Барбара Пим - Замечательные женщины
Мы медленно продвигались к выходу. Я была так поглощена и измучена проповедью, что позабыла поискать Иврарда Боуна и теперь увидела, что он стоит почти рядом со мой. Мне вспомнилась давешняя решимость постараться получше к нему относиться и сделать какой-нибудь дружеский жест, если подвернется возможность. Я решила, что лучшего шанса, чем тот, какой подала сегодняшняя престранная проповедь, мне не представится.
– Добрый день, – негромко сказала я. – Как вам проповедь?
Он посмотрел на меня недоуменно, потом его довольно аскетичные черты смягчились в улыбке.
– Добрый день. Боюсь, я так старался не смеяться, что едва сумел все расслышать. Я всегда считал, что взрослые люди должны без труда держать себя в руках, но теперь совсем не уверен в этом.
Мы оказались одни, поскольку миссис Боннер, заметив, что я разговариваю с мужчиной, тактично ускользнула, но я знала, что завтра в конторе мне еще предстоит выдерживать напор ее – пусть и безмолвного – любопытства. Романтичная по натуре, она не могла снести, что кто-то младше сорока способен оставаться вне уз брака.
– Да, такого определенно никто не ожидал.
Я сразу прониклась к нему толикой симпатии, едва он признал, что у него есть обычные человеческие слабости.
– Как продвигается работа над докладом? – спросила я, стараясь придать своему тону заинтересованности.
– Делаем его через две или три недели. Кажется, вы хотели прийти, но я очень вам не советую. Будет ужасно скучно.
– Но мне так хотелось бы послушать, – сказала я, напоминая себе, что мы с Роки собирались изучать антропологов.
– Тогда Елена может достать вам приглашение. А теперь прошу меня извинить, мне правда нужно спешить. Увидимся на докладе.
Я сочла, что сделала шажок вперед, чуть продвинулась на стезе добродетели, и хотя он все еще мне не нравился, я уже была настроена к нему не так враждебно, как раньше. Но как можно было сравнивать его с Роки? И вообще, строго одернула я себя, нехорошо думать о Роки таким образом. Вчера с нежданным весенним солнышком и вином за ленчем какое-то оправдание, возможно, у меня и было, но сегодня – ни малейшего. Серым мартовским днем, после поспешно поглощенной неаппетитной еды и пугающей проповеди гораздо уместнее думать о потоках непривлекательного человечества в столовой, о Судном дне и даже об Иврарде Боуне.
Я решила, что по пути домой стоит заглянуть в дом священника и повидаться с Уинифред. Прошло довольно много времени с нашей последней встречи, и ей будет интересно послушать про проповедь.
Дверь мне открыла миссис Джабб. Мисс Мэлори наверху, помогает миссис Грей обустроиться. Может быть, я хочу подняться к ним?
Я медленно поднялась по лестнице, помешкав в темном уголке на первой площадке у картины, изображавшей младенца Самуила, и спрашивая себя, не повернуть ли мне все-таки назад, поскольку разговор с Уинифред и миссис Грей не совсем то, что разговор с Уинифред, на который я рассчитывала. Но я решила, что, поскольку миссис Грей переехала в дом священника, стоит познакомиться с ней поближе, поэтому поднялась еще на пролет и постучала в дверь, из-за которой раздавались голоса.
– А, мисс Лэтбери, как мило!
Открыла сама миссис Грей. Я посмотрела ей за плечо в комнату, которую Джулиан красил всего несколько дней назад. Теперь она была привлекательно обставлена, и в камине тлели угли. Уинифред сидела, скорчившись, на коврике и подрубала занавеску.
– Правда, Аллегра чудно обставила комнату, Милдред? – спросила она, едва я вошла. – Теперь ни за что не догадаешься, что это та же самая комната.
– Уинифред очень мне помогла, – вставила миссис Грей. – Сами знаете, сколько всего нужно сделать, когда переезжаешь.
Я согласилась, отметив про себя, что теперь они называют друг друга по именам, – меня это удивило и, должна признать, чуточку вывело из равновесия.
– Переезд всегда связан с хлопотами, – выдала банальность я, – но вы как будто прекрасно все устроили.
Я вспомнила, что не помогала Елене Нейпир подрубать занавески, когда та въехала, а только выглядывала из-за перил, когда вносили мебель, помощь же предложила, когда уже почти наверное ничего не оставалось делать. Насколько же Уинифред лучше меня! С другой стороны, мои обстоятельства были немного иными. Трудно предлагать помощь совершенно незнакомым людям, особенно таким независимым, как Елена Нейпир.
– Помочь вам с занавесками? – спросила я.
– Вы так добры.
