Финеас Финн - Энтони Троллоп
Тем вечером лорд Чилтерн сопровождал мисс Эффингем к ужину. Финеас сказал себе, что это, конечно же, подстроила леди Гленкора в интересах Солсби. Он почти не думал о том, что ему доверили вести в столовую мадам Макс Гослер, – в отношении этой дамы у него были определенные амбиции, но в тот момент они отошли на второй план. Финеас не мог отвести глаз от мисс Эффингем, хоть и знал, что наблюдать за ней бесполезно. Он мог заранее и совершенно точно предсказать, как она станет обращаться со своим поклонником, – в таких случаях она умела быть добра, приветлива, дружелюбна, мила, даже ласкова. И все же ее обращение не значило ничего, не давало никакого намека на то, какая судьба ждет сватовство лорда Чилтерна. В этом Финеас видел особенное свойство Вайолет Эффингем: она умела обходиться с отвергнутыми поклонниками как со старинными близкими друзьями сразу после того, как отказала им.
– Мистер Финн, – промолвила мадам Макс Гослер, – ваши глаза и уши выдают, о чем вы думаете.
– Надеюсь, что нет, – ответил Финеас, – ведь я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-либо догадался, как сильно мое восхищение вами.
– Вы ответили красиво, очень красиво и куда остроумнее, чем я ожидала сейчас, когда вы так терзаетесь. Но, конечно же, мы все знаем, кому по-настоящему принадлежит ваше сердце. Джентльмены не ездят просто так в Бельгию рисковать жизнью.
– Вы снова про ту злосчастную поездку! Но, дорогая мадам Макс, на самом деле никто не знает, почему я там был.
– Встречались с лордом Чилтерном?
– О да, встречался.
– И была дуэль?
– Мадам Макс, вы не можете ждать, что я признаюсь вам в совершенном преступлении!
– Разумеется, была, и разумеется, из-за мисс Эффингем. И она, конечно же, теперь считает своим долгом отказать обоим джентльменам, которые так дурно себя вели, и, конечно же…
– Конечно же – что?
– Ах! Если вы не понимаете этого сами, не думаю, что мне стоит вам сообщать. Но я хотела бы предупредить вас по-дружески, чтобы вы не присматривались и не прислушивались так неприкрыто.
– Вы поедете в Солсби? – спрашивала тем временем Вайолет у лорда Чилтерна.
– Пока не могу сказать точно, – нахмурился тот.
– Тогда я скажу сама: вам следует поехать. Можете сколько угодно хмурить брови, меня это не трогает. Что говорится в пятой заповеди?
– Если у вас нет доводов лучше, чем заповеди, Вайолет…
– Лучших и придумать невозможно. Неужто вы хотите сказать, что заповеди для вас ничего не значат?
– Я хочу сказать, что если в двадцатой главе Исхода сказано почитать отца и мать, то это не причина ехать в Солсби. И я бы ни за что не поверил никому, кто начнет рассказывать, будто руководствуется в своих поступках именно заповедями.
– Ах, лорд Чилтерн!
– Люди до того цепляются за свои предрассудки и привыкли к лицемерию, что обычно вовсе не понимают, какие причины ими двигают. Я поехал бы в Солсби хоть завтра, если бы меня ждала награда.
– Какая награда? – спросила Вайолет, заливаясь румянцем.
– Единственная в мире, которая способна побудить меня к чему угодно.
– Вы должны поехать оттого, что так велит долг. А если он вам ничего не велит, то поступайте как знаете, я вас уговаривать не стану, хотя и желаю всем сердцем, чтобы вы поехали.
Было решено, что Финеас и лорд Чилтерн покинут Матчинг вместе. Финеас должен был оставаться на своем посту весь октябрь, а на ноябрь были назначены всеобщие выборы. Надежды на место в парламенте оставались пока крайне неопределенными, но в Лондоне ему предстояло встретиться с Ратлером и Баррингтоном Эрлом; последний сейчас находился в Солсби и намеревался навести справки об округе, в который теперь вошел Лафтон. Но так как Лафтон из четырех тамошних местечек был самым маленьким и к тому же единственным, который на протяжении многих лет имел своего представителя в парламенте, Финеас опасался, что шансы на успех невелики. Мысли об этом так его угнетали, что ему уже начинало казаться, будто существование в палате общин некоторого количества депутатов от частных, «карманных» округов вполне обоснованно и бросать Лафтон в плавильный котел все-таки не следовало. Они с лордом Чилтерном должны были вернуться в Лондон вместе, и тот намеревался сразу же отправиться в Уиллингфорд, чтобы присмотреть за тем, как натаскивают собак. Ни Вайолет, ни Финеас так и не смогли убедить его поехать в Солсби. В ответ на уговоры нашего героя лорд Чилтерн сказал, что тот хлопочет себе во вред, и Финеас понял совершенно ясно: если лорд Чилтерн отправится в Солсби, это будет означать, что у него, Финеаса, больше нет шансов с Вайолет Эффингем. Та же в ответ на свои увещевания всякий раз слышала, что может добиться своего немедленно, если только пожелает, и всякий раз умолкала. Лорд Чилтерн готов был отправиться в отцовский дом, если сможет привезти известие о собственной помолвке. На это Вайолет не соглашалась и, когда он отвечал ей таким образом, говорила только, что ему недостает великодушия.
– По крайней мере, я не лгу. Я всегда искренен, – парировал однажды лорд Чилтерн.
Финеас и мадам Макс Гослер простились очень нежно. Он поведал ей почти всю свою историю, и она теперь знала о его настоящем положении больше, чем самые верные друзья в Лондоне.
– Конечно, вы получите место в парламенте, – сказала она перед его отъездом. – Если я хоть немного разбираюсь в жизни, партия не откажется от такого полезного союзника, как вы.
– Но предполагается сделать так, чтобы на исход выборов не смог более влиять никто, независимо от полезности кандидата.
– Это все очень красиво звучит, но своя выгода – это своя выгода, пусть даже мистер Добени обратится в пуриста, а мистер Тернбулл станет его верным соратником. Если вам потребуется место в парламенте, вы не пойдете в «Глас народа», даже теперь.
– В «Глас народа» не пойду совершенно точно.
– Я не совсем понимаю, кто должен обладать избирательным правом, – продолжала мадам Макс Гослер.
– Домохозяйства в округе! – энергично воскликнул Финеас.
– Очень хорошо.
