Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Обедать я не стану, – сказал лорд Чилтерн. – Передайте им, что я в гостиной.
– Он пришел к тебе, – обратилась к подруге леди Лора, как только слуга вышел из комнаты.
– Надеюсь, что нет, – ответила Вайолет.
– Не говори так.
– Но это правда. Надеюсь, он пришел не ко мне, то есть не именно ко мне. Я не могу притворяться, будто не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Быть может, он узнал, что ты в городе, и решил, что будет учтиво тебя навестить, – предположила леди Лора, немного помолчав.
– Если так, то и я буду учтива – мила, как майский день. Я была бы рада видеть его, если б он и вправду пришел из учтивости и у меня не было причин в этом сомневаться.
Они закончили трапезу, и леди Лора поднялась, чтобы первой направиться в гостиную.
– Надеюсь, ты помнишь, что в твоих силах его спасти, – сказала она серьезно.
– Я не верю, что девушка может спасти мужчину. Это он должен быть ее спасителем. Если я и решусь выйти замуж, так буду ожидать, что беречь станут меня, а вовсе не наоборот.
– Вайолет, ты нарочно толкуешь все превратно.
Лорд Чилтерн расхаживал по комнате и не сел при их появлении. После обычных приветствий мисс Эффингем упомянула недавние морозы.
– Но, кажется, уже теплеет, – добавила она. – Полагаю, вы скоро опять поедете охотиться?
– Да, завтра, – ответил он.
– И послезавтра, и на следующий день, и после – до середины апреля. А потом для вас начнутся тяжелые времена.
– Совершенно верно. У меня нет другого занятия, кроме охоты.
– Почему бы тебе не заняться чем-нибудь еще? – спросила его сестра.
– Я намерен это сделать, если смогу. Лора, не могла бы ты оставить нас с мисс Эффингем на несколько минут?
Она поднялась с места, и с нею Вайолет.
– К чему это? – проговорила последняя. – Едва ли вы задумали хорошее.
– Я так хочу – и не причиню вам вреда.
Леди Лора, уже направлявшаяся к двери, остановилась на полпути.
– Лора, сделай, как я прошу, – вновь обратился к ней брат, и она вышла.
– Я вовсе не боюсь, что вы причините мне вред, лорд Чилтерн, – сказала Вайолет.
– Нет, я знаю, что не боитесь. Но я вечно говорю неловкости. Еще час назад я не знал, что вы в городе, а узнав, пришел немедленно. Мне рассказал отец.
– Я рада, что вы с ним говорите.
– Не говорил несколько месяцев и, быть может, не стану говорить еще столько же. Но в одном, Вайолет, мы с ним согласны.
– Надеюсь, вы и в остальном придете к согласию.
– Быть может, но, боюсь, это маловероятно. Послушайте, Вайолет… – он задержал на ней взгляд и смотрел так долго и так пристально, что она перестала замечать что-либо, кроме этого взгляда. – Я бы презирал себя, если бы решился искать вашей любви потому, что такова прихоть моего отца. Отец – человек вздорный и всегда был ко мне несправедлив. Он верил всему дурному, что обо мне рассказывали, верил даже тогда, когда это опровергал весь мир. Я не стремлюсь к примирению с тем, кто был ко мне так жесток.
– Он любит меня и всегда был моим другом. Я не хочу, чтобы вы при мне говорили о нем дурно.
– Поймите, по крайней мере: я обращаюсь к вам не потому, что он этого хочет. Лора, верно, твердит вам, что вы могли бы все уладить, если бы стали моей женой.
– О да, она говорила об этом, лорд Чилтерн.
– Ей не следовало приводить этот довод, и вы не должны к нему прислушиваться ни на мгновение. Уладить все, как же! Кто может знать наперед? Брак не мог бы уладить ничего, если бы я не любил вас. Вот мой единственный довод, Вайолет. Я так вас люблю, что уверен: будь вы рядом, я стал бы прежним, ничуть не хуже прочих, и со временем заделался бы таким же благопристойным, таким же скучным и, быть может, таким же сварливым, как сама старая леди Болдок.
– Бедная тетушка!
– Вы ведь знаете, она отзывается обо мне куда хуже. Теперь, дорогая, я поведал вам все, – он подошел совсем близко и протянул ей руку, но Вайолет ее не коснулась. – У меня нет других доводов, нет других слов. Пока я ехал сюда в кэбе, я думал, как стану говорить с вами, но в конечном счете вот все, что я могу сказать.
– Слова ничего не могут изменить, – ответила она.
– Могут, если сказаны так, чтобы им поверили. Я люблю вас. Иных резонов у меня нет, как нет и других предлогов, чтобы приходить к вам снова. Вы – единственное в этом мире, что мне небезразлично. Стоит ли удивляться, что я так настойчив? – он не отрывал от нее глаз, будто удерживая ее силой взгляда, и по-прежнему протягивал правую руку, словно ожидая или по крайней мере надеясь, что Вайолет вложит в нее свою.
– Как мне ответить вам?
– С любовью, если можете. Помните, вы однажды поклялись всегда меня любить?
– Вам не следует напоминать мне. Тогда я была ребенком, и притом непослушным, – улыбнулась она. – К тому же меня в тот день наказали.
– Станьте ребенком снова.
– Ах, если бы!
– Вы ничего мне не ответите?
– Разумеется, я должна вам ответить. Вы имеете на это право. Лорд Чилтерн, мне жаль, но я не могу дать вам той любви, которой вы взыскуете.
– Никогда?
– Никогда.
– Что во мне так вам противно: я сам или то, что обо мне рассказывают?
– Мне ничто не противно. Я никогда не говорила такого. Я всегда буду смотреть на вас с приязнью, как на старого друга и товарища по детским играм. Но прежде чем решиться полюбить, как любят будущего мужа, женщине приходится думать о многом.
– Решиться полюбить! Значит, все это один лишь расчет.
– Полагаю, лорд Чилтерн, доля благоразумия в таком деле необходима.
Наступило молчание,