Не успели слова сорваться у меня с языка, как миссис Грей подала мне ворох занавесок, которые следовало укоротить по линии булавок. Я пришла в некоторое смятение, как бывает, когда наше предложение помощи принимают за чистую монету, и взялась за работу довольно мрачно, особенно из-за того, что сама миссис Грей вообще ничего не делала. Она изящно расположилась в кресле с зачесанными назад волосами, связанными на затылке в тяжелый узел. Эта прическа в сочетании с бледным узким лицом и смутной элегантностью манер делали ее похожей на героиню довоенного романа. В ней чувствовалось что-то немного ненастоящее.
– Боюсь, швея из меня никудышная, – сказала она, точно оправдывая свое безделье, – зато я хотя бы могу приготовить чай. Надеюсь, вы останетесь, мисс Лэтбери?
– Спасибо, буду рада.
Она выплыла из комнаты, и я услышала, как бежит в чайник вода и звенят приборы. А еще услышала шаги на лестнице и голос Джулиана:
– Можно войти? Я слышу манящий звон чашек. Надеюсь, не опоздал? – Он не прошел прямо к нам в комнату, а задержался поболтать с миссис Грей на кухне. Мы с Уинифред молча сидели с нашими занавесками. Я чувствовала, что нам обеим хочется поговорить о миссис Грей, но в данный момент это, разумеется, было невозможно.
– Одна из занавесок кажется длиннее другой, – громко и натянуто сказала я. – Интересно, их вешали или просто измерили сантиметром? Когда потом вешаешь, часто обнаруживаешь маленькую разницу в длине.
Вошел Джулиан с подносом, на котором разместились приборы, хлеб, масло, джем и кекс. За ним последовала с чаем миссис Грей.
– Прямо как на пикнике, – произнесла Уинифред со своего места на коврике у камина.
– Мне, правда, не следует есть ваш джем, миссис Грей, – запротестовала я, как водится в наши дни. – Я с радостью поем просто хлеба с маслом, ничего страшного.
– Ах, пожалуйста, попробуйте, – отозвалась она. – Честно говоря, джем не из моего пайка, это подарок отца Грейторекса.
– Что, отец Грейторекс варит джем? – спросил Джулиан. – Впервые слышу о таких его дарованиях!
– О нет! – рассмеялась миссис Грей. – Подумать только, бедный старикан у плиты! Джем сварила его сестра, которая живет где-то в глуши. Удивительно вкусный.
– Как любезно было с его стороны подарить джем вам, – сказала я. – Он действительно прекрасный.
– Аллегра как раз такой человек, которому просто тянет делать подарки, – с энтузиазмом откликнулась Уинифред. – Этот коврик вам, Милдред, ничего не напоминает?
Присмотревшись к коврику, я с удивлением осознала, что видела его где-то раньше. Несомненно здесь, в доме священника… Возможно, в кабинете Джулиана?
– Да, он из кабинета Джулиана, – подтвердила мой невысказанный вопрос Уинифред.
– Ужасно мило с его стороны, правда? – сказала миссис Грей. – У меня не было подходящего для этой комнаты, и в кабинете отца Мэлори я случайно обронила: мол, какой он красивый, конечно, без всякой задней мысли, а он мне его подарил!
– Гораздо лучше смотрится в комнате миссис Грей, чем в моем кабинете, – откликнулся Джулиан. – И вообще, зачем в кабинете каминный коврик?
Я с интересом отметила, что они все еще называют друг друга «миссис Грей» и «отец Мэлори».
– Он определенно подходит вон к тому ковру, – заметила я.
– Да, но и к ковру отца Мэлори он тоже подходил, – сказала миссис Грей. – Это была большая жертва с его стороны.
Джулиан что-то смущенно пробормотал.
– Конечно, – четко и ясно, точно произнося слова, продолжала миссис Грей, – я всегда считала, что нужно давать мужчинам шанс для самопожертвования, ведь их натура далеко не так благородна, как наша.
– Вы так думаете? – серьезно спросила Уинифред. – Я знала очень хороших и благородных мужчин.
Джулиан снисходительно улыбнулся, но промолчал. Мне показалось, что это не слишком уместное замечание для вдовы священника, хотя и весьма забавное – на дешевый манер.
– Мне определенно надо идти, – произнесла я тоном, который, наверное, прозвучал довольно холодно.
– Ах, Милдред, вы же еще не дошили занавески! – воскликнула Уинифред.
– Да, боюсь, действительно не дошила.
– А, знаю! Почему бы вам не прийти на чай в пятницу, тогда и закончите? – предложила миссис Грей, улыбаясь очень и очень ласково.
– Спасибо, было бы очень мило, – ошарашенно отозвалась я. Мне и в голову не могло прийти, что она действительно думает, будто я стану дошивать занавески.
