Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон
С этими словами молодой адвокат протянул женщине визитную карточку. Женщина долго и внимательно изучала ее, прежде чем заговорить вновь.
– Поймите меня правильно, сэр, – сказала она, – бедная миссис Винсент оказалась в отчаянном положении, и я единственная, кому она доверила свой новый адрес. Я, видите ли, модистка, сэр, обшиваю ее уже шесть лет. Платит она совсем немного, да и то кое-как, и все же она мне не чужая, и я не желаю ей зла. Если я дам адрес, вы ничего плохого ей не сделаете?
– Нет, клянусь честью.
– Тогда слушайте: Пекэм-Гроув, коттедж «В акациях». Я только вчера относила ей туда готовое платье.
– Спасибо, – сказал Роберт, записав адрес. – Уверяю вас, встреча со мной не скажется пагубным образом на судьбе миссис Винсент.
Он приподнял шляпу и, раскланявшись с модисткой, направился к кэбу.
«Ха, булочника я обставил, – задорно улыбнулся он. – Переходим к следующему этапу жизни миледи».
На протяжении долгого пути от Бромптона до Пекэм-Гроув у Роберта было достаточно времени для размышлений. Он думал о больном дяде, лежащем в комнате с дубовыми панелями в Одли-Корте. Прекрасные голубые глаза, наблюдающие за сном сэра Майкла; нежные белые руки, ухаживающие за ним в минуты бодрствования; ласковый голос, который скрашивает его преклонные годы… Какая приятная картина, если смотреть со стороны. Но Роберт видел нависшие над этой идиллией черные тучи, превращавшие ее в насмешку. Какой дьявольский морок!
Пекэм-Гроув, достаточно приятный летом, в тусклый февральский день имел довольно сумрачный вид. Коттедж «В акациях» не оправдывал своего названия, поскольку выходил оштукатуренными стенами прямо на дорогу, прикрытый лишь парочкой чахлых тополей. Это жилье стояло гораздо ниже по социальной лестнице, чем Кресент-виллас, и девчонка-прислуга, подошедшая к низкой деревянной калитке, явно привыкла общаться с кредиторами всех мастей. Она долго не признавалась, дома ли хозяйка, и в конце концов потребовала, чтобы гость назвался и сообщил, по какому он делу, и тогда она выяснит, дома ли миссис Винсент.
Вместо ответа мистер Одли вынул из кармана визитную карточку и написал на ней: «По делу, касающемуся покойной мисс Грэм».
– Пожалуйста, передайте это хозяйке.
Девочка вернулась минут через пять с ключом от калитки и сообщила, что миссис Винсент дома и готова его принять.
Небольшая квадратная комната, в которую вошел Роберт, несла в каждом элементе интерьера, в каждом предмете мебели несомненную печать той наиболее неуютной бедности, которая никогда не стоит на месте. Работяга, что обставляет крошечную гостиную полудюжиной плетеных стульев, раскладным столом пемброк, старинными часами, крошечным зеркалом, фарфоровыми фигурками пастуха и пастушки и набором металлических чайных подносов с яркой японской отделкой, использует свои скудные пожитки по максимуму и, как правило, ухитряется найти в них хоть какое-то утешение – жилище леди, вынужденной покинуть дом с красивой мебелью и поселиться в жилище поменьше с самым скудным скарбом, несет на себе такую печать благородного запустения и безвкусной нищеты, с какими не сравнится никакая другая бедность.
Меблировку составляли остатки роскоши, спасенные после бедствия, которое настигло несчастную учительницу в Кресент-виллас: небольшое пианино, шифоньер, занимающий полкомнаты и производящий удручающее впечатление былым великолепием и поцарапанной позолоченной отделкой, и тонконогий ломберный столик на самом почетном месте. Потертый брюссельский ковер образовывал в центре комнаты оазис из роз и лилий. Вязаные занавесочки затеняли окна; ужасного вида кактусы, висевшие в проволочных корзинах, тянули вниз колючие паучьи члены.
На зеленом сукне ломберного столика красовались аккуратно сложенные ежегодники в ярких переплетах и журналы мод. Роберт Одли эти литературные развлечения не прельстили. Он уселся на шаткий стул и стал терпеливо ждать появления учительницы. Из соседней комнаты раздавался гул полудюжины голосов и треньканье расстроенного пианино.
По истечении четверти часа дверь отворилась, и в комнату вошла пожилая дама, очень нарядно одетая, с миловидным лицом, сохранившим остатки былой красоты.
– Извините, мистер Одли, что заставила вас ждать, – обратилась она к гостю, – но мои обязанности…
– Это я должен извиниться за вторжение, – любезно возразил молодой адвокат, – однако меня привела меня сюда весьма серьезная причина. Вам знакомо имя, которое я написал на визитной карточке?
– Конечно.
– Не могли бы вы рассказать, что вам известно об этой девушке, с тех пор как она ушла от вас?
– По правде сказать, знаю я совсем мало. Мисс Грэм, насколько я помню, устроилась гувернанткой в семью врача, проживающего где-то в Эссексе. Я порекомендовала ее тому джентльмену и с той поры ничего о ней не слышала.
– Вы ведь с ней как-то поддерживали связь? – спросил Роберт, устремив на миссис Винсент внимательный взгляд.
– Нет.
Роберт Одли некоторое время молчал, насупив брови, затем спросил:
– А разве в прошлом году, в первых числах сентября, вы не отправляли мисс Грэм телеграфную депешу с сообщением, что опасно больны и хотели бы с ней повидаться?
– У меня не было причин посылать такую депешу, – улыбнулась миссис Винсент. – Я, слава богу, ни разу в жизни серьезно не болела.
Роберт вынул записную книжку и нацарапал в ней несколько слов.
– Я хотел бы задать вам несколько вопросов, касающихся мисс Люси Грэм. Вы мне очень поможете, если ответите на них, не задавая встречных вопросов.
– Пожалуйста, – согласилась женщина. – Я не знаю ничего такого, что порочило бы мисс Грэм, и не собираюсь делать тайну из того немногого, что мне о ней известно.
– Тогда прошу вас, назовите дату, когда молодая леди впервые появилась в вашем заведении.
Миссис Винсент покачала головой и улыбнулась – очаровательной, искренней улыбкой женщины, которая некогда пользовалась большим успехом в обществе и слишком долго была уверена в своей способности вызывать всеобщее восхищение, чтобы нынешние невзгоды смогли ее всерьез обескуражить.
– Задавать мне такие вопросы нет смысла, мистер Одли, – сказала она, – ибо я крайне беспечна – никогда не могла запомнить ни одной мало-мальски важной даты. Хотя, видит бог, положила немало сил на то, чтобы внушить своим воспитанницам, как важно знать, когда начал править Вильгельм Завоеватель и прочее в том же духе, ибо от этого зависит их будущее благополучие. Увы, я даже приблизительно не помню, когда у нас появилась мисс Грэм. Помню, однако, что очень
