Джон Голсуори - Сага о Форсайдах 2
- Мне они не помешают.
- А как насчет завтрака? Сказать, чтобы его подали к тебе в комнату?
- Не беспокойся обо мне, дорогая. Мне будет ужасно неловко, если я кому-нибудь причиню беспокойство. До чего замечательно вернуться в Англию, да еще в такой день! Какая чудесная трава, и вязы, и голубое небо!
- Еще один вопрос, Клер. Хочешь, чтобы я рассказала обо всем отцу и маме, или мне лучше молчать?
Клер стиснула губы.
- По-моему, им следует знать, что я не вернусь к нему.
- Да. Но нужно привести какие-то причины.
- Скажем просто, что это невозможно.
Динни кивнула:
- Я не хочу, чтобы они считали виноватой тебя. Для всех же остальных - ты приехала домой для поправки здоровья.
- А тетя Эм? - спросила Клер.
- Ее я беру на себя. Кроме того, она будет поглощена малышом. Ну вот, подъезжаем.
Показалась кондафордская церковь и небольшая группа домиков, большей частью крытых соломой, - ядро и сердцевина разбросанного прихода. За ними виднелись службы, примыкавшие к поместью, но сам дом, построенный предками в милой их сердцу низине, был скрыт деревьями.
Клер, прижавшись носом к оконному стеклу, сказала:
- У меня прямо мурашки бегают. Ты по-прежнему любишь Кондафорд,
Динни?
- Больше.
- Странно. Я вот тоже люблю его, а жить в нем не могу.
- Типично по-английски. Отсюда - Америка и доминионы. Бери саквояж, а я захвачу чемодан.
Краткая поездка по аллеям, окаймленным вязами, которые пестрели золотыми пятнышками увядшей листвы в лучах заходящего солнца, оказалась неутомительной и закончилась обычным ликованием собак, выскочивших из темного холла навстречу сестрам.
- Новая? - осведомилась Клер, увидев черного спаниеля, который обнюхивал ей чулки.
- Да, это Фош. Они со Скарамушем подписали пакт Келлога и поэтому вечно ссорятся, а я у них вроде Маньчжурии, - пояснила Динни и распахнула двери гостиной: - Мама, вот она!
Подходя к бледной, взволнованной и улыбающейся матери. Клер в первый раз почувствовала себя потрясенной. Приехать вот так обратно и нарушить их покой!
- Твоя заблудшая овечка вернулась, мамочка! - сказала она. - Слава богу, ты не изменилась!
После пылких объятий леди Черрел застенчиво взглянула на дочь и сообщила:
- Отец у себя в кабинете.
- Я схожу за ним, - предложила Динни.
В своем одиноком убежище, на котором до сих пор лежал отпечаток военных и аскетических привычек его владельца, генерал возился с приспособлением, изобретенным им для того, чтобы экономить время при натягивании охотничьих сапог и бриджей.
- Ну что? - спросил он.
- Клер здорова, дорогой, но порвала с ним и, боюсь, окончательно.
- Скверно! - нахмурился генерал.
Динни взялась руками за отвороты его куртки:
- Виновата не она. Но я не стала бы задавать никаких вопросов. Сделаем вид, что она просто приехала погостить, и постараемся, чтобы этот приезд был ей по возможности приятен.
- Что он натворил?
- Ничего. Причина - его характер. Я знала, что в нем есть, какая-то жестокость.
- Знала? Что ты имеешь в виду, Динни?
- Догадывалась по тому, как он улыбается, - по губам.
Генерал издал звук, выражающий крайнее огорчение.
- Идем, - позвал он. - Доскажешь после.
С Клер отец повел себя подчеркнуто радушно и дружелюбно и не расспрашивал ее ни о чем, кроме Красного моря и Цейлона, знакомство с которым ограничивалось у него воспоминаниями о пряных ароматах побережья и прогулке по Коричному саду в Коломбо. Клер, все еще взволнованная встречей с матерью, была благодарна ему за сдержанность. Она довольно скоро ускользнула к себе в комнату, где ее ждали уже распакованные вещи.
