Большое собрание мистических историй в одном томе - Коллектив авторов
– Ты приобрел человеческую внешность, – сказала она строгим тоном, – так приобрети же намек или хотя бы пародию на голос. Я приказываю тебе – говори!
Чучело раскрыло рот, с усилием глотнуло воздух и наконец выдавило из себя какой-то шепот, который настолько сливался с его насыщенным табачным дымом дыханием, что трудно было понять, слово ли это сорвалось с его уст или клуб дыма. Некоторые рассказчики этой сказки придерживались того мнения, что как колдовские заклинания матушки Ригби, так и упорство ее воли заставило какого-то духа вселиться в тело чучела и что говорил именно он.
– Матушка, – промямлил жалкий приглушенный голос, – не будь со мной так жестока! Я бы охотно заговорил, но ежели у меня нет мозгов, что я могу сказать?
– Так ты все-таки можешь говорить, мой голубчик! – воскликнула матушка Ригби, меняя суровое выражение лица на приветливое. – Ты спрашиваешь, что тебе можно сказать? Нашел о чем беспокоиться! Ты принадлежишь к братству пустоголовых – и еще спрашиваешь, о чем тебе говорить! Ты будешь говорить о тысяче вещей и тысячу раз будешь повторять одно и то же, и все для того, чтобы ровно ничего не сказать. Пожалуйста, ни о чем не беспокойся, верь моему слову! Когда ты попадешь в большой свет, куда я тебя намерена послать незамедлительно, у тебя не будет недостатка в темах для разговора. Разговаривать! Ты будешь молоть языком как ветряная мельница, если только захочешь. На это-то, я уверена, у тебя мозгов хватит!
– Я к вашим услугам, матушка, – ответило чучело.
– Превосходно сказано, красавец! – заметила на это матушка Ригби. – Ты сейчас сказал как раз то, что тебе полагалось сказать, и при этом ничего не выразил. Тебе надо иметь в запасе сотню таких готовых выражений и еще пятьсот подобных им в придачу. А теперь, мой драгоценный, я так много вложила в тебя труда и ты так прекрасен, что, клянусь тебе, я люблю тебя больше всех ведьминых куклят на свете. А уж из чего только я не изготовляла их на своем веку! И из глины, и из воску, и из соломы, и из палок, и из ночного тумана, и из утренней дымки, и из морской пены, и из печного дыма. Но ты-то из всех самый лучший. Поэтому слушай внимательно, что я тебе сейчас скажу.
– Непременно, дорогая матушка, – отозвалось чучело. – Ваши слова мне западут прямо в сердце!
– Прямо в сердце! – вскричала старая ведьма, взявшись руками за бока и громко хохоча. – Как ты изящно выражаешься! Прямо в сердце! И ты даже приложил руку к левой стороне камзола, точно у тебя и впрямь есть сердце!
Итак, будучи чрезвычайно довольна всей этой фантастической затеей, матушка Ригби приказала чучелу отправиться в большой свет и занять в нем подобающее положение, ибо, уверяла она, в свете едва ли найдется один человек на сотню, который был бы более содержателен, чем он. И для того чтобы ее подопечный мог с кем угодно быть на равной ноге, она тут же снабдила его неисчислимым богатством. Оно состояло частично из золотых копей в Эльдорадо и из десяти тысяч акций предприятия по производству мыльных пузырей, затем из полумиллиона акров виноградников на Северном полюсе, из нескольких воздушных замков и, наконец, из арендной платы и доходов со всей указанной выше недвижимости. Далее она передала ему право на владение грузом кадисской соли, что везли на некоем судне, которое она сама десять лет назад при помощи своих магических чар пустила ко дну в самом глубоком месте океана. Если эта соль еще не растворилась, ее можно было доставить на рынок и, распродав там рыбакам, выручить изрядную сумму. А для того чтобы он не нуждался в наличных деньгах, она дала ему медный грош, отчеканенный в Бирмингеме (весь запас разменной монеты, которым она владела), и вдобавок приложила еще изрядное количество меди к его лбу, ибо, как известно, иметь медный лоб – все равно что быть бесстыжим, и таким образом заставила его лицо пожелтеть еще больше.
– Умно расходуя одну только эту медь, – заявила матушка Ригби, – ты сможешь оплатить путешествие вокруг света. Поцелуй меня теперь, мой красавчик. Все, что было в моих силах, я для тебя сделала.
Но далее, дабы этот удалой молодец мог воспользоваться всеми возможными удобствами и выгодами при начале своей карьеры, достопочтенная старая матрона сообщила ему секрет, каким образом попасть в милость к некому члену городского магистрата, судье, оптовому торговцу и церковному старосте (все эти четыре качества относились к одному и тому же лицу), возглавлявшему высшее общество в соседнем городе. Секрет этот сводился к одному-единственному слову, которое матушка Ригби шепотом сообщила чучелу и которое ее посланец должен был в свою очередь тоже шепотом сказать купцу.
– Хоть он и подагрик, этот уважаемый старец, он со всех ног побежит исполнять любое твое желание, как только ты шепнешь ему это словечко на ухо, – заявила старая ведьма. – Матушка Ригби хорошо знает достопочтенного судью Гукина, и достопочтенный судья ее тоже неплохо знает!
И с этими словами ведьма, вплотную приблизив свое лицо к лицу чучела, залилась неудержимым смехом, вся дрожа от радостного возбуждения, что может сообщить ему пришедшую ей в голову блестящую мысль.
– У достопочтенного судьи Гукина, – шептала старуха, – имеется дочка, весьма недурная собой девица. А теперь послушай-ка меня внимательно, моя прелесть. Наружность у тебя хоть куда, и ума в тебе достаточно. Да не то что достаточно, а даже больше, чем нужно. Ты сам в этом убедишься, когда посмотришь, с каким умом живут на свете иные люди. И вот, с твоей наружностью и с твоим внутренним содержанием, ты как раз тот мужчина, который может завоевать сердце девушки. Ты в этом не сомневайся – я говорю тебе, что это так. Ты только будь смелее, вздыхай, улыбайся, размахивай шляпой, выставляй вперед ногу, как танцмейстер, почаще прикладывай правую руку к левой стороне камзола, и хорошенькая Полли Гукин будет твоей.
В течение всего этого разговора вновь возникшее создание усиленно всасывало в себя и затем выпускало изо рта ароматный табачный дым и как будто намеревалось продолжать это занятие
