Дом разделенный - Перл С. Бак
Однако весной того года его одолели еженощные сновидения. Они не давали ему покоя. Это было очень странно, ведь днем он никогда не позволял себе задумываться о любви или женщинах. Однако по ночам разум его наполнялся такими развратными образами, что он пробуждался в поту и спешил на свой участок, чтобы очиститься от них, и работал там исступленно, а ночами после таких дней, проведенных в трудах, спал особенно крепко и не видел снов. Оттого Юань еще охотнее работал на земле.
В сердце Юаня, хоть сам он о том не догадывался, пылал такой же жар, как у остальных юношей, и даже жарче, чем у Шэна, который расточал огонь своей души на сотни маленьких любовей, и жарче, чем у Мэна, горевшего только своим делом. Юань вышел с холодных дворов своего детства прямо в этот раскаленный добела город. Он, никогда прежде не державший девушку за руку, все еще не мог без стыда обхватить тонкую девичью талию или ощутить на щеке ее дыхание и крутить ее под музыку в разные стороны, не испытывая при этом сладкой дурноты, которой он одновременно ждал и боялся. И все же он до последнего соблюдал приличия, которые подвергались безжалостным насмешкам Ай Лан: едва придерживал ладонь партнерши и никогда не прижимал к себе ее тело, как охотно и беспрепятственно делали многие юноши. Однако насмешки сестры сделали свое дело и направили его мысли по тому пути, которому прежде они следовать не осмеливались, и Юаню вовсе не хотелось, чтобы они по нему шли.
Иногда Ай Лан восклицала, надувая хорошенькие губки:
– Юань, ты так старомоден! Разве можно танцевать, отталкивая от себя партнершу?! Посмотри, вот как надо держать девушку!
По вечерам, сидя в гостиной с матерью и Юанем, Ай Лан нередко включала музыку и бросалась в его объятья, и тело ее повторяло изгибы его тела, а ноги петляли по воздуху рядом с его ногами. Еще Ай Лан не стеснялась дразнить Юаня в присутствии других девиц. Если на танцах к ним кто-нибудь подходил, она со смехом восклицала: «С моим братом Юанем танцевать непросто: придется все время возвращать его руки себе на талию! Будь его воля, он приставил бы тебя к какой-нибудь стенке и плясал в одиночку!» Или: «Юань, мы все знаем, что ты красавчик, но не настолько, чтобы шарахаться от каждой девицы! Среди нас наверняка есть те, чьи сердца уже заняты!»
Подобными шуточками Ай Лан настраивала своих развязных подруг на веселый лад, и те становились еще развязнее. Они крепко прижимались к нему в танце, а он, если и хотел пресечь их домогательства, не смел этого делать и терпел, лишь бы не навлечь на себя новый град острот и шпилек со стороны Ай Лан. Даже скромные девушки улыбались рядом с ним и танцевали развязнее, чем с развязными мужчинами, и позволяли себе кокетливые ужимки, улыбочки, жаркие рукопожатия, случайные касания бедром и прочие ухищрения, известные женщинам от природы.
В конце концов эти сны и раскрепощенное поведение девиц, с которыми он знакомился по настоянию Ай Лан, настолько его утомили, что он и вовсе отказался бы с ней выходить, если бы не постоянные просьбы госпожи: «Юань, я так радуюсь, что Ай Лан с тобой; хотя она может ходить на танцы и с другим мужчиной, мне гораздо спокойнее знать, что ты рядом».
Ай Лан не противилась компании Юаня, потому что любила хвастаться им перед приятельницами: он был высок и недурен собой. Многие ее подруги радовались, узнавая, что он идет с ней. Так для Юаня против его воли уже сложили костер, но он пока отказывался подносить к нему факел.
Однако костер все же вспыхнул, и факел появился оттуда, откуда Юань не мог его ждать – да и никто не мог.
Вот как это случилось. Однажды Юань задержался после уроков в классе, чтобы переписать себе в тетрадь иностранное стихотворение, которое учитель закрепил на стене в качестве задания для учеников. Юань дождался, покуда класс полностью опустеет, но не заметил, что вышли не все. Дело было после урока, который он посещал вместе с Шэном и той бледной девушкой-революционеркой. Закончив писать, Юань закрыл блокнот, спрятал ручку в карман и хотел было встать, как вдруг услышал свое имя, и кто-то обратился к нему с такой просьбой:
– Господин Ван, раз уж вы здесь, не могли бы вы объяснить мне смысл этих строк? Вы умнее меня, и я буду вам очень признательна.
Это было произнесено очень приятным голосом, девичьим, но не высоким и смешливым, как у Ай Лан и ее подружек. Он был чуть низковат для девичьего; богатый и будоражащий, он сообщал каждому слову некий скрытый смысл. Юань поспешно и удивленно поднял глаза: рядом с ним стояла та самая революционерка, и бледное ее лицо казалось бледнее обычного, зато вблизи Юань разглядел, что ее узкие темные глаза вовсе не холодны, а полны внутреннего тепла и чувства. Они чужеродно смотрелись на ее холодном лице, ярко пылая на его бледном фоне. Девушка обратила на Юаня твердый взгляд и невозмутимо села рядом в ожидании ответа – так естественно, будто каждый день разговаривала с мужчинами.
Юань, запинаясь, чудом сумел ей ответить:
– О… Да, конечно… Только я сам до конца не понимаю. Думаю, здесь говорится о том… Иностранные стихи очень сложны для понимания… Думаю, это ода… что-то вроде…
Так он продолжал говорить, медля и запинаясь, постоянно ощущая ее глубокий твердый взгляд – то на себе, то на своих словах. Затем она поднялась и поблагодарила его, и вновь использовала самые простые слова, но ее голос наполнил их глубокой благодарностью – куда большей, подумалось Юаню, чем заслуживала любая добрая услуга. Они вместе вышли из класса и естественным образом пошли рядом по тихим пустым коридорам. Время было послеобеденное, и все ученики давно разбежались по домам. Так они шли, и девушка,
