Красный гаолян - Мо Янь
– Я не стану вмешиваться. Пусть он делает что хочет.
И с плачем вернулась на западный двор.
После этого бабушка с дедушкой любили друг друга, как утки-мандаринки или пара фениксов. Бабушкина и дедушкина страсть, одновременно божественная и демоническая, измучила работников винокурни во главе с дядей Лоханем до помутнения рассудка. Так бывает, что человек чувствует множество вкусов, но не может назвать ни одного, а когда его мучают различные сомнения, не может понять почему. Но постепенно все стали верными последователями моего дедушки. Новаторская идея дедушки оказалась крайне успешной, и с тех пор в винокурне дунбэйского Гаоми появилась маленькая емкость для первосортного вина. Тот кувшин, в который помочился дедушка, работники не рискнули вылить, а перенесли во двор и поставили в углу у стены. Однажды вечером погода была очень пасмурной, дул сильный юго-восточный ветер, и работники в знакомом запахе гаолянового вина уловили вдруг более терпкую нотку. Дядя Лохань, обладавший тонким обонянием, пошел на запах и обнаружил, что дивный аромат испускает тот самый кувшин с добавлением мочи. Дядя Лохань ничего не стал говорить, а тихонько перенес кувшин в лавку, закрыл все двери и окна, зажег масляную лампу и принялся исследовать вино. Он нашел черпак, зачерпнул вино из кувшина и вылил обратно: вино превратилось в нежно-зеленое облако, а когда эта дымка коснулась поверхности вина в кувшине, там распустились с десяток цветов, похожих на хризантемы. Нежный аромат при этом ощущался еще сильнее. Дядя Лохань зачерпнул еще вина, лизнул, решительно сделал большой глоток, затем прополоскал рот холодной водой и попробовал вино из обычного кувшина, после чего отбросил черпак, со стуком отворил ворота западного двора, кинулся к окну и громко крикнул:
– Хозяйка, поздравляю!
9
После того как бабушка кинула в прадедушку горячими баоцзы и вытолкала за ворота, он вернулся домой, ведя за собой ослика. Всю дорогу он не переставал ругаться, а дома, запинаясь, поведал прабабушке, как бабушка выбрала себе названым отцом начальника уезда Цао и как в мгновение ока перестала признавать родного отца. Прабабушка тоже разгневалась и принялась поносить прадедушку. Старики срывали друг на друге злость, как старые жабы, что под деревом бьются за цикаду. Потом прабабушка сказала:
– Ты, старик, не сердись, как говорится, сильный ветер вечно дуть не будет, так и родственники ссорятся ненадолго. Через пару дней сходишь к ней, она унаследовала богатства Шаней, нам на пропитание хватит и того, что просочится у дочки сквозь пальцы.
Прадедушка ответил:
– И то правда. Подожду полмесяца или дней двадцать и еще раз схожу навещу это отродье.
Через полмесяца прадедушка уселся верхом на ослика и заявился к нам в дом, но бабушка заперла ворота, оставив его ругаться на улице. Он устал шуметь и уехал на ослике восвояси.
Когда прадедушка приехал во второй раз, мой дедушка уже работал на винокурне, а бабушкины пять собак объединились в стаю, став настоящей силой. Прадедушка постучал в главные ворота, собаки во дворе тут же бешено залаяли. Тетка Лю открыла ворота, собаки бросились и окружили прадедушку, лаяли, но не кусали. Прадедушка оперся на ослика и отмахивался от собак, а ослик за его спиной трепетал.
Тетка Лю поинтересовалась:
– Тебе кого?
Прадедушка разозлился:
– Ты кто еще такая? Я приехал проведать родную дочку!
– А кто твоя дочка?
– Хозяйка твоя, вот кто!
– Подожди здесь, я доложу.
– Скажи ей, что пришел ее родной отец!
Вскоре Тетка Лю вынесла ему серебряный юань.
– Слушай, старый, хозяйка говорит, что нет у нее отца, дарит тебе юань серебром, чтобы ты купил себе горячих баоцзы.
Прадедушка разъярился:
– Вот ведь тварь! Ну и катись! Разбогатела и перестала родного отца признавать?! Где это видано?
Тетка Лю кинула серебряную монету со словами:
– Вот же упрямый старикан, сам катись давай, а то разозлишь хозяйку, тогда мало не покажется.
Прадедушка не унимался:
– Я ее отец! Свекра убила, теперь и отца решила со свету сжить?
