Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон
– Сегодня вечером он отплывает из Ливерпуля. Приехал в час ночи, чтобы попрощаться с мальчиком, прежде чем покинет Англию, возможно навсегда. Он сказал, что ему все надоело и что тамошняя простая жизнь более всего ему подходит. Пробыл у меня около часа, поцеловал мальчика, не разбудив его, и уехал из Саутгемптона почтовым поездом, который отбывает в четверть третьего.
– Почему? – недоумевал Роберт. – Как он мог спешно покинуть Англию, не сказав ни слова мне, своему самому близкому другу, не взяв даже смены одежды, ведь он оставил все в моей квартире? Чрезвычайно странный поступок!
Старик насупился.
– Знаете, мистер Одли, – сказал он, многозначительно постучав пальцем по лбу, – мне порой сдается, что смерть Элен очень странно повлияла на бедного Джорджа.
– Чушь! – вскричал Роберт. – Несмотря на тяжелый удар, Джордж в таком же здравом уме, как и я.
– Тогда, возможно, он напишет вам из Ливерпуля, – предположил мистер Молдон, будто желая смягчить неловкое положение.
– Надеюсь, – угрюмо заметил Роберт, – ведь мы были лучшими друзьями еще со времен учебы в Итоне. Не очень-то красиво с его стороны так со мной поступать… Да и нисколько не похоже это на Джорджа Талбойса.
– Джордж Талбойс – я, – пролепетал мальчик. – И так зовут моего папу, большого джентльмена.
– Да, малыш, он приезжал прошлой ночью и поцеловал тебя, пока ты спал, помнишь?
– Нет, – ответил мальчик, покачав кудрявой головкой.
– Ты, должно быть, очень скоро уснул, маленький Джорджи.
Ребенок помолчал, а затем, устремив взгляд на Роберта, вдруг спросил:
– А где красивая тетя?
– Какая красивая тетя?
– Красивая, которая приезжала раньше.
– Он говорит о своей бедной матери, – заметил старик.
– Нет, не мама, – решительно и громко произнес мальчик. – Мама всегда плакала. Я ее не любил…
– Тсс, Джорджи!
– Не любил, и она меня не любила. Она все время плакала. Другая, красивая, что подарила мне золотые часы.
– А-а, он имеет в виду жену моего старого капитана… Чудесная женщина, очень привязалась к Джорджи и делала ему подарки.
– Где мои золотые часы? Я хочу показать джентльмену мои часы! – закричал Джорджи.
– Они в чистке, внучок, – ответил дедушка.
– Все время они в чистке, – обиделся мальчик.
– Часы в целости и сохранности, уверяю вас, мистер Одли, – смущенно пробормотал старик и протянул Роберту квитанцию из ломбарда: «Часы с бриллиантами, 11 фунтов». – Мне часто не хватает нескольких шиллингов, – плаксиво добавил он. – Зять был щедр ко мне, а вот другие… Люди разные, мистер Одли… Пойдем, Джорджи, маленьким храбрецам пора спать. Пойдем с дедушкой. Извините, я покину вас на четверть часа, мистер Одли.
Мальчик безропотно пошел с ним. У двери старик обернулся и произнес тем же ноющим голосом:
– Приходится доживать последние дни в таком убожестве, мистер Одли. Я принес много жертв и все еще приношу их, но ко мне плохо относятся.
Оставшись один в сумрачной гостиной, Роберт задумчиво уставился в пол. Значит, Джордж уехал, и, возможно, в Лондоне его ждет письмо с объяснением, однако, по всей вероятности, он больше никогда не увидит старого друга.
– Подумать только, а я так к нему привязался, – произнес Роберт вслух, высоко подняв брови. – Гм… комната пропахла табаком… Вреда не будет, если я выкурю здесь сигару.
Он вытащил из кармана сигару и заглянул в маленький камин, где еще тлели угли, чтобы прикурить. Рядом с каминным ковриком лежал полуобгоревший, скомканный лист бумаги. Роберт поднял обрывок и рассеянно посмотрел на написанные карандашом строчки, и вдруг взгляд поймал кусочек имени, которое занимало все его мысли. Он поднес листок к окну, к слабому свету угасающего дня. Это был обрывок телеграфной депеши. Верхняя часть сгорела, а более важная, основная часть послания сохранилась: «…албойс приезжал… прошлой ночью и уехал почтовым поездом в Лондон, чтобы направиться в Ливерпуль, откуда должен отплыть в Сидней».
Дата, имя и адрес отправителя сгорели вместе с верхней частью. Роберт смертельно побледнел, аккуратно сложил обрывок и спрятал между листами своей записной книжки.
– Господи! – промолвил он. – Что это значит? Я сегодня же еду в Ливерпуль, чтобы все выяснить.
Глава XIII. Тревожные сны
Роберт Одли выехал из Саутгемптона почтовым поездом и вошел в свою квартиру ранним утром, когда в пустые комнаты вползал холодный серый рассвет и канарейки только начали расправлять перышки.
Среди писем в почтовом ящике не оказалось ни одного от Джорджа Талбойса.
После долгой дороги молодой адвокат падал с ног от усталости. Впервые за двадцать восемь лет безмятежное течение его жизни нарушилось. Он начал терять представление о времени. Ему казалось, что с момента исчезновения Джорджа Талбойса прошло несколько месяцев, не верилось, что с тех пор, как Джордж оставил его спящим под ивами у ручья с форелью, не прошло и двух суток.
Глаза слипались. Роберт еще раз обошел квартиру в поисках весточки от Джорджа и, не раздеваясь, упал на кровать в комнате с канарейками и геранью. Он решил подождать утренней почты и, если не придет письмо от Джорджа, незамедлительно отправиться в Ливерпуль.
Измученный молодой человек сразу забылся сном – глубоким, тяжелым и безотрадным. Ему снились незнакомые люди, чужие дома, куда он проникал в тщетных попытках разгадать тайну телеграфного послания, кладбище в Вентноре, могильная плита, заказанная Джорджем для умершей жены. Во сне Роберт подошел к могиле и увидел, что могильная плита исчезла, и каменотес сказал, что нужно убрать надпись по причине, которую он со временем узнает.
В другом сне он увидел открытую могилу Элен Талбойс и ждал, чувствуя, как волосы встают дыбом от холодного ужаса, когда мертвая женщина поднимется перед ним в жестком, как панцирь, саване, обтягивающем окоченевшие члены. И вдруг из разверстой могилы выскочила жена его дяди, одетая в алое бархатное платье, в котором ее изобразил художник, со сверкающими, точно красное золото, локонами.
Во все эти сны смутно вплетались места, где он бывал в последние дни, и люди, с которыми он недавно общался: дядя, иногда Алисия, а чаще всего миледи, ручей с форелью в Эссексе, липовая аллея в усадьбе. В одном сне он прогуливался по тенистой аллее с леди Одли, повисшей у него на руке, как вдруг вдалеке грянул гром, и дядина жена обвила шею Роберта своими тонкими руками, крича, что настал судный день и что теперь он узнает все страшные тайны. Ее прекрасные золотые локоны превратились в змей и медленно поползли по нежной белой шее.
Роберта разбудил стук в дверь. Стояло хмурое серое утро, в окна барабанил дождь,
