Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
— Почему ты вдруг вспомнила мою покойную маму? — Павел Степанович, не скрывая удивления, взглянул на Любовь Петровну.
— Вспомнила, потому что хочу помочь тебе открыть Богу душу так же искренне и просто, как ты открывал ее маме. Открой ее, отдай Богу свое сердце — и это будет самой лучшей молитвой.
Смагин ничего не ответил.
— Я расскажу тебе одну очень древнюю мудрую историю, — продолжила тихо Любовь Петровна. — Это не сказка, а быль, которую поведал мне один духовный человек. Когда он был мальчиком, его мать часто посылала давать хлеб приходящим к ним нищим. Однажды какая-то очередная нищенка, приняв кусок хлеба, спросила его:«Ты молишься, дитя мое?»
«Да, конечно, я молюсь с моей матерью».
«Хочешь, я научу тебя молиться, и ты будешь потом благодарен мне всю жизнь?»
И она учила его так: «Когда молишься, разговаривай со Спасителем так, как ты разговариваешь со своей матерью, которую крепко любишь. Рассказывай Ему все свои горести и радости, как рассказываешь их матери, и постепенно Христос станет твоим Другом на всю твою жизнь. Твою мать у тебя однажды заберет могила, а Спаситель останется с тобой навсегда. С Ним ты будешь счастлив и в земной жизни и в будущей».
Потом этот человек говорил, что долго изучал богословие, но лучшего образца и способа молитвы, чем тот, который указала бедная женщина, не встречал.
— Попробуй тоже помолиться так, как ты открывал душу, тревоги, сомнения своей маме, — и Господь тебя услышит, — Любовь Петровна обняла Смагина, понимая его душевное состояние.
Смагин, поцеловав руку жены, усмехнулся:
— Тебя послушать — все так легко и просто. «Возьми и открой». Коль Бог Сам все слышит и знает лучше нас, что кому нужно, в чем наша нужда, то зачем же просить Его, докучать, беспокоить своими просьбами? Ему и без нас хватает забот.
— Чтобы получить твердость духа и полноту веры, что дело совершится по воле Божией. Опытные старцы мудро говорят: «Между сеянием и жатвой должно пройти известное время». Господь в некоторых случаях испытывает нашу веру, чтобы приучить нас к терпению и впоследствии вознаградить за труд и настойчивость в молитве. Ты ведь приучаешь своих подчиненных к терпению, упорству? И сам лентяем никогда не был. Почему же не хочешь проявить терпение в молитве?
— Мудрая ты у меня, Любаша, премудрая, — Смагин поднялся. — Пошли-ка чайку попьем, а то голова ничего не воспринимает. А уж потом помолимся. Не знаю, услышит ли Бог меня, а тебя Он точно услышит, раз ты в Него так искренне веришь.
***
Они спустились вниз и сели за небольшой столик у камина, где обычно чаевничали вдвоем или вместе с дочерьми, когда те были дома.
— Ну что ты так терзаешь свою душу? — Любовь Петровна не могла не заметить душевного волнения на лице мужа. — Успокойся, мы будем молиться — и все образумится.
— Да я о другом задумался, — Смагин сам разлил ароматный чай по маленьким чашечкам.
Любовь Петровна вопросительно посмотрела на него, ожидая продолжения.
— Вот все ты знаешь в духовных вопросах, во всем разбираешься. Помоги мне понять: неужели для того, чтобы жить с Богом, ощущать Его присутствие в своей душе, непременно нужно идти в монастырь? Неужели все, кто не в монастыре, живут неправильно?
— Ты всегда был категоричен. Нет, конечно, не обязательно всем идти в монастырь. Если жить с Богом, то везде можно спасти свою душу — и в монастыре, и в миру. Как везде можно погубить ее. Я, например, чувствую, что монашеская жизнь не для меня, поэтому стараюсь жить своей жизнью. А что касается нашей Наденьки… Ты ведь о ней думаешь? Если честно, мне тоже кое-что непонятно: например, зачем ты решил баллотироваться в мэры? Чего тебе не хватает? Денег? Славы? Почета? Все это ты имеешь сполна. Зачем тебе лишние хлопоты? Почивал бы на лаврах всего, что уже достиг. А достиг ведь немалого.
— И это говорит моя любимая жена? — всплеснул руками Смагин. — Да как ты не поймешь, что в должности мэра я смогу сделать для нашего города еще больше полезного, еще больше добра. Я хочу, чтобы люди ходили по чистым улицам, не боялись гулять по вечерам, чтобы водители не проклинали городскую власть, когда проваливаются в ухабы, чтобы в домах было тепло, уютно, чтобы все мы гордились нашим городом, а не мечтали уехать из него навсегда и подальше. Мое влияние, мои деловые связи — все будет работать для этой цели. Мне лично больше ничего не нужно.
