Грегори Робертс - Тень горы
– Слушай, я же тебе говорила, что у Ранджита я тесно сотрудничала с экономистами и финансовыми аналитиками. Так что деньги у меня есть.
– Да, но…
– Я два года провела с лучшими консультантами, оплаченными боссом. И в моем распоряжении были немалые средства.
Я вспомнил наш разговор на мотоцикле. Я посоветовал ей экономить деньги на первый взнос за дом. А она сотрудничала с экономистами и финансовыми аналитиками и ни словом об этом не обмолвилась, только с милой улыбкой поблагодарила за совет.
– Ты на финансовой бирже спекулировала?
– Не совсем…
– Как это?
– Я не спекулировала, а манипулировала. Рынком.
– Манипулировала?
– Совсем чуть-чуть.
– Чуть-чуть – это сколько?
– Понимаешь, по доверенности я создала трейдинговый блок на суммарную теоретическую стоимость акций Ранджита в предприятиях сферы телекоммуникаций и связи, топливно-энергетического сектора, страхования и транспорта, а потом в течение шестнадцати минут совершала операции купли-продажи.
– Трейдинговый блок?
– Ну да, и шестнадцать минут скупала все как безумная, с шестью трейдерами на шести телефонах.
– А потом?
– А потом чуть скорректировала стоимость ценных бумаг тех независимых компаний, привилегированные акции которых я к тому времени приобрела.
– Что?
– В общем, манипулируя ценами, я слегка повлияла на рынок. Подумаешь, мелочи. Свое заработала и убралась восвояси.
– И сколько же ты заработала?
– Три миллиона.
– Рупий?
– Долларов.
– Ты заработала три миллиона долларов? Рыночными спекуляциями?
– Точнее, не заработала, а немного состригла. В сущности, это не сложно. Разумеется, для подобных действий необходимы внушительные средства, но благодаря акциям Ранджита, которыми я управляла по доверенности, в моем распоряжении такие средства были. Так что с деньгами у меня все в порядке, они лежат на четырех счетах. Денег мне не нужно, Лин, – ни твоих, ни Ранджита. Мне нужна твоя помощь.
– Три миллиона! А я тебе советовал…
– Обосноваться в Лондоне, – улыбнулась Карла. – Мне очень понравился наш разговор. И…
– Погоди. Ты сказала, что тебе нужна моя помощь.
– Вернулся мой заклятый враг, – вздохнула она. – Мадам Жу.
– Я ее ненавижу, хотя мы встречались только раз.
– Это еще мягко сказано. Моя ненависть к этой женщине безгранична.
Уже не один десяток лет мадам Жу поставляла желающим сведения, выпытанные у влиятельных людей в ее борделе «Дворец счастья». Когда она завлекла в свои грязные сети Лизу, Карла дотла спалила «Дворец счастья».
– Она всем объявила, что разыскивает меня. На этот раз с ней не только близнецы.
Я однажды столкнулся в неравном бою с близнецами, телохранителями и постоянными спутниками мадам Жу, и уцелел только потому, что Дидье их подстрелил.
– И близнецов ненавижу, хотя мы встречались только раз.
– На этот раз она привезла с собой личных косметологов-плескунов, мастеров по обливанию кислотой.
В те годы кислота была весьма популярным способом расплаты за оскорбление, хотя обычно ее использовали для нанесения увечий в защиту чести. Впрочем, плескуны не гнушались и прочими заказами. Все зависело от размера гонорара.
– Когда она вернулась в Бомбей?
– Два дня назад. Она каким-то образом прослышала о смерти Лизы. Вдобавок, зная, что это я спалила ее поганый дворец, она хочет поглядеть мне в глаза и посмеяться надо мной, прежде чем кислоту плеснуть.
Стада звезд бродили по темным пастбищам небес. Слабый свет зари приплюснул тени, разбудил верхушки волн, и они вспыхнули сияющими белыми пиками.
Я медленно повернул голову и поглядел на профиль Карлы.
Ее душа изливала тревоги океану. Карла уже несколько дней жила в страхе и напряжении. Она обнаружила тело нашей любимой подруги, снесла побои полицейских, навсегда ушла от Ранджита – не важно почему, – а потом узнала, что за ней охотятся прислужники мадам Жу, и, в довершение всего, выяснила, что Ранджит последним видел Лизу живой.
Я не встречал женщин храбрее Карлы. Только сейчас сквозь вину и скорбь утраты пробилось осознание того, что мое место – рядом с ней. Я был ей нужен.
– Карла, я…
– Ну что, пора? – спросил Дидье, глядя на затухающее пламя. – Мы готовы.
Дидье и Навин собрали пепел, остудили его, и каждый из нас взял по горсти.
Печальные останки Лизы мы развеяли по ветру с угла крыши, выходящего к океану.
