Экхаут Ван - Молчать нельзя
- Провести в женский лагерь четыре человека.
- Зачем?
- А как ты думаешь?
- Ведь ты сам можешь назначать людей на работу в женский лагерь и делал это не раз.
- Один из четверых должен пробыть там всю ночь,- ответил Януш.
- Всю ночь!- удивился Юп. - Черт возьми! Чем только занимаются в этих рабочих командах? Я и не предполагал, что в моем блоке есть молодчик, способный целую ночь...
- Все выглядит совсем не так, как в твоем испорченном мозгу,- обрезал его Януш, готовясь сказать Юпу всю правду. - Невеста моего товарища находится в женском лагере, и ксендз хочет обвенчать их. Я и еще один будем свидетелями. Потом мы вернемся, а жених останется. Ты ведь не думаешь, что он оставит молодую жену в первую же брачную ночь?
Януш говорил подчеркнуто грубо. Этот тон был наиболее понятен Юпу Рихтеру, который громко расхохотался, услышав о свадьбе.
- Свадьба! Ну и потеха! Не возьму вот только в толк, черт побери, почему я должен помогать паршивому поляку...
- Ты сделаешь доброе дело,- ответил Януш. - В рождество и от большого мошенника можно ждать Добра.
- А ты считаешь меня большим мошенником?
- Конечно,- ответил Януш.
Юп не рассердился, а рассмеялся, приняв, видимо, ответ Януша за похвалу.
- Почему бы и не помочь! Только вторым свидетелем буду я сам.
- Зачем?
- Тогда и я проведу там ночь. Поиграю в жениха, но не с одной, понимаешь?
- Ну и свинья же ты!- возмутился Януш.
- А свиньи ненасытны,- отпарировал Юп. - Короче, если жених останется на ночь, то останусь и я, чтобы вывести его оттуда утром.
- Каким образом?
- Я знаком со всеми, кто дежурит у ворот женского лагеря. Там нет ни одного эсэсовца.
- Ладно,- согласился Януш.
О том, что старший по блоку тоже останется в женском лагере, он решил не говорить Мариану. Ксендз может отказаться от католической свадьбы, чтобы не подвергать несчастных женщин грубому и мерзкому надругательству со стороны такого чудовища, как Юп Рихтер.
- Мы пойдем туда двадцать третьего после вечерней поверки.
- Только заткните свои пасти. Кроме участников, никто ничего не должен знать. Если эсэсовцы пронюхают...
- Мы не предатели,- отрезал Януш. - Мы не...
Он хотел добавить "старшие по блоку", но прикусил язык. Какой прок злить Юпа, ведь он поможет им только ради своего удовольствия, видя во всей этой истории лишь возможность развлечься необычным способом, утолить свою похоть. Не стоит выводить его из себя раньше времени. Надо хранить свое тайное оружие - фотографию Юпа - для более серьезного момента.
- Все ясно,- сказал Януш и против желания добавил: - Спасибо.
- Думаю, что там я подыщу себе нескольких евреек - захихикал Юп в предвкушении забавы. - У них такой вид, словно они хотят облевать меня, когда я занимаюсь ими. И все же уступают. Из-за куска хлеба, который я приношу. Понимаешь? Ужасно забавно, когда женщина дозволяет спать с ней, хотя ты для нее страшнее чумы...
Януш отвернулся, чувствуя позывы к рвоте.
Двадцать третьего декабря шел снег.
Бескрайняя заснеженная равнина казалась особенно печальной. Еще страшнее вырисовывались на белом снежном фоне черные облака. Снег усиливал чувство одиночества и приглушал зловещие звуки.
Однако на этот раз в глазах измученных заключенных, пробегавших с работы ускоренным маршем через ворота лагеря с двумя камнями в руках, не было отчаяния. С некоторым удивлением смотрели на заключенных музыканты лагерного оркестра, закоченевшие пальцы которых с трудом двигались. Сегодня в лагерь вернулись почти все, даже штрафники. В "мясной лавке" лежали только два трупа. Сердца узников были полны радостным ожиданием, словно они сами являлись женихами. Несмотря на старания Януша, новость быстро распространилась среди заключенных не только восемнадцатого блока, но и всего лагеря. Но ничего опасного в этом не было. Как ни отупели люди в лагере, в них жил дух настоящего товарищества, рожденного в муках и тяжких испытаниях. Религиозные споры, философские разногласия, антипатии людей отступили на задний план перед товариществом, выросшим из общего страдания. Просто невероятно, как много было приготовлено к свадьбе.
Из "Канады" утащили даже ночную рубашку для невесты и пижаму для Тадеуша. ("Он с ума сойдет, когда ее наденет",- шутили товарищи). Достали и два настоящих золотых обручальных кольца. Не забыли и об "ужине" новобрачных. Яйцо, три яблока, буханка хлеба, четыре картофелины, кусок пирога и даже кусок жареной свинины из эсэсовской кухни. Где-то раздобыли пол-литра вина. Была тут и туалетная вода, и порошок от вшей, "чтобы Тадеуш не тратил время на почесывание, ха-ха-ха!"
