Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Назовите день, герцог. Воскресенье вам подойдет?
– Если непременно нужно, чтобы я пришел…
– Непременно нужно.
Пока она говорила, очи ее блестели все ярче, краска играла на щеках, а кудри, когда она ими встряхивала, распространяли в воздухе тот же тончайший, едва уловимый аромат духов, что и ее записка. Под черно-желтым подолом платья мелькнула ступня, и герцог увидел, что она безупречной формы. Мадам Макс Гослер вытянула пальчик и коснулась его руки: ладонь у нее была очень красивая, пальцы унизаны драгоценностями, а для таких мужчин, как герцог, это непременное условие, чтобы руку можно было счесть совершенной.
– Вы должны прийти, – повторила мадам Гослер, уже не умоляя, а приказывая.
– Тогда я приду, – ответил он, и ужин был намечен на одно из воскресений.
Кого именно пригласить по такому случаю, решить оказалось непросто, пока мадам Гослер не попросила герцога привести с собой леди Гленкору Паллизер. На это он в конце концов дал согласие. Будучи женой его племянника и наследника, леди Гленкора стала для герцога идеалом женщины. Она всегда вела себя безукоризненно и никогда не бывала назойлива, не надоедала ему, но всегда проявляла внимание. Будучи в доме мужа заядлым политиком в юбке, рядом с его дядюшкой невестка становилась просто очаровательной женщиной. «О, она очень умна и умеет приспосабливаться к обстоятельствам. Везде как дома, куда бы ни попала», – сказал однажды герцог, широким жестом будто обозначая доступные леди Гленкоре бескрайние просторы и безграничные возможности для перевоплощения.
Ужин состоялся и прошел весьма приятно. Глаза мадам Гослер сияли не так ярко, как во время достопамятного дневного визита, и от столь соблазнительных прикосновений к руке герцога она на сей раз воздержалась. Хозяйка была немногословна, по большей части позволяя говорить гостям. Ужин, цветы и вино были превосходны, и все было так по-домашнему спокойно, что герцог остался доволен.
– А теперь вы должны прийти на ужин ко мне, – произнес он на прощание.
– Такого приказа я, разумеется, не ослушаюсь, – прошептала мадам Гослер.
– Боюсь, он увлечется этой женщиной, – рано утром следующего дня сказала леди Гленкора своему мужу мистеру Паллизеру.
– Он постоянно увлекается то одной женщиной, то другой, и так будет, пока он жив, – ответил тот.
– Но эта мадам Макс Гослер очень умна.
– Так говорят. Я всегда думал, что моему дяде больше нравится беседовать с дурочками.
– Любой мужчина предпочтет умную женщину – если она знает, как своим умом воспользоваться.
– Что ж, надеюсь, он будет позабавлен, – безмятежно сказал мистер Паллизер. – Нынче это единственное, чего он желает.
– А что, если ты вдруг узнаешь, что он собирается жениться? – спросила леди Гленкора.
– Мой дядя – жениться!
– А почему нет?
– На мадам Гослер?
– Если он и женится, то на женщине вроде нее.
– Никто во всей Англии не печется о своем положении так, как мой дядя, – произнес мистер Паллизер с некоторой гордостью и даже с ноткой гнева.
– Это все слова, Плантагенет, хотя в них есть доля правды. Но ребенок отдаст все, если ему пообещать луну с неба, а старики порой не лучше детей. Едва ли тебе захотелось бы однажды утром получить известие, что на свет появился маленький лорд Силвербридж.
Этот титул должен был носить старший сын герцога Омнийского, будь у герцога дети, и мистер Паллизер, услышав о таком, сильно побледнел. Он хорошо знал, что его жена мудра как змея и чиста как голубь, и потому не ставил угрозу под сомнение.
– Быть может, тебе лучше за ним приглядывать, – сказал он леди Гленкоре.
– И за ней, – добавила та.
Мадам Гослер получила приглашение на ужин в доме герцога на площади Сент-Джеймс, но то было мероприятие пышное и многолюдное, и леди Гленкора знала, что там опасаться нечего. Мадам Гослер была одной из сонма других гостей, и герцог с ней почти не разговаривал. Приглашены были герцогиня Сент-Банги и старая леди Хартлтоп – вдовствующая маркиза, немилосердно досаждавшая герцогу. Мадам Макс Гослер, таким образом, обрела свою награду, состоявшую в знакомстве с высшими из высших, и сама это прекрасно понимала. Разве все имена, включая ее собственное, не появятся завтра на страницах «Морнинг пост»? Такой прием опасности не представлял, и леди Гленкора, которая отличалась терпимостью и которой не было жаль для мадам Макс ничего, кроме одной-единственной вещи, ничуть не возражала против ее появления. Однако герцог, даже окончательно впав в детство, будет иметь в своем распоряжении зеленый экипаж без гербов и сможет ездить куда угодно в любое время дня. А мадам Гослер была женщиной умной – в этом сомневаться не приходилось. Герцогиня Омнийская, по крайней мере в глазах англичан, займет положение, уступающее лишь королевской семье, а читатель должен помнить, что леди Гленкора сама намеревалась стать герцогиней Омнийской, если не случится ничего непредвиденного. Она также желала, чтобы, когда истечет отпущенное старому герцогу время, графом Силвербриджем стал ее сын – ее белокурый, кудрявый, бесстрашный малыш. О, каким ударом будет, если ей однажды предъявят в качестве нового наследника какого-то сморщенного, похожего на обезьяну младенца с черными бровями и смуглой кожей! Какой удар для нее – и какой удар для Англии!
– Если он так решит, мы не сможем ему помешать, – сказал ее муж, которому тем вечером предстояло вынести на общее обсуждение бюджет страны и который, по правде говоря, в тот момент думал о нем куда больше, чем о наследстве герцога.
– Но мы должны! – возразила леди Гленкора. – Я не позволю этому свершиться, даже если мне придется держать его за фалды фрака.
К тому моменту, когда она это произнесла, темно-зеленый экипаж успел побывать у дверей дома на Парк-лейн дважды. Теперь же он остановился там в третий раз.
Был конец мая. Парк напротив уже оделся зеленью и сделался очень живописен, воздух был по-весеннему мягким и благоуханным, цветы на балконе источали аромат, и очарование Лондона, каким он предстает перед людьми богатыми, достигло своего пика. Герцог сидел в гостиной мадам Гослер – не слишком близко, ибо она успела ретироваться: он имел обыкновение брать ее за руку, чего она никогда не позволяла больше чем на несколько секунд. В такие моменты мадам Гослер не гневалась, но отодвигалась.
– Мари, – сказал герцог, – вы поедете за границу, когда лето кончится?
Он, пользуясь привилегией стариков, называл ее по имени, и она не противилась.
– Да, вероятно, в Вену. У меня, видите ли, есть там имущество, за которым необходимо присматривать.
– Бог с ней, с Веной, в этом году. Поезжайте в Италию.
– Как? Летом, герцог?
– Озера в августе очаровательны. У меня есть вилла на озере Комо, которая сейчас пустует, и я думаю ее посетить. Если вы не бывали на итальянских озерах, я буду счастлив показать их вам.
– Я хорошо их знаю, милорд. В молодости я провела некоторое время
