Грегори Робертс - Тень горы
Под фонарем на разделительной полосе сидел человек с гитарой. Олег. Я подъехал к нему:
– Ты что здесь делаешь?
– На гитаре играю, – радостно ответил он.
– Посреди дороги?
– Здесь прекрасная акустика, – с лучезарной улыбкой заявил Олег. – За спиной море, впереди дома. Ты умеешь играть? Может, дуэт составим?
Я сорвался с места, но у Нариман-пойнт развернулся и снова приехал на бульвар.
– Выпить хочешь? – крикнул я Олегу, перекрывая шум мотора.
– С тобой? – недоверчиво уточнил русский.
Я снова доехал до Нариман-Пойнт и вернулся.
– Да, хочу! – сказал Олег.
– Тогда садись, черт возьми!
– А можно я за руль сяду?
– Размечтался! Я свой байк в чужие руки не отдаю.
– Ладно, – сказал он, усаживаясь у меня за спиной и пристраивая гитару сбоку. – Главное, границы вовремя очертить.
– Держись покрепче.
– С кем драться будем?
– Ни с кем.
– А друг с другом?
– Ну-ка слезай!
– Я к тому, что с тобой я драться буду только на трезвую голову, иначе нечестно получится.
– Да пошел ты!
– Русские всегда честно дерутся.
– Еще раз услышу слово «русский», на дорогу столкну.
– Но я же русский!
– Лучше говори – слово на букву «эр».
– Ладно. Мы, люди на букву «эр», вообще понятливые.
По дороге отличное настроение вернулось – ехать с Олегом было приятно. Едва мы поднялись ко мне в номер, как соседняя дверь распахнулась и на пороге появилась Карла, в вечернем платье без рукавов и в высоких кроссовках. Волосы, собранные в тугой узел, скрепляла заколка из рыбьей кости, украшенная кольцом со сверкающим камнем.
– Ого! – воскликнул Олег, заметив в распахнутой двери обстановку бедуинского шатра.
– Карла, познакомься, это Олег, русский писатель и вообще хороший человек. В стесненных обстоятельствах. Олег, это Карла.
Карла, склонив голову набок, как женщина в доме Туарега, придирчиво оглядела меня с головы до ног. Что-то было не так. Она посмотрела на Олега и улыбнулась:
– В стесненных обстоятельствах?
– Карла… какое прекрасное имя, – сказал Олег, целуя ей руку. – У меня есть возлюбленная, я ласково зову ее Карлуша. Для меня большая честь с вами познакомиться. Между прочим, ваш друг обещал меня прирезать, если я попытаюсь с вами флиртовать.
– Да неужели? – улыбнулась Карла.
– Послушай, мы, вообще-то, собирались напиться у меня в номере, а то ночь выдалась тяжелая. Может, составишь нам компанию?
– Это приказ или приглашение?
– Карла…
– А что, правильный вопрос, – вмешался Олег.
Я укоризненно посмотрел на него и попытался объяснить:
– Я имел в виду…
– Нет, спасибо. – Карла выключила свет в номере, захлопнула дверь, закрыла ее на бесчисленные замки и повернулась к Олегу. – Между прочим, у меня есть для тебя встречное предложение.
– Какое?
– Нам нужны сыщики.
– Сыщики?
– Олег, давай напьемся до беспамятства, – сказал я.
– В соседнем номере – наше детективное агентство, – пояснила Карла. – Нам нужны люди понятливые и сообразительные. Ты ведь понятливый?
– Иногда, – ответил Олег. – А почему вы так решили?
– Иначе он бы тебя мне не представил, – сказала Карла, кивая на меня. – Ну что, согласен?
– Если я соглашусь, ты меня не прирежешь? – озабоченно спросил меня Олег.
– Нет, не прирежет, – пообещала Карла.
Он оценивающе взглянул на нее:
– Здорово! В один и тот же день меня дважды уволили и дважды взяли на работу. Похоже, я в этом городе разбогатею. Когда начинать?
– В десять утра. Не забудь рубашку сменить.
Олег одарил ее очаровательной улыбкой. Карла улыбнулась в ответ. Мне захотелось удавить Олега чистой рубашкой.
– Ладно, тогда до свидания, – сказал я и потянулся к ней, надеясь обнять, поцеловать и вдохнуть родной аромат океана.
Она коснулась моей груди и легонько отстранилась.
– Олег, открывай дверь! – сказал я, швырнув ему ключи.
Он открыл дверь и ахнул:
– Ну и минимализм! Прямо как у Солженицына.
– Карла, что случилось? – спросил я, как только мы остались наедине.
Она глядела на меня, как на смутно знакомый лабиринт, вспоминая, как оттуда выбраться.
– Я на пару недель уезжаю.
– Куда?
– Так и знала, что ты об этом спросишь. Очаровательное качество, но слегка раздражает.
– Не уходи от ответа. Куда ты уезжаешь?