Все старались вести себя на вечерней поверке особенно дисциплинированно, чтобы она закончилась побыстрее. Но это вывело эсэсовцев из себя, и они затянули ее на два часа.
Эти дни Тадеуш жил как во сне. Он немного поправился, стал спокойнее, а когда подсмеивались над его хромотой, только улыбался. Друзья чувствовали, что готовящееся событие имело очень важное значение для Тадеуша. Он уже был близок к полной потере сил, и то, что готовилось, было похоже на рождественское чудо.
Когда команды разбрелись по блокам, в женский лагерь отправились четверо. Ксендз предупредил Ядвигу, и в женском лагере, так же как в мужском, царила атмосфера ожидания запретной радости.
Они шли молча.
Оказалось, что почти весь лагерь знает Тадеуша. Он шел, а заключенные беззлобно подшучивали.
- Держись, Тадеуш!
- Не теряйся, Тадеуш!
* ЗАРЯ НОВОЙ ЖИЗНИ *
Глава 1.
ВСТРЕЧА У ФРАНЕКА
Тревога поднялась на вечерней поверке. Януш, как обычно, стоял перед строем рядом с Рихтером. Он вопросительно взглянул на Генека, когда завыли сирены и сотни эсэсовцев с лаявшими собаками бросились за ворота. Генек подмигнул. В этот вечер поверка длилась недолго. Охранникам тоже не терпелось принять участие в охоте на людей.
Уже через четверть часа на плацу остались только мертвые из штрафной команды и еще четыре человека, стоявшие на коленях с поднятыми в руках камнями.
Януш, Генек и ксендз забрались в свой угол.
- Значит, они решились?- спросил Януш.
- Но ведь ты сам сказал, что побег назначен на сегодня. Когда Рихтер привел нас из зондеркоманды прямо в карьер, мы еще не знали, что делать. Потом Тадеуш опять затянул свою песню, что его долг - остаться здесь. Я решил кончать и велел им лезть в ящик.
- У них же нет продуктов!
- Голодать нам всем приходилось не раз, и, зная, что впереди ждет свобода, выдержать не трудно.
- Если они там не задохнутся,- добавил Мариан.
- И если их не обнаружат проклятые овчарки.
- Давайте не будем думать об этом. Помолитесь о них, отец, - сказал Януш. - Генек, у них есть лопата?
- Конечно. А когда тронемся мы?
- Через день после того, как они выберутся из ящика. Ты можешь говорить с ними?
- Я говорил с ними после того, как замаскировал все камнями. Завтра я опять поднимусь к ним. Ты же знаешь, как усердно эсэсовцы с собаками ищут беглецов. Они не скоро угомонятся. Я должен предупредить ребят, когда закончатся поиски. Наверное, не раньше чем через два дня. Шкопы подумают, что беглецы отмахали уже десятки километров.
- Если повезет... - добавил Януш.
- Может быть, помолимся вместе?- предложил ксендз.
Януш и Генек с удивлением взглянули на свои пальцы, которые автоматически сложились для молитвы.
- Черт возьми, ваше преподобие. Если бы вы родились веков на девятнадцать раньше, вы непременно были бы апостолом,- сказал Генек.
- Мне нужны двадцать человек из вашего блока! - орал Грабнер на следующее утро. - И если эти мерзавцы не вернутся сегодня вечером, то вам и без объяснения понятно, что ждет заложников. А может быть, вы знаете что-либо о побеге?- Он широко расставил ноги и, покачиваясь, испытующе смотрел на заключенных восемнадцатого блока.
Все немного знали о побеге. Живя в такой тесноте, совершенно невозможно было хранить тайну. Но ни один человек не выдал их даже звуком. Эти люди побороли страх. Смерть не пугала их. Она означала победу, потому что два их товарища оставили в дураках шкопов и, несомненно, отомстят за них.
- Вы что, идиоты, не понимаете? Прежде чем повесить заложников, Палич отрежет им языки. А вы все будете смотреть на эту операцию. Рихтер! Ты хорошо знаешь этих мерзавцев. Отбери два десятка!
Физиономия Рихтера ничего не выражала. Он пошел вдоль рядов, довольно долго постоял возле Мариана, но прошел дальше. Генеку казалось, что время остановилось. Януш следил за каждым движением Рихтера. За друзей он не очень боялся. Рихтер прекрасно знал, что не получит ни гроша, если что-либо случится с Генеком или Марианом. Но сам отбор заключенных был пыткой для Януша. Он вздрагивал каждый раз, когда Рихтер тыкал пальцем в очередную жертву. Янушу казалось, что это он сам, своими собственными руками убивает несчастных. Он смотрел на лица заложников. Обреченные медленно поворачивались, пробирались через ряды, шли к стене кухни и становились, подняв руки вверх.
