Финеас Финн - Энтони Троллоп
Когда через несколько недель леди Лора показала ему письмо от брата, в котором тот выражал намерение приехать в Лохлинтер на Рождество, мистер Кеннеди вернул его жене без единого слова. Он сразу заподозрил, что она все подстроила, не спросясь его, и был раздосадован, но сказать, что не хочет видеть в своем доме ее брата, не мог.
– Это не моих рук дело, – заметила леди Лора, видя, как нахмурился супруг.
– Я ничего не говорил про то, чьих рук это дело, – ответил тот.
– Если хочешь, я напишу Освальду и велю ему не приезжать. Ты, разумеется, понимаешь, почему он так стремится сюда.
– Уверен, не ради меня.
– И не ради меня. Он приезжает потому, что здесь будет моя подруга Вайолет Эффингем.
– Мисс Эффингем! Почему мне никто не сказал? Я не знал о ее приезде.
– Роберт, это было решено в твоем присутствии еще в июле.
– Ничего подобного не было.
Леди Лора поднялась и, гневно сверкнув очами, молча, с величественным видом прошествовала прочь. Мистер Кеннеди, оставшись один, весьма опечалился. Обращаясь мысленно к летним неделям в Лондоне, он припомнил, как его жена говорила Вайолет, чтобы та непременно приезжала на Рождество в Лохлинтер, и сам он тогда пробормотал что-то в знак согласия, а Вайолет, кажется, не дала никакого ответа. Словом, это был один из тех планов, на которые все кивают, но которые так и не обретают четкой формы. Мистер Кеннеди считал, что, по сути, не погрешил против истины, отрицая, будто все было решено в его присутствии, но одновременно чувствовал, что не стоило столь категорично противоречить жене. Он был справедлив – и потому готов извиниться за ошибку, но строг – и уравновешивал извинения дополнительной строгостью, в значительной мере сводя их ценность на нет. В течение нескольких часов после вышеописанного разговора он не виделся с женой, но, когда они встретились, все еще продолжал думать о произошедшем.
– Лора, мне жаль, что я не поверил тебе, – начал он.
– Я к этому уже привыкла, Роберт.
– Нет, не привыкла.
Она улыбнулась и склонила голову.
– Ты обижаешь меня, говоря, что привыкла к такому. – Он умолк, но она не ответила ни слова, лишь вновь улыбнулась и кивнула. – Я помню, – продолжал он, – что при мне говорилось о мисс Эффингем и ее приезде на Рождество. Произнесено это было вскользь, и я обо всем забыл, пока не стал припоминать нарочно. Прошу прощения.
– Не стоит, Роберт.
– Стоит, дорогая.
– Хочешь ли ты, чтобы я написала ей не приезжать, или Освальду, или обоим? Мой брат еще ни разу не навещал меня в твоем доме.
– И чья в том вина?
– Я не говорила ни о чьей вине, Роберт, лишь упомянула факт. Дай знать, если хочешь, чтобы я ему отказала.
– Он может приехать, но мне не нравятся подстроенные встречи.
– Подстроенные встречи!
– Тайные свидания. Леди Болдок не одобрила бы их.
– Леди Болдок! Неужто ты думаешь, Вайолет будет что-то скрывать и не расскажет тетушке, что Освальд будет здесь, как только сама об этом узнает?
– Не в том дело.
– Но как же не в том, когда именно в том, Роберт! И отчего бы двум молодым людям не встретиться? Всем известно: семья желает, чтобы они поженились. И в этом отношении по крайней мере мой брат всегда вел себя безупречно.
Мистер Кеннеди не стал продолжать разговор, и было решено, что Вайолет Эффингем проведет в Лохлинтере месяц начиная с двадцатого декабря и до двадцатого января, а лорд Чилтерн приедет на Рождество, что, вероятно, означало «на три дня».
Однако еще до Рождества в Лохлинтере случились другие неприятности. Как и следовало ожидать, все беспокоились об исходе выборов. Леди Лора тревожилась очень сильно, и даже мистер Кеннеди был взволнован, получая новости о победах и поражениях. Сначала стали известны результаты выборов в Англии, а затем в Шотландии, которая интересовала хозяина поместья почти столь же сильно. Его собственный мандат был в полной безопасности – соперников у него не имелось, но в некоторых соседних округах исход был непредсказуем. Затем, когда все закончилось, пришло время Ирландии, и по поводу одного тамошнего округа леди Лора, по мнению мужа, беспокоилась чрезмерно. Из-за лофшейнских выборов в Лохлинтере произошли такие события и были сказаны такие слова, что семейная гармония оказалась в нешуточной опасности.
– Он победил, – сказала леди Лора, открывая телеграмму.
– Кто победил? – осведомился мистер Кеннеди, нахмурившись, что было для жены не внове.
Задавая этот вопрос, он, однако, прекрасно понимал, о ком идет речь.
– Наш друг Финеас Финн, – взволнованно – намеренно взволнованно – произнесла леди Лора. Если ей предстоит бой – что ж, так тому и быть. Она покажет, как тревожится о молодом депутате, и пусть муж попробует оскорбиться! Ужель она должна терпеть упреки из-за того, что печется о человеке, который спас ее супругу жизнь, о друге, из-за которого пережила столько душевных терзаний и которого наконец решила считать вторым братом, любимым не меньше первого? Обязанности жены она исполняла, по крайней мере уверяла себя в этом; если муж посмеет ее упрекнуть, она готова. И схватка не замедлила начаться.
– Я так рада! – воскликнула она со всем возможным воодушевлением. – Я рада – и ты должен радоваться.
Муж ее мрачнел все более, но по-прежнему молчал. Долгое время гордость не позволяла ему ревновать, теперь она же мешала выказать свою ревность, покуда хватало сил сдерживаться. Однако леди Лора не сдавалась.
– Благодарение судьбе! – воскликнула она, сжимая в руках телеграмму. – Я так боялась, что он потерпит неудачу!
– Твое волнение несоразмерно поводу, – очень медленно проговорил мистер Кеннеди наконец.
– О чем ты, Роберт? Что значит – несоразмерно? Если б речь шла о ком-то другом из моих друзей, это не имело бы такого значения, но для него переизбрание – вопрос жизни и смерти. Я прошла бы пешком отсюда до Лондона, чтобы помочь ему, – она потрясла в воздухе левым кулаком, в правом все еще сжимая листок с сообщением.
– Должен сказать тебе, Лора, что неприлично говорить в таких выражениях о мужчине, который не связан с тобой кровным родством.
– Кровным родством! При чем здесь кровное родство? Этот человек – мой друг и твой друг. Он спас тебе жизнь, он близок с моим братом, его любит мой отец – и я люблю сердечно. Объяснись, что ты имеешь в виду, говоря «неприлично»!
– Я не желаю, чтобы ты говорила, будто «сердечно любишь» других мужчин.
– Роберт!
– Повторяю, я не потерплю от тебя таких слов. Они неуместны, и ты говоришь так нарочно, чтобы вывести меня из себя.
– Должна ли я считать, что мне брошено оскорбительное обвинение? Если так, то, с твоего позволения, я сразу отправлюсь в Солсби. Я предпочту находиться там, а не здесь, когда ты решишь извиниться и взять свои слова назад.
– В Солсби
