Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Боюсь, все к тому шло, – мрачно проговорил сэр Мармадьюк Моркомб.
– Что ж, господа, мы должны принять то, что есть, – сказал мистер Майлдмэй, по-прежнему улыбаясь, – и теперь нам следует обсудить, что делать дальше.
Он умолк, будто ожидая, что достойные джентльмены один за другим примутся давать советы. Никто, однако, не проронил ни слова, и мистер Майлдмэй первым был бы удивлен, случись иначе.
– Разумеется, мы не можем сохранять свое положение, – произнес герцог – единственный, кому такое дозволялось.
Все в комнате были согласны, но никто более не решился бы произнести этого вслух, пока не высказался недвусмысленно сам мистер Майлдмэй.
– Нет, полагаю, не можем, – подтвердил премьер-министр. – Вероятно, никто из нас этого и не желает, господа.
Он оглядел соратников, которые так или иначе выразили согласие, не произнеся, однако, ни слова. Лучше всех было слышно сэра Мармадьюка Моркомба, но и тот ограничился одобрительным ворчанием.
– Нам следует думать о двух вещах, – продолжил мистер Майлдмэй, и, хотя говорил он очень тихо, все в комнате разбирали каждый слог, – а именно: об интересах государства и о спокойствии королевы. Я намерен встретиться с ее величеством сегодня в пять, то есть почти через два часа, и надеюсь, что в семь пополудни смогу доложить палате об итогах нашей аудиенции. Досточтимый герцог сделает то же в палате лордов. Если вы согласны со мной, господа, я объясню королеве, что для блага страны мы должны оставить свои посты, и передам ее величеству прошение об отставке – вашей и своей собственной.
– Вы посоветуете ее величеству обратиться к лорду де Террьеру? – спросил мистер Грешем.
– Разумеется. У меня не будет другого выбора.
– Как и у нее, – заметил мистер Грешем.
На это подающему надежды министру никто не ответил, но некоторые из наиболее опытных слуг короны почувствовали, что он был непочтителен. Герцог, который всегда опасался мистера Грешема, позже сказал мистеру Паллизеру, что замечание было неподобающим, сэр Гарри Колдфут был встревожен, а сэру Мармадьюку Моркомбу пришлось спросить у мистера Майлдмэя, что тот об этом думает. «Меняются времена, а с ними и умонастроения», – ответил тот. Но я сомневаюсь, чтобы сэр Мармадьюк его понял.
После слов мистера Грешема в комнате ненадолго воцарилось молчание. Затем мистер Майлдмэй обратился к своим друзьям вновь:
– Возможно, конечно, что и лорд де Террьер, сочтя трудности чрезмерными, откажется от возложенной задачи – либо сразу же, либо после попытки сформировать правительство. Все мы, без сомнения, знаем, как это нелегко, тем более при отсутствии большинства в палате общин.
– Он, вероятно, распустит парламент, – сказал герцог.
– Вероятно, – согласился мистер Майлдмэй. – Но не исключено, что ее величество, следуя рекомендациям лорда де Террьера, сочтет за лучшее вновь обратиться к кому-либо из нас – например, ко мне или к моему другу герцогу. Если это случится и выбор падет на меня, я в настоящий момент считаю, что мы должны будем вернуться к своим обязанностям до конца сессии, а затем распустить парламент и таким образом выяснить, каково мнение избирателей. В этом случае мы, разумеется, вновь соберемся для совещания.
– Полностью согласен. Полагаю, лучше всего сделать так, как предлагает мистер Майлдмэй, – поддержал его герцог, который, без сомнения, уже обсудил это с премьер-министром в частном порядке.
Более никто не высказал ни доводов, ни возражений, и заседание кабинета министров завершилось. Старый слуга, который дремал в своем кресле, вновь поднялся, провожая господ поклонами, а после вошел в столовую, чтобы расставить по местам стулья.
– Он хочет в отставку не больше, чем вы или я, – сказал лорд Кантрип своему другу мистеру Грешему, когда они рука об руку направлялись с Даунинг-стрит к клубам через парк Сент-Джеймс.
– И я не возьмусь говорить, что он не прав, – ответил мистер Грешем.
– Вы имеете в виду – в отношении самого себя или в отношении государства? – поинтересовался лорд Кантрип.
– В отношении того, как его запомнят. Те, кто отрекся от власти и упорствовал в своем отречении, всегда проигрывали. Цинциннат [23] согласился вернуться, а Карла V [24] считают глупцом. Мы часто слышим про то, как министры в отставке принимались выращивать персики, но уединение, в котором они это делают, обыкновенно вынужденное, по крайней мере в глазах всего света.
Они, вероятно, подразумевали мистера Майлдмэя, который, как полагали иные их коллеги, собирался, уйдя теперь в отставку, объявить о намерении навсегда отказаться от государственной службы.
Мистер Монк шел домой один, чувствуя некоторое разочарование и оттого размышляя, не прав ли был мистер Тернбулл, когда упрекал его за присоединение к правительству. Впрочем, я полагаю, что эти раздумья были связаны не с отставкой мистера Майлдмэя как таковой, но скорее с убежденностью мистера Монка, что сам он мало что успел сделать для блага государства.
Глава 30
Удача мистера Кеннеди
После заседания кабинета министров, набросок которого автор осмелился представить в предыдущей главе, последовало множество аудиенций у королевы: сначала с мистером Майлдмэем, затем с лордом де Террьером, позже с мистером Майлдмэем и герцогом Сент-Банги вместе, а потом вновь с лордом де Террьером. В обеих палатах парламента прозвучали различные объяснения этим фактам; соперники были весьма любезны друг с другом, обещая помощь. Кончилось тем, что все сохранили свои посты. Единственным изменением стала отставка сэра Мармадьюка Моркомба, которого произвели в пэры, и назначение на его место в кабинете министров мистера Кеннеди. Последний во время недавних прений произнес одну из тех редких речей, благодаря которым составил себе репутацию, тем не менее его назначение всех удивило – никто не мог понять, как случилось, что он получил должность в правительстве.
– Невозможно понять, доволен он или нет, – сказала Финеасу леди Лора. – Сама я, разумеется, довольна.
– Его честолюбие, должно быть, удовлетворено.
– Было бы удовлетворено, если б существовало.
– Не могу поверить, что есть люди, вовсе лишенные честолюбия.
– Трудно сказать. Есть те, кто никому не открывает своих чувств, и мой муж один из них. Он заявил, что отказываться не подобает, и больше я от него ничего не слышала.
Итак, министры сохранили свои места, но это было временным решением. Мистер Майлдмэй намеревался действовать так, как изложил коллегам на заседании кабинета. К моменту, когда закончились все аудиенции и объяснения, апрель подошел к концу, наступали долгожданные праздники – Троица и Духов день. За время сессии, однако, обычной работы было сделано очень мало, и мистер Майлдмэй не раз говорил палате общин, что интересы страны пострадали бы, если бы королева распустила парламент в это время года, а потому прежние министры продолжат заниматься государственными делами – ведь лорд де Террьер и его последователи
