Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Едва ли он мог сказать такое.
– Но он сказал – дословно. Неужто вы думаете, что я стала бы вам лгать?
– Он сейчас здесь?
– Нет. Он отказался. Я приехала одна.
– А мисс Эффингем с вами?
– Она должна была прийти позже, с моим отцом. Без сомнения, она уже здесь. Но ответьте на мой вопрос, мистер Финн, – если только не считаете, что не можете этого сделать. Что вы сказали моему мужу?
– Ничего, что могло бы оправдать его слова.
– Вы хотите сказать, что он говорит неправду?
– Я не хочу использовать столь резкие выражения. Полагаю, мистер Кеннеди, будучи обеспокоен, смотрит на мир мрачно и придает речам значение, которого они иметь не должны.
– Но что его беспокоит?
– Вам лучше знать, леди Лора. Я расскажу вам все, что могу. Он приглашал меня в гости, но я отказывался, потому что вы запретили мне приходить. Затем однажды он принялся меня расспрашивать: не из-за вас ли я так поступаю, не говорили ли вы чего? Если мне не изменяет память, я ответил, что, на мой взгляд, вы не будете рады меня видеть, и поэтому предпочел бы не принимать приглашения. Что мне было делать?
– Вам следовало хранить молчание.
– Это было бы еще хуже. Поймите, он задал мне вопрос прямо, и отсутствие ответа было бы равнозначно подтверждению. Так я признал бы, что его предположение верно.
– Но он не смог бы ставить мне в упрек ваши слова.
– Мне очень жаль, леди Лора, если я совершил ошибку и доставил вам огорчение.
– Огорчение! Вся моя жизнь – сплошное огорчение и больше ничего. Я приняла решение уйти от него.
– О, леди Лора!
– Это очень скверно, но, думаю, не так скверно, как жизнь, которую я веду сейчас. Он обвинил меня… в чем, как вы думаете? Он говорит, будто вы – мой любовник!
– Неужто он сказал так, этими самыми словами?
– По крайней мере, такими словами, которые заставили меня понять, что я должна с ним расстаться.
– И что вы ответили ему?
– Я не стала отвечать ничего. Если бы он говорил со мной как мужчина, не обвиняя, но спрашивая, я бы поведала ему все. К тому же – что мне было скрывать? Я нарушила бы данное вам слово, выдав, что произошло тогда в Лохлинтере, но женщины всегда рассказывают о таком мужьям, когда те добры и справедливы. И это правильно. Но мистеру Кеннеди я не могу рассказать ничего. Он не верит мне.
– Не верит вам, леди Лора?
– Нет! Потому, что я не выболтала ему правду про вашу глупую дуэль, ведь я полагала, что лучше сохранить тайну брата, пока она не вышла наружу. Теперь он обвиняет меня в том, что я лгала ему!
– Что?! Он так и говорит?
– Да, именно так и говорит. Он не стесняется в выражениях, когда считает, что необходима суровость. И он заявил мне, что с тех самых пор не верит мне и не сможет верить снова. Как можно жить с таким человеком?
Но отчего леди Лора пришла с этой повестью к нему, к Финеасу, с которым ей приписывали любовную связь? Разве не был он последним из всех ее друзей, к кому она должна была бы обратиться? Финеас, думая о том, как ответить ей и как попытаться ее утешить, не мог не задаваться этими вопросами.
– Едва он произнес это, – продолжала леди Лора, – я решила, что расскажу обо всем вам. Обвинение направлено не только против меня, но и против вас, и в обоих случаях одинаково ложно. Я написала ему письмо. Вот его копия.
– Вы увидитесь с ним снова?
– Нет. Я поеду к отцу. Я все устроила. К этому времени мистер Кеннеди уже, верно, получил мое письмо, и я отправлюсь отсюда в родительский дом.
– Вы хотите, чтобы я прочитал?..
– Да, разумеется. Таково мое желание. Я скажу, что вы прочли, если когда-нибудь встречусь с ним.
Они стояли у самого берега, в укромном уголке сада, и, хотя неподалеку раздавались голоса, пребывали в уединении. Финеасу ничего не оставалось, кроме как прочесть протянутое послание.
После того, что вы сказали мне, возвращение в ваш дом для меня невозможно. На приеме у герцога Омнийского я встречусь с отцом и уже попросила его дать мне приют. Я желаю оставаться рядом с ним – в городе или в поместье. Если я изменю свое решение или вознамерюсь переехать в другое место, я непременно поставлю вас в известность. Вы, полагаю, забыли о том, что я ваша жена, но сама я никогда этого не забуду.
Вы обвинили меня в том, что у меня есть любовник. Едва ли вы вправе теперь ожидать, чтобы я оставалась с вами. Мне не понять, как мужчина может позволить себе бросить подобные слова в лицо жене. Даже будь это правдой, вы не должны были говорить такого.
Но вы, полагаю, не хуже меня понимаете, что правды в ваших обвинениях нет. Вы знали до того, как женились на мне, что мистер Финн мой друг и сколь близка эта дружба. После нашей свадьбы я поощряла ее, пока не поняла, что она вызывает ваше недовольство, после чего положила ей конец. Вы сказали, что он мой любовник, вероятно, не слишком ясно осознавая, что вкладываете в это слово. Вам было досадно, что его хвалят; вы полагали, будто я ставлю его выше вас, и это пробудило вашу ревность. Вы никогда не считали по-настоящему, что он мой любовник, – что он говорил мне слова, которые нельзя повторить открыто, или требовал милостей, которыми не может одарить замужняя женщина, или получил подтверждения привязанности, не предназначенные для друзей. Обвиняя меня, вы поступили как трус.
Сегодняшнюю ночь я проведу в отцовском доме, а завтра с вашего позволения пришлю горничную за вещами, которые принадлежат мне лично, а именно за одеждой, письменным столом и некоторыми книгами. Она знает, что мне нужно. Надеюсь, без жены вы будете счастливее, чем когда-либо были со мной. Почти каждый день с момента нашей свадьбы я чувствовала, что холостая жизнь подходит вам куда больше.
Преданная вам,
Лора Кеннеди
– Во всяком случае это правда, – сказала она, когда Финеас прочитал письмо.
– Правда! Разумеется, это правда. Хоть я вовсе не думаю, будто он когда-либо досадовал на меня или ревновал из-за того, что у меня хорошо шли дела. Сама мысль об этом кажется нелепой.
– Иные люди готовы опуститься до любой нелепости. Я помню ваши слова, что он слаб, малодушен, недостоин. Это было как раз тогда, когда я впервые начала думать, что