Она встала у мансардного окна и прислушалась к воркованию голубей, к внезапным всплескам и хлопанью их крыльев, когда они взмывали в воздух над садом, обнесенным живой изгородью из тисов. Солнце почти закатилось, но свет все еще пробивался сквозь вязы. Ветра не было, и нервы
Клер отдыхали в этой тишине, нарушаемой только голубями и напоенной непохожим на ароматы Цейлона благоуханием. Родной воздух, чудесный, здоровый, свежий, с легким привкусом горьковатого дымка! Клер увидела над садом синие ниточки, - садовники жгли сухие листья, сложив их небольшими кучками. И почти сразу же она закурила сигарету. В этом нехитром жесте сказалась вся Клер. Она никогда не умела целиком отдыхать, отдаваться покою и вечно стремилась вперед, к тому полному наслаждению, которое остается вовеки недоступным для людей с ее натурой. Трубастый голубь, сидевший на желобе крутой шиферной крыши, следил за ней кротким черным маленьким глазом и неторопливо чистил себе перья. Белизна его была прекрасна, осанка - горда, и такой же гордостью дышало круглое тутовое деревце, листья которого, слетая сначала с верхних, потом с нижних веток, кольцом устилали землю и расцвечивали траву. Последние лучи заката пронизывали его редкую изжелта-зеленую листву, и деревце казалось сказочным. Семнадцать месяцев назад Клер стояла у этого же окна, глядя поверх тутового деревца на поля и зеленеющие рощи. Семнадцать месяцев чужих небес и деревьев, чужих ароматов, звуков, вод - незнакомых, дразнящих, обманчивых и, как прежде, чуждых! И ни минуты покоя. Его не было и в белом доме с просторной верандой, который они занимали в Канди. Сначала он нравился ей, потом она усомнилась в этом, потом поняла, что он ей не нравится, и, наконец, просто возненавидела его. А теперь все прошло, и она снова дома. Клер стряхнула пепел с сигареты, потянулась, и голубь, заплескав крыльями, взмыл в воздух.
III
Динни "взяла на себя" тетю Эм. Это была не простая задача. Обычному человеку задают вопрос, он отвечает, и дело с концом. С леди Монт такой последовательный разговор был невозможен. Она стояла посреди комнаты с надушенным вербеной саше в руках и нюхала его, а Динни распаковывала ее чемодан.
- Восхитительно пахнет, Динни. Клер что-то желтая. Ждет маленько'о, а?
- Нет, тетя.
- Жаль. Ко'да мы были на Цейлоне, все обзаводились маленькими. У слонов они такие приятные! В этой комнате мы и'рали в католическо'о священника, которому спускали еду в корзинке. Твой отец залезал на крышу, а я была священником. Но в корзинку нико'да не клали ниче'о вкусно'о. Твоя тетка Уилмет сидела на дереве. В случае появления протестантов ей пола'алось кричать: "Куй, куй!"
- Это было несколько преждевременно, тетя Эм. При Елизавете Австралию еще не открыли.
- Знаю. Лоренс говорит, что в те времена протестанты были сущими дьяволами. Католики тоже. И мусульмане.
Динни вздрогнула и постаралась заслонить лицо корсетом.
- Куда положить белье?
- Куда хочешь. Не наклоняйся так низко. Все они были то'да сущими дьяволами. Страшно мучили животных. Клер понравилось на Цейлоне?
Динни выпрямилась, держа в руках охапку белья:
- Не очень.
- Почему? Печень?
- Тетя, я вам все объясню, но вы не говорите никому, кроме дяди Лоренса и Майкла. Это разрыв.
Леди Монт погрузила нос в саше, потом изрекла:
- Можно было предвидеть - стоило вз'лянуть на е'о мать. Ты веришь в по'оворку: "Яблочко от яблоньки... "?
- Не слишком.
- Я все'да утверждала, что семнадцать лет разницы - слишком мно'о, а Лоренс говорит, что люди сначала восклицают: "А, Джерри Корвен!" и больше ни слова не прибавляют. Что у них вышло?
Динни склонилась над комодом, укладывая белье в ящик:
- Я не спрашивала о подробностях, но, по-моему, он - настоящее животное.
Леди Монт сунула саше в ящик и пробормотала:
- Бедняжка Клер!
- Словом, тетя, она вернулась домой для поправки здоровья.
Леди Монт зарылась носом в цветы, наполнявшие вазу:
- Босуэл и Джонсон называют их "бо'оснедники". Они без запаха. Какая болезнь может быть у Клер? Нервы?
- Ей нужно переменить климат, тетя.
- Но, Динни, сейчас столько ан'ло-индийцев возвращается обратно...
- Знаю. Пока сойдет и такое объяснение, а дальше видно будет. Словом, не говорите, пожалуйста, даже Флер.
- Скажу я или нет. Флер все равно узнает! От нее не скроешь. Клер завела себе молодо'о человека?
- Что вы, тетя?
И Динни извлекла из чемодана коричневый халат, вспоминая, с каким выражением лица молодой человек сказал им: "До свиданья!"
- На пароходе? - усомнилась тетя.
Динни переменила тему:
- Дядя Лоренс сейчас очень увлекается политикой?
- Да. Это так тя'остно. Что хочешь приедается, если о нем вечно раз'оваривать. А у вас надежный кандидат? Как Майкл?
- Он в наших краях человек новый, но, видимо, пройдет.
- Женат?
- Нет.
Леди Монт склонила голову набок, прищурила глаза и пристально взглянула на племянницу.
Динни вынула из чемодана последнюю вещь - пузырек с жаропонижающим:
- Вот уж не по-английски, тетя!
- От груди. Е'о сунула мне Делия. Я болела грудью. Давно. Ты лично говорила с вашим кандидатом?
- Да.
- Сколько ему лет?
- По-моему, под сорок.
- Чем он занимается?
- Он королевский адвокат.