– Тебе совершенно незачем это знать.
– Нет, есть зачем. Я должен знать, где дверь выламывать в случае чего.
Она рассмеялась. Вот так всегда: я говорю серьезно, а люди смеются.
– Поживу у Кавиты, – наконец ответила она.
– Какого черта? – выпалил я, не подумав.
Она вопросительно склонила голову набок:
– Ты ревнуешь, Шантарам?
На самом деле я не ревновал ее к Кавите – тогда меня гораздо больше беспокоил Олег, – но я слишком хорошо помнил резкую отповедь журналистки и не хотел, чтобы Карла уходила к женщине, которая меня ненавидит. Я не стал рассказывать Карле о нашем разговоре с Кавитой, хотя теперь понимаю, что это следовало сделать.
– Мадам Жу подстерегла меня в темном переулке и велела отстать от Кавиты. Может, тебе не стоит к ней переезжать? – спросил я.
– Чего ты от меня добиваешься? – возмутилась Карла.
– Я хочу стать для тебя близким человеком, а ты мне это запрещаешь. Я устал от твоих игр. Не мучай меня! Либо скажи, чтобы я оставил тебя в покое, либо прими мою любовь как есть. Всю, без остатка.
Задетая моими словами, Карла не смогла скрыть потрясения.
– Если помнишь, я просила тебя мне довериться, но предупреждала, что это будет непросто.
– Карла, не уезжай!
– Я поживу у Кавиты, – отвернувшись, сказала она и стала спускаться по лестнице.
Я ворвался в номер и выглянул в окно: на стоянке у кинотеатра Карла садилась в такси.
– Плохи твои дела, брат, – сказал Олег. – И водка у тебя паршивая. А вот ром ничего, пить можно.
– Я сначала себя в порядок приведу, приму душ. Располагайся, чувствуй себя как дома.
– Ладно, – кивнул он, обводя взглядом скромно обставленную комнату с паркетным полом, натертым до зеркального блеска, как крышка гроба.
В ванной я включил воду. Душ фыркал и плевался – воду доставляли в гостиницу цистернами и переливали в баки на чердаке, поэтому ее приходилось экономить. Я то включал, то выключал душ, а потом воспоминания о встрече с Конкэнноном накатили с такой остротой, что меня пробила дрожь. Я встал под целительные струи.
В созданном нами мире и мужчины и женщины сотканы из лжи. Женщина всегда больше навязанного ей идеала, а мужчина всегда больше возложенного на него долга. Мужчины сочувствуют, женщины возглавляют армии. Мужчины воспитывают детей, женщины исследуют вселенную. Нас определяет не что-то одно, мы – странные версии друг друга. Иногда мужчины плачут в ванной.
Я долго смывал с лица чувства. Потом, пока Олег принимал душ, я задумчиво вычистил пистолет и спрятал его в прикроватном тайнике.
– Мыло у тебя паршивое, – заявил Олег. – Я тебе достану мыла на букву «эр», оно до блеска все отчищает.
– Я блестеть не люблю, – ответил я. – Меня вполне устраивает мое мыло.
Мы с ним по очереди отпивали из горлышка, передавая друг другу бутылку.
– Кстати, на тебе моя футболка, – заметил я.
– Ага. Надеюсь, ты не возражаешь, что я ее позаимствовал? А то я в своей целую геологическую эпоху проходил.
– Ничего, у меня еще одна есть.
– Да, я видел. Там еще две пары джинсов. У тебя вообще вещей немного. Слушай, а джинсы ты мне не ссудишь? Кстати, ничего, если я их подверну? Мне так больше нравится.
– Да подворачивай, мне без разницы. Заодно улыбку сверни, а то мне спьяну не по себе становится.
– Понял, улыбку сверну. Мы, люди на букву «эр», легко адаптируемся в любой ситуации. А музыка у тебя есть?
– Я писатель, мне без музыки нельзя.
Я подсоединил плеер к старым болливудским колонкам, которые превращали все звуки в шум океана, в песни китов из безвоздушного пространства.
– И система у тебя паршивая, – сказал Олег.
– Критикан ты, – вздохнул я.
– Да я просто в уме список составляю, хочу тебе что-нибудь получше подарить.
– Что тебе поставить?
– У тебя Clash есть?
Я поставил альбом «Combat Rock», и Олег схватил гитару.
– Переключи на последнюю вещь, я аккорды знаю, – попросил он. – Давай вместе сыграем?
В бомбейском гостиничном номере зазвучала акустическая русско-австралийско-индийская версия «Death is a Star»[83]. Мы повторяли ее много раз, пока не стало выходить более или менее прилично, и развеселились, как дети. Моя гитара покрылась пятнами – кровоточили кулаки, разбитые в драке с Конкэнноном.
Мы так упились, что больше играть не могли, но нам было все равно. Внезапно в номере возник курьер в рубашке хаки и протянул мне записку.
