонил, терпеливо ожидая, когда она откроет.
Сначала послышался тихий шорох осторожных шагов, напоминающий по звуку полет летучей мыши, потом лучик света в глазке входной двери погас под ее изучающим взглядом, и послышался щелчок замка.
– Что тебе надо? – спросила она, постукивая пальцем по косяку.
– Ангелина у тебя?
– У мамы. Тут, напротив.
– Я пришел повидать вас.