— Тогда почему ты не баллотируешься сразу в губернаторы? Или в президенты? Там ведь возможностей для добрых дел еще больше. Шел бы уж сразу туда.
— Ну, Любань, ты и махнула. Хотя я и так президент. Своей компании. А в президенты страны… Не мой это уровень, голубушка.
Любовь Петровна улыбнулась и подлила чаю.
— Вот видишь? Не твой уровень. Так и в остальной жизни: что ни возьми — везде есть свой уровень, на который способен подняться человек. В духовной жизни тоже. Кто способен быть монахом — идет в монастырь. Быть может, он потом поймет, что ошибся, что это не его уровень — и возвратится в мир. А для кого-то, как для меня, уровень духовной жизни — растить детей, быть верной своему мужу, хорошей хозяйкой, молиться за свою семью, родных и близких. Монастырь — не для меня.
— Успокоила, — Смагин отпил чаю и рассмеялся.
— А то я уж стал подумывать, что и ты решила оставить меня, поселиться в монастыре вместе с Надеждой. Тогда что, и мне в монахи? Хоть подскажи, где можно заказать соответствующую одежду. Рясу, или как там она называется?
— Я знаю, где для тебя заказать хороший костюм, — рассмеялась и Любовь Петровна. — Как-никак новый мэр должен выглядеть безупречно. Завтра поедем и закажем. Ты сейчас совершенно не принадлежишь себе, а когда всех победишь на выборах, свободного времени совсем не останется. Поэтому с твоим новым костюмом позволь решать мне.
— Ты веришь в мою победу, Любань?
— Не сомневаюсь в ней. Раз у тебя такие благородные цели — ты обязательно победишь, и люди будут гордиться таким градоначальником.
— Погоди, но мы ведь так и не решили, что же будем делать с Верой?
— Как это не решили? Решили. Молиться за нее будем. И за тебя тоже. Господь нас не оставит.
Поговорим, поп?
Отец Игорь возвращался с собрания священников, которые регулярно проводил благочинный. Разговор затянулся, и когда он пришел на автостанцию, то последний рейс в его деревню давно ушел. Оставалось только одно: по трассе до поворота, а оттуда часа полтора пешком. Разве что кто-то из знакомых заметит и подвезет. Погода стояла сухая, теплая, поэтому отец Игорь был даже рад возможности размять ноги. Быстро сориентировавшись, он сел в ближайший отправлявшийся со стоянки автобус и уже меньше чем через час шагал в сторону Погоста по пустынной вечерней дороге. Ни встречных, ни попутных машин не было видно.
В кармане куртки он услышал виброзвонок мобильного телефона. Звонил его сосед отец Сергий.
— И что вы там обсуждали, какие новости? — спросил и сразу закашлялся.
— Обсуждали твое поведение, — засмеялся отец Игорь. — Чего не приехал? Или тебе не сообщили?
— Приболел. Такой кашель, что все нутро разрывает. Аж стекла в доме дрожат.
— И где ты так умудрился? Ни сырости, ни холода…
— Видать, на речке. Ходил давеча порыбачить на зорьке, а там туман, вот и поймал себе простуду. Так об чем там разговор шел?
Отец Игорь начал рассказывать, что они обсуждали у благочинного.
— Послушай, — перебил его отец Сергий, — а ты где сейчас? Такое впечатление, что посреди какого-то поля. Слышно, как ветер в трубе воет. Так ты не дома еще?
— Нет. Пока во чистом поле, шагаю себе потихоньку. Ни автобусов, ни такси, ни вообще попуток. Доберусь с Божьей помощью. Так вот…
И он продолжил рассказ о встрече с благочинным.
— Да погоди ты, — остановил его отец Сергий. — Что же ты мне не позвонил? Я бы подбросил тебя с трассы.
— Да хватит о таких пустяках… — отмахнулся отец Игорь.
— Это как раз не пустяки. Лена будет волноваться, да и вообще одному на пустынной дороге… Давай так: ты шагай помаленьку в том же направлении, а я минут через двадцать тебя догоню — и вместе поедем.
— Ага, чтобы к твоему кашлю добавить еще что-нибудь. Нет уж, отец, сиди и лечись. Мне эта прогулка совсем не в тягость. Спаси, Господи, за беспокойство, но давай без этих ненужных жертв и подвигов.
— Да какие жертвы? В машине тепло, там печка. Двадцать минут — и я на месте. Все, конец связи!
И он действительно отключился от разговора.
«Вот упрямец!» — усмехнулся отец Игорь, на самом деле обрадовавшись возможности встретиться со своим соседом, с которым давно уже не виделся. Он глянул на часы, чтобы засечь время, и продолжил идти в сторону Погоста.
Вскоре он увидел сзади свет мощных фар.
«Так быстро?» — удивился отец Игорь, ведь не прошло и десяти минут. Но через мгновение увидел, что это была машина не его собрата, а чужая иномарка темного цвета. Поравнявшись с ним, она резко затормозила.
