К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
– А я говорю про завтрашний день, – коварно усмехнулся Кэл. И Арон понял, что имеет в виду брат, и теперь он ничего не сможет рассказать отцу или что-то предпринять. Кэл полностью себя обезопасил.
Заметив на лице Арона смятение и беспомощность, Кэл в очередной раз ощутил свою силу, и это доставило радость. Он всегда перехитрит брата, собьет с толку. Кэлу уже начало казаться, что это же можно проделать и с отцом. А вот с Ли его фокусы не срабатывают. Уравновешенный ум китайца без труда обгоняет Кэла и ждет впереди, спокойный и понимающий, чтобы в последний момент тихо предостеречь: «Так делать не надо». Кэл испытывал к Ли уважение и немного побаивался китайца. А Арон с его беспомощностью был мягкой, податливой глиной в руках брата. И вдруг сердце Кэла наполнилось любовью к брату, и захотелось защитить это слабое существо. Он обнял одной рукой Арона за плечи.
Арон не отстранился, но и не приник к брату. Слегка отодвинувшись, он посмотрел Кэлу в лицо.
– Что ты уставился? – не понял Кэл. – Может, у меня на голове трава выросла вместо волос?
– Не понимаю, чего ты добиваешься.
– Ты о чем? Что я такого сделал?
– Я про твои вечные увертки да пакости. Все-то тебе хочется схитрить.
– Какие еще пакости?
– Ну, взять хотя бы историю с кроликом или вот сейчас: забрался без спроса в машину. И Абре чего-то наплел. Не знаю, что ты сказал, но коробку она выбросила по твоей милости.
– Ха! – смутился Кэл. – А тебе не хочется узнать?
– Нет, но мне хотелось бы понять, зачем ты так поступаешь, – задумчиво сказал Арон. – Все время что-нибудь затеваешь, а с какой целью? Что за удовольствие?
Сердце Кэла пронзила острая боль, все козни и хитросплетения показались вдруг подлыми и жалкими. Оказывается, Арон его разгадал, и Кэл, растерявшись, затосковал по любви брата, чувствуя себя никчемным и неудовлетворенным. Как справиться с новыми ощущениями, он не знал.
Арон открыл дверцу «форда» и, спрыгнув на землю, пошел прочь из каретного сарая. Какое-то время Кэл старательно крутил руль, воображая, что гонит автомобиль по трассе, но это занятие стало неинтересным, и вскоре он последовал за братом в дом.
2
После ужина, когда Ли перемыл всю посуду, Адам обратился к сыновьям:
– Пожалуй, ребята, вам пора спать. День сегодня выдался тяжелый.
Арон бросил быстрый взгляд в сторону брата и медленно извлек из кармана костяной свисток.
– Мне он не нужен, – заявил Кэл.
– Он твой. Бери, – настаивал Арон.
– Не возьму.
Арон положил свисток на стол:
– Я оставлю свисток здесь. Возьмешь, когда захочешь.
– О чем спор, ребята? – вмешался Адам. – Я же сказал: отправляйтесь спать.
– Но почему? Еще ведь очень рано. – Кэл состроил трогательную рожицу.
– Что ж, я немного слукавил, – признался Адам. – Просто хочу переговорить с Ли с глазу на глаз. Уже темнеет, и на улицу отправить вас нельзя, а потому ступайте спать. Или хотя бы просто посидите в своей комнате. Понятно?
– Да, отец, – дружно откликнулись мальчики и последовали за Ли в дальнюю часть дома, где находилась их спальня.
Переодевшись в ночные рубашки, они пришли пожелать отцу спокойной ночи.
Вернувшись в гостиную, Ли плотно закрыл дверь в коридор, взял со стола свисток, повертел в руках и вернул на прежнее место.
– Интересно, что стало предметом спора, – задумчиво сказал китаец.
– Ты о чем, Ли?
– Перед ужином ребята о чем-то поспорили, Арон проиграл и пожелал рассчитаться. О чем мы говорили за столом?
– Я только помню, что отправил их спать.
– Что ж, возможно, чуть позже все прояснится, – заметил Ли.
– Мне думается, ты придаешь слишком большое значение ребячьим делам. Скорее всего ничего серьезного не произошло.
– Да нет, произошло, – возразил китаец. – Мистер Траск, неужели вы думаете, что мысли приобретают важный смысл только с определенного возраста? Разве ваши чувства стали острее, а мысли яснее, чем в десять лет? Разве ваше зрение такое же острое, слух чуткий, а восприятие мира яркое, как во времена детства?
– Пожалуй, ты прав, – согласился Адам.
– Время лишь старит, принося скорбь и уныние, – рассудил Ли. – Думая иначе, человек впадает в одно из величайших заблуждений.
– А еще оно оставляет воспоминания.
– Верно, воспоминания. Без них время оказалось бы безоружным против нас. Так о чем вы хотели поговорить?
Адам вынул из кармана письмо и положил на стол:
– Хочу, чтобы ты внимательно прочел, а потом поговорим.
Ли достал очки для чтения и, водрузив на нос, открыл при свете лампы конверт и приступил к чтению.
– Ну? – спросил Адам, когда китаец прочел письмо.
– Есть ли в местных краях вакансия для адвоката? – ответил вопросом на вопрос Ли.
– Что? – не понял Адам. – А, понимаю, ты, наверное, решил пошутить.
– Нет, какие шутки? Просто по-восточному вежливо и витиевато намекаю, что предпочел бы сначала выслушать ваше мнение, а уж потом высказать свое.
– Да ты, никак, сердишься и обвиняешь меня?
– Вот именно. Отбросив в сторону учтивые восточные манеры, скажу прямо: я старею, становлюсь сварливым и раздражительным. Разве вы не слышали, что с возрастом китайские слуги сохраняют верность хозяину, но превращаются в брюзгливых язвительных стариков?