– Прощай и здравствуй, прекрасная душа, – промолвила Карла вслед улетающим хлопьям пепла. – Возвращайся к новой, счастливой жизни.
Ветер унес с собой и наши воспоминания о Лизе. Я отчаянно, без слез, проклинал злодейку-судьбу.
– Пожалуй, пора уходить, – сказал Навин, разбирая импровизированную печь. – Скоро уборщицы придут.
– Погодите, – сказал я. – Мадам Жу со своими приспешниками вернулась и разыскивает Карлу. Собирается облить ее кислотой.
– Кислотой? – с ужасом повторил Дидье.
– А кто это такая? – спросил Навин.
– Мерзкая тварь, – пояснил Дидье, отхлебывая из фляжки. – Представь себе паука размером с женщину.
– Пока мы от мадам Жу не избавимся, Карле нужна круглосуточная охрана. Надо…
– Спасибо, Дидье и Навин, я с радостью приму вашу помощь, – оборвала меня Карла. – Но ты, Лин, в этом участвовать не будешь.
– Как это?
– Вот так.
– Это еще почему?
– Потому что тебя здесь не будет. Ты уедешь.
– Уеду?
– Да.
– Когда?
– Утром.
– До свиданья, Лин, – вскричал Дидье, обнимая меня. – Я раньше полудня не просыпаюсь, так что твой отъезд пропущу.
– Отъезд куда?
– На гору, – объяснила Карла. – Две недели поживешь у Идриса.
– До свиданья, Лин, – сказал Навин и тоже обнял меня. – Я буду ждать твоего возвращения.
– Погодите…
Все направились к выходу. Когда двери лифта закрылись, Карла вздохнула:
– Всякий раз, как лифт закрывается, мне кажется…
Дидье протянул ей фляжку.
– А я решила, что ты все выпил, – сказала Карла, сделав глоток.
– Это запасная.
– Дидье, давай поженимся! Только сначала я разведусь с Ранджитом или убью его…
– Увы, я связан неразрывными узами со своими пороками, – ответил Дидье. – А пороки – ревнивые любовники, все до одного.
– Вот так всегда, – вздохнула Карла. – Все мои поклонники либо порочны, либо неразрывно связаны с пороком.
– А я? – спросил Навин. – Я ведь теперь тоже твой поклонник.
– А ты – и то и другое, – ответила Карла. – Именно поэтому я возлагаю на тебя большие надежды.
Мы подошли к лимузину. Рэнделл распахнул перед Карлой дверцу. Я решил вернуться за мотоциклом, оставленным у особняка «скорпионов». Карла отошла со мной к парапету набережной, попрощаться.
– Держись, – сказала она, положив ладонь мне на грудь.
Прикосновение ее пальцев раскрыло мне истину.
«Представь, что вот так – каждый день».
– Что-что, а держаться я умею, – улыбнулся я.
Она рассмеялась, будто зазвенел храмовый гонг.
– Я должен быть рядом, – сказал я. – На случай, если вдруг мадам Жу появится.
– Твой отъезд важнее, Лин. За две недели все успокоится. Вот увидишь, я все решу. Мне кое-что надо сделать в твое отсутствие. Я не хочу тебя в это впутывать. Так что побудь у Идриса подольше, если пожелаешь.
– Куда уж дольше?!
– Говорю же, если пожелаешь.
– А как же мы с тобой?
Она улыбнулась и поцеловала меня:
– Я к тебе приеду.
– Когда?
– Неожиданно, – сказала она и направилась к лимузину.
– А что с мадам Жу?
– Мы будем милосердны до тех пор, пока ее не отыщем.
Лимузин скрылся из виду. Я побрел по набережной. Редкие прохожие торопливо шли мне навстречу, пристально глядя под ноги, – только мелькали локти и короткие носки.
На востоке вставала заря, медленно поднимала с фасадов домов темную вуаль теней. Там и сям слышался нетерпеливый собачий лай. Голубиные стаи демонстрировали свое искусство, взмахом складчатого одеяния танцовщицы пролетая над асфальтом и снова исчезая в небесной высоте.
Я брел – как плакальщик за гробом. Хлопья пепла все еще обжигали пальцы. Частички Лизиной жизни плыли над океаном и над набережной.
Все оставляет след. Каждый удар топора эхом разносится по лесу. Каждое несправедливое деяние перерубает ветвь, каждая утрата – поваленное дерево. Для человечества характерны надежда и смелость. Даже когда жизнь ранит нас, мы продолжаем двигаться вперед. Мы идем – навстречу ветру и океану, навстречу соленой правде смерти – и не желаем останавливаться. Каждым нашим шагом, каждым вздохом, каждым исполненным желанием мы обязаны тем, чью жизнь и любовь, в отличие от наших, больше не осеняет искра и биение священного источника: возлюбленной души, сквозившей в их взгляде.
