Саттри - Кормак Маккарти
Когда вновь поднялся по реке, индеец чистил рыбу на камне у подножия утеса. Увидев Саттри, встал и глянул вверх на пещеру, и вытер руки о джинсы.
Саттри подвел ялик к стороне скалы и потабанил внутренним веслом. Среди валунов там была мелкая заводь, и со дна сквозь заиленную воду бессчетные рыбьи головы пялились на полосатый солнечный свет мира, для них мертвого. Кольца кишок покачивались в сумраке, и злобно отсвечивало несколько жестянок. Здрасьте, сказал он.
Эй, ответил индеец.
Как идет?
Нормально.
Видел синего сомика у Тёрнера. Непонятно, как вам удалось втащить его в лодку.
Ага, ответил индеец.
Саттри окинул взглядом воду, а затем вновь поднял взгляд на индейца. Высокий чужак с охряной кожей, разбитые в хлам башмаки, жалкая одежка, трубы-колени и локти не заплатаны, а просто стянуты грубыми стежками. Приколотыми к рубашке и соединенными утяжеленной проволокой он носил пару фарфоровых глаз, какие некогда болтались в черепе куклы.
Я живу вон там выше по реке, сказал Саттри. Сразу над мостом в первом плавучем доме.
Индеец кивнул. Я тебя видел, сказал он. На солнце его самостриженные волосы выглядели синеватыми, а глаза были черны. Саттри не мог сказать, смотрит он на него или же на свои башмаки.
Я вот такой размер ловлю. Саттри приподнял самого маленького сомика в лодке.
Наживки хочешь?
Наживки?
Ну да.
А что у вас?
Погоди, я тебе принесу.
Саттри наблюдал за ним, подрабатывая веслом, чтоб не потерять течения. Тот взобрался по откосу, как козел.
Вернувшись, протянул вниз Саттри банку. Тот взял ее, и осмотрел, и повернул против солнца, и открутил крышку, и понюхал. Черт бы драл, сказал он.
Индеец присел на камень на корточки, чтобы присмотреться к нему, а теперь шлепнул себя по бедру и захохотал.
Обосраться, сказал Саттри. Он нахлобучил крышку обратно на пакость.
А ты не нюхай, ухмыляясь, сказал индеец.
Ты мне теперь это говоришь. Он отставил банку в вытянутой руке. А на крючке держаться будет?
Еще б.
Ну. Спасибо. Может, и я себе поймаю какого-нибудь здоровенного пропердола.
Еще б, сказал индеец.
Саттри поставил емкость на банку и оттолкнулся от камней. Еще раз спасибо, сказал он. Заглядывай.
Индеец встал, и сунул руки в карманы, и слегка дернул подбородком. Ладно, ответил он.
На следующей неделе Саттри его не видел. Чокнутая лодка пропала. Саттри попробовал наживку, но аромат ее, тошнотворная вонь блевотины, был выше его сил. Налепив ее на крючки, он вновь и вновь мыл руки. На третье утро поймал двух черепах, и отправил банку опускаться в мышиного цвета воду за последним растопырившимся переметом, и вернулся к свой прежней нарезке и тестяным шарикам.
Утром в понедельник кто-то постучал ему в дверь, и он, выйдя в рассветный озноб, обнаружил там индейца. На нем был тот же самый наряд, те же башмаки. К карману все так же пришпилен тандем глаз. Эй, сказал он.
Заходи, произнес Саттри.
Как тебе с наживкой?
Нормально. Все время черепахи клевали.
Эгей. Черепахи. Кусачки, э?
Ага. Головой не стукнись.
Индеец пригнулся, и вошел, и повернулся.
Садись. Саттри неопределенно показал в темный интерьер.
Их есть хорошо, сказал индеец. Лучше мяса не бывает.
Ну, да. Только стряпать хлопотно.
Приноси мне. Я покажу как.
Кофе хочешь?
Ну да.
Через минуту будет. Заходи, садись.
Индеец сел на шконку и скрестил ноги.
Я тебя пару дней не видел.
Да.
Саттри зачерпнул из ведерка в кофейник воды и зажег горелку. Отмерил кофе. Я раньше знал одного старика, тот стрелял черепах на реке. Но никогда не видел, чтоб мясо их продавалось.
Ага, ну. Я иногда продаю.
Саттри поставил кофейник на горелку, и закрыл крышкой, и подбавил пламени. Снял с полки запасную чашку. В ней съежился дохлый паук, и он вытряхнул паука в мусорку, и сполоснул обе чашки. Когда кофе взбух, налил обе чашки до краев, и повернулся, и протянул одну индейцу.
Тот сурово принял чашку и подул на нее. От него густо несло кислым духом древесного дыма, и тавота, и рыбы. Редкие усики на гладкой коже. Руки жилистые, с долгими мышцами, синими венами.
Я никогда такого не ел, сказал Саттри.
Такого какого?
Черепахи.
Заходи ко мне как-нибудь, я тебе сварганю.
Ладно, сказал Саттри.
Индеец присербывал кофе и рассматривал Саттри поверх обода чашки суровыми черными глазами. Меня в тюрьму загребли, сказал он.
Когда?
На прошлой неделе. Только вышел.
За что тебя так?
Босячество. Сам знаешь. Меня уже заметали.
Как откинулся?
Дали мне подмести. Дали прибраться, а потом выпустили. Я сегодня утром прихожу, а лодки нет.
Где ты ее оставлял?
Да прям тут. Небось какие-то мальчишки взяли.
Ты ее искал?
Ага.
Саттри наблюдал за ним. Что ж, сказал он. А давай-ка сядем в мою лодку и поглядим, не увидим ли где твою.
Я тебе заплачу.
Да ладно.
Он взял ботинки и носки. Эти речные крысы сопрут все, что не приколочено.
Могли и потопить.
А потонет?
Если камней навалить.
Саттри покачал головой.
Они спустились по реке, Саттри греб, а индеец вычерпывал, склоняясь друг к другу каждый за своей работой.
У них там был ух какой чертяка черномазый, сказал индеец.
Это где?
В тюрьме. Здоровенный такой. По всей каталажке сцепились с ним. Входят туда и давай по башке ему стучать палками своими. А он немного погодя в себя придет и давай их снова по маме крыть.
Саттри придержал весла.
Некоторым попкарям он точно шишек набил, сказал индеец.
А откинулся?
Ага. Кто-то вчера пришел и его вытащил.
Саттри погреб дальше.
Они миновали последний мост и поплыли по излучине. Следили за берегом.
Это же не она, да? спросил Саттри показывая.
Индеец прикрыл глаза козырьком ладони. Нет, ответил он. Просто какой-то мусор.
Саттри промокнул глаза о плечо, пожав им, и продолжал.
Хочешь, я немного погребу?
Не. Нормально.
Плоскодонку они нашли притопленной на мелководье у головы острова. Саттри подгреб к ней и потабанил. Индеец встал.
Пробита? спросил Саттри.
Нет. Кажется.
Должно быть, они все еще на острове.
Индеец обозрел парящие просторы камыша и ивы. Илистую отмель, как птичка в тире, переходил чибис. Саттри выбрался из лодки с
