Александр Косарев - Сокровища Кенигсберга
– Давай, парень, кушай, не журись, это я тебе точно говорю. Вот шпроты ешь, помидорчики солененькие, ох как они с похмелюги помогают.
Ощущая себя все еще не в своей тарелке, Юрий решил последовать совету уже слегка поплывшего от выпитого с утра, видимо, неслабого напитка парня. Взяв кусок слегка подсохшего хлеба, он положил на него несколько копченых рыбок, прикрыл их увядшим салатным листом и осторожно откусил.
– Ты случайно не знаешь, какое сегодня число? – спросил он, покончив с бутербродом и протягивая руку к одной из пивных банок.
– День? – щербато ухмыльнулся его собеседник, – да я не знаю даже, какой месяц на дворе. Да ты пей, не стесняйся, у нас тут без церемоний. Пиво хорошее: «Белый медведь».
Почитав, что пиво носит название «Медвежье», Юрий не стал возражать, уже поняв, к какой категории граждан принадлежит его собеседник. Он выпил стакан довольно приятного шипучего напитка и принялся за сооружение второго бутерброда, так как дремавший до той поры аппетит после выпитого напомнил о себе весьма настойчиво. Тем временем Вован невозмутимо закурил и, по-видимости, находясь в наилучшем расположении духа, развалился на своем импровизированном ложе.
– Да, кстати, браток, – обратился к нему Юрий, – а где тут моя одежка лежит, ты случаем не знаешь?
– Ты что, замерз, что ли? – тупо уставился на него Вован. – Да ты не переживай так, может, она тебе уже и не понадобится. Он откинулся на свое ложе и задымил еще яростнее.
«Вот сволочь придурковатая, – неприязненно подумал Юрий, – дать бы ему разок по морде, сразу бы по-другому заговорил. Но куда меня все же занесло? – начал размышлять он. – Уж не эти ли ребятки за мной «хвоста» пускали? И что за намеки этот «корешок» отпускал насчет того, что мне одежда уже не понадобится, на психику давил или просто шутки у него такие дурацкие? Да, дела, ну и влип же ты в дерьмо, Сорокин», – грустно заключил он.
У Юрия вместе с одеждой исчезли часы, и, поскольку в подвале напрочь отсутствовали окна, он совершенно не представлял, какое сейчас время суток. Его напарник молча курил, и Юрий, пересев по его примеру в более удобное кресло, тоже погрузился в приятную послеобеденную полудрему. Он не знал, что хозяин этого дома еще не проснулся после поздней вечеринки и бодрствует пока только несущая круглосуточную охрану ворот очередная смена «дежурных» из выстроенного на территории усадьбы, весьма своеобразного общежития. Своеобразность его заключалась в том, что там находили приют освободившиеся из мест заключения преступники. Причем хозяина не интересовали квартирные воришки или угонщики автомобилей, нет, приглашение на постой получали только лица, осужденные за вооруженные грабежи, налеты и жестокие избиения. Немаловажную роль играло и то, как бывший «зэк» вел себя в колонии. Чем более нагло и непокорно вел он себя за колючей проволокой, тем больший шанс был у него получить путевку в «Бунгало», так называлось это место в воровской среде. И многие действительно стремились туда попасть. Во-первых, они сразу попадали в привычную среду, где их ждали теплая постель, выпивка, карты, бесплатная еда и даже еженедельные встречи со жрицами свободной любви. Некоторые постояльцы, правда, быстро покидали гостеприимного хозяина, разнося по городам и весям слухи о райской жизни в балтийском «Бунгало», а другие, особенно те, кому некуда было возвращаться и кого на воле никто не ждал, оставались здесь надолго. Вот из них-то постепенно и формировал Валерий Селицкий команду преданных только ему головорезов. Подкормив и приодев этих бедолаг, он мало-помалу приучал их к работе на себя, начиная, как водится, с малого, с защиты своей территории, формируя из них, таким образом, некое бандитское подразделение со своеобразной дисциплиной, объединенное не только жаждой наживы, но и общим логовом, в некотором роде копируя СЕМЕЙНЫЙ принцип комплектования своих рядов сицилийской мафией. И надо честно отметить, это давало ему огромное преимущество перед другими, собранными на других условиях, бандами. В случае возникновения пиковых ситуаций его люди дрались не на жизнь, а на смерть. Все знали, бежать им, кроме как в «Бунгало», некуда, а предателей и трусов там, без излишних формальностей, удавят свои же. Вот потому и действовали они яростно, жестоко и беспощадно, надеясь в конечном счете только на своего покровителя.