Тетка Лю проворчала:
– Иди давай, а не то я на тебя собак натравлю.
Тетка Лю свистнула, и вся свора тут же примчалась. Зеленый пес цапнул ослика за ногу. Ослик протяжно заревел, вырвал поводья и убежал, лягаясь. Прадедушка наклонился, чтобы подобрать серебряный юань, а потом побежал без оглядки за осликом. Собаки лаяли, наскакивали на него и гнали до самой околицы.
В третий раз прадедушка пришел к бабушке, чтобы потребовать большого черного мула. Он заявил бабушке, что мула при жизни обещал свекор, человек-то умер, а долг остался. Если она откажется выполнять обещание, то он пожалуется в уездную управу.
Бабушка сказала:
– Я тебя знать не знаю, а ты все ходишь сюда и ходишь, нарушаешь наш покой. Да я сама на тебя пожалуюсь!
Дедушку потревожили вопли прадедушки. Он вышел из комнаты, не успев даже толком обуться и смяв задники матерчатых туфель, и несколькими ударами выгнал его взашей за ворота.
Прадедушка нашел человека, который заполнил ему судебный бланк, на ослике поехал в уездный город к начальнику уезда Цао и пожаловался на бабушку.
В прошлый раз, когда начальник Цао приезжал в дунбэйский Гаоми, то после трех пуль Пестрошея у него чуть душа не покинула тело. Он вернулся домой и серьезно заболел. Поэтому, стоило Цао Мэнцзю увидеть, что жалоба снова связана с тем злополучным делом об убийстве, его невольно пробил пот.
Он спросил:
– Старик, ты жалуешься, что дочь сговорилась с разбойником, а какие есть доказательства?
Прадедушка ответил:
– Господин начальник уезда, тот разбойник спит на кане моей дочери. Тот самый Пестрошей, который пробил тремя выстрелами вашу шляпу.
– Старик, ты ж понимаешь, что если найдутся доказательства, то дочери твоей не сносить головы?
– Господин начальник уезда, я готов поступиться личными интересами ради справедливости… Вот только имущество моей дочери…
Цао Мэнцзю рассердился:
– Ах ты жадный старый сукин сын! Из-за денег готов возвести поклеп на родную дочь! Неудивительно, что она тебя знать не хочет. Какой из тебя отец? Всыпать ему пятьдесят ударов подошвой и выгнать вон!
Подать жалобу у прадедушки не получилось, еще и пятьдесят ударов подошвой получил, задница превратилась в клейкое месиво, он даже на ослика сесть не смог, пришлось вести его за поводья. Он тащился домой, прихрамывая, а в душе было так горько, что и словами не опишешь. Не успел он отойти далеко от уездного города, как услышал за спиной стук лошадиных копыт, обернулся и увидел какого-то человека, скакавшего верхом на вороной лошадке Цао Мэнцзю. Прадедушка решил, что ему пришел конец. Ноги подогнулись, и он рухнул на колени посреди дороги.
Оказалось, что это правая рука начальника уезда Сяо Янь.
– Старик, – обратился к прадедушке Сяо Янь, – поднимайся. Начальник уезда сказал, что твоя дочь – его названая дочь, так что вы с ним дальние родственники, он тебя побил подошвой, чтобы научить тебя быть хорошим человеком. Это не то же самое, что бороться с торговлей опиумом. Он дарует тебе десять серебряных долларов, чтобы ты вернулся домой и занялся торговлей, а не пытался разбогатеть нечестными способами.
Прадедушка обеими руками[71] принял деньги, не вставая с колен, начал рассыпаться в благодарностях и поднялся только тогда, когда черная лошадка уже пересекла железнодорожные пути.
Начальник уезда Цао долго сидел в одиночестве в судебном зале и что-то обдумывал. Когда Сяо Янь отдал деньги и вернулся с докладом, Цао Мэнцзю затащил его в тайную комнату и сказал:
– Я не сомневаюсь, что у этой женщины, в девичестве Дай, спит на кане именно Пестрошей, главарь всех разбойников дунбэйского Гаоми. Если схватить Пестрошея, то приспешники разбегутся – как говорится, обезьяны бросаются врассыпную, когда дерево падает. Сегодня я побил этого старикана, чтобы ввести всех в заблуждение.
– Тонкий расчет, господин начальник.
Цао Мэнцзю сказал:
– Эта Дай меня тогда обдурила.
– И у самого мудрого бывает промах.
– Сегодня ночью возьми с собой двадцать солдат,
