Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Если мы хотим нанести им поражение, пусть оно будет сокрушительным, – сказал Финеас.
– Да, чтобы ни у кого не осталось сомнений, – согласился Баррингтон Эрл.
– Пусть проголосует каждый, у кого есть мандат, – вставил Бонтин.
– Бедный сэр Эверард! – сказал лорд Брентфорд. – Его это, без сомнения, убьет, но, по крайней мере, округ останется за нами.
– О да, Лланруст останется за нами, – подтвердил Баррингтон, в своем энтузиазме не уловивший мрачной иронии лорда Брентфорда.
После ужина Финеас поднялся ненадолго в гостиную, страстно желая поговорить еще с леди Лорой – он и сам не знал о чем. Мистер Кеннеди и мистер Бонтин вышли из столовой раньше, и Финеас снова обнаружил первого стоящим за плечом хозяйки. Неужели?.. Мистер Кеннеди был холост, обладал огромным состоянием, великолепным имением и местом в парламенте, и ему было не больше сорока. Ничто не могло помешать ему просить руки леди Лоры – кроме, разве что, недостаточного количества слов в его распоряжении. Но неужели такая женщина из-за богатства и имения польстится на мистера Кеннеди, который не мог связать двух слов, не имел ни одной собственной мысли и едва походил на джентльмена? Так говорил себе Финеас. На самом деле, впрочем, мистер Кеннеди, хоть и не обладал ни привлекательной наружностью, ни какими-либо заслуживающими внимания чертами, всегда держался как джентльмен. Что до самого Финеаса, тот был ростом шесть футов и весьма хорош собою, с ярко-голубыми глазами, каштановыми волнистыми волосами и светлой шелковистой бородкой. Миссис Лоу не раз говорила мужу, что его ученик уж слишком красив – не к добру. Мистер Лоу возражал, что молодой Финн будто и не понимает своих преимуществ в этом отношении. «Скоро поймет, – отвечала миссис Лоу. – Найдется женщина, которая ему объяснит, и это его испортит». Не думаю, что Финеас в ту пору уже научился полагаться на свою привлекательность, однако ему казалось, что мистер Кеннеди заслуживает презрения леди Лоры Стэндиш хотя бы потому, что дурен собой. Да, она должна была презирать его! Неужто женщина, столь полная жизни, готова мириться с мужчиной, в котором жизни, казалось, не было вовсе? Но почему тогда он здесь и почему ему дозволяется стоять у нее за плечом? Финеас Финн начинал чувствовать себя уязвленным.
Впрочем, леди Лора умела мгновенно рассеивать подобные чувства. Она уже сделала это в столовой, пригласив его сесть рядом с собой в обход соперника, и сделала это снова, оставив мистера Кеннеди и приблизившись к Финеасу, который с угрюмым видом расположился поодаль.
– Вы, конечно, будете в клубе в пятницу утром после голосования, – сказала она.
– Без сомнения.
– Приходите после ко мне и расскажите, что думаете и как вам показалась речь мистера Добени. До четырех в парламенте ничего не случится, так что у вас будет время.
– Непременно приду.
– Я просила зайти и мистера Кеннеди, и мистера Фицгиббона. Мне не терпится услышать разные мнения. Вы, верное, знаете, что папаˊ должно достаться место в правительстве, если оно сменится.
– Вот как?
– О да! Придете?
– Конечно, приду. Но вы ожидаете мнения от мистера Кеннеди?
– Да, ожидаю. Вы еще совсем его не знаете. Учтите также, что со мной он будет более словоохотлив, чем с вами. Он немного тугодум, в отличие от вас, и у него нет вашей пылкости, но мнения имеются, и не лишенные здравого смысла.
Финеас почувствовал в словах леди Лоры легкий упрек за неуважительную манеру, в которой говорил о мистере Кеннеди. Ему стало ясно, что он выдал себя, показав, что раздосадован, и что она увидела и поняла его обиду.
– Я и правда его совсем не знаю, – сказал он, стараясь загладить свою ошибку.
– Да, пока что. Но я надеюсь, вы познакомитесь с ним ближе, ведь он достоин уважения, а знакомство с ним может принести пользу.
– Не знаю насчет пользы, но уважать его я постараюсь, если вы этого желаете.
– Я желаю и того и другого. Но всему свое время. В начале осени в Лохлинтере, вероятно, соберутся самые достойные виги-либералы – я имею в виду тех, которые преданы идее и при этом могут называться джентльменами. Если это случится, мне бы очень хотелось видеть там вас. Никому не говорите, но мистер Кеннеди только что обмолвился об этом, беседуя с папаˊ, а его слово много значит! Что ж, спокойной ночи – и не забудьте прийти в пятницу. Вы сейчас, конечно, отправитесь в клуб. Вот в чем я завидую вам, мужчинам, – еще больше, чем из-за парламента. Хотя мне кажется, что жизнь женщины и вполовину не так полна, как мужская, потому что мы не можем стать депутатами.
Откланявшись, Финеас направился на Пэлл-Мэлл вместе с Лоренсом Фицгиббоном. Он предпочел бы прогуляться один, но не смог отделаться от своего общительного земляка. Ему хотелось обдумать все, что произошло за вечер, и, несмотря на болтовню приятеля, именно этим он и был занят. Леди Лора в первую их встречу после его возвращения в Лондон сказала, что ее отцу не терпится поздравить его с победой, но граф об этом ни словом не обмолвился. Он был любезен, как подобает хозяину, но не проявил к Финеасу никакого особого внимания. А еще этот мистер Кеннеди! К нему в Лохлинтер наш герой не собирался ехать ни в каком случае, даже ради спасения либеральной партии. Финеас сказал себе, что есть вещи, на которые идти нельзя. Но даже не будучи полностью удовлетворен сегодняшним вечером на Портман-сквер, он, идя рядом с Фицгиббоном, чувствовал: советами мистера и миссис Лоу следовало пренебречь. Согласившись баллотироваться от Лофшейна, он бросил жребий и теперь должен принять то, что ему выпадет.
– Финн, старина, да вы меня совсем не слушаете, – сказал Лоренс Фицгиббон.
– Слушаю каждое слово! – возразил Финеас.
– А если мне снова придется поехать в свой округ в эту сессию, вы поедете со мной?
– Поеду по возможности.
– Вот это я понимаю! А я, в свою очередь, надеюсь, что и вам выпадет шанс получить должность. Без награды за свои труды – какой смысл менять правительство?
Глава 7
Мистер и миссис Банс
Речь мистера Добени в четверг закончилась лишь в три часа ночи. Не думаю, будто он, как тогда говорили злые языки, и правда затянул ее на целый час, чтобы утомить пожилых вигов и принудить их отправиться ко сну. Ни одному вигу, каким бы престарелым и обессиленным он ни был, не дозволялось в тот вечер покидать Вестминстерский дворец раньше времени. Сэр Эверард Пауэлл явился туда в двенадцать часов