Наконец загремели отпираемые запоры, и в помещении сауны появились трое крепких, с недобрыми взглядами мужчин.
– Эй, Вован, – грубо рявкнул один из них на пускающего пузыри стража, – ты что, опять нажрался? Вставай, хорош валяться, болтун несчастный.
– Не, ты что, – пьяно заюлил тот, неуклюже сползая с кресел, – я нем как могила!
– Молчи уж, мочалка, – хохотнул мужчина и резко мотнул головой в сторону Юрия, – а ты вставай, голуба, ждут тебя.
Стараясь, даже в одних трусах, сохранять достойный вид, Юрий поднялся и шагнул к выходу. Увидев, что он спокойно отреагировал на их слова, вошедшие моментально перестроились. Двое из них вышли на лестницу и, наглухо перекрыв ее своими плечами, начали неспешно по ней подниматься. За Юрием же двигался тот, кто пригласил его выйти, волоча за собой обиженно бурчавшего Вована. Так, плотной колонной, они поднялись на второй этаж, где шедшие впереди резко распахнули стеклянную двустворчатую дверь и, протолкнув Юрия вперед, встали у него вполоборота по бокам.
Юрий с интересом осмотрел помещение, куда его привели. Это был высокий зал, площадью не менее чем сто квадратных метров, украшенный прекрасной лепниной, цветной росписью стен и массивным камином из черного «лабрадора». Внезапно одна из цветных панелей приоткрылась, и в зале появился высокий черноволосый мужчина с красными заспанными глазами.
– Ох, – картинно всплеснул он руками, – у нас, оказывается, гости, а я в одном халате!
– А я так и вовсе в одних трусах, – язвительно заметил на это Юрий, – так что, пожалуйста, не стесняйтесь.
Сказав это, Юрий явственно почувствовал, как напряглись стоявшие по бокам парни, но черноволосый, видимо, оценил шутку и довольно жизнерадостно захохотал.
– Подожди, – помахал он в воздухе указательным пальцем, – подожди, браток, минутку.
Он вернулся за перегородку, но действительно довольно скоро появился вновь. На согнутой левой руке он нес точно такой же халат, какой был надет и на нем.
– Держи, – протянул он его Юрию, – а то ты что-то совсем посинел.
– Это от холодного пива, – невозмутимо ответил Юрий, с удовольствием надевая на себя это темно-синее пушистое великолепие.
– Вы, ребятки, пока идите, отдохните, – махнул рукой своим подручным Селицкий, – и скажите там, чтобы нам принесли кофе и к нему там чего-нибудь съедобного. Вы ведь не откажетесь выпить со мной по чашечке, а, Юрий Александрович? – вновь повернулся к нему хозяин дома.
– С удовольствием, э-э-э, не знаю, к сожалению, Вашего имени-отчества, – деликатно склонил голову Юрий.
– Можете называть меня Валерием Игнатьевичем, – ответил тот, но руки, как положено при первом знакомстве, не подал. Вместо этого он, словно морской лев ластой, ткнул в сторону стоящего у камина резного столика и довольно резко бросил:
– Сядем пока, разговор есть.
Подойдя к столику и, отодвинув креслице для того, чтобы сесть на предложенное ему место, Юрий поневоле бросил взгляд на оказавшуюся перед ним каминную полку и замер: на ней стояли те самые подсвечники, которые он совсем недавно скрепя сердце отнес в комиссионный магазин.
«Что же это такое? – заметались у него в голове беспокойные мысли, – неужели просто случайность?»
– О, да я вижу, Вы тоже любитель прекрасного, – почти ласково уточнил внимательнейшим образом наблюдавший за ним Селицкий. – Если хотите, рассмотрите повнимательнее, хотя мне почему-то кажется, что они Вам и так хорошо знакомы.
– Да, спасибо, – растерянно пробормотал Юрий, неловко усаживаясь в кресло.
– Ну да, конечно, – решил не тянуть со своим вопросом Селицкий, – хотелось бы и мне про эти безделушки, которые, как я понимаю, так Вам хорошо знакомы, узнать немного поподробнее. Только не говорите мне, пожалуйста, что это наследство Вашей бабушки, – после крошечной паузы добавил он.
Юрий изобразил руками в воздухе жест, показывающий, что Аллах велик и в мире и не то еще бывает, но цепко наблюдающего за ним хозяина дома этот жест, судя по выражению его лица, явно не удовлетворил.
– Вы правы, это, конечно, никакое не наследство, – неторопливо начал Юрий, судорожно соображая, куда же клонит его мрачный собеседник. – И собственно говоря (тут он хотел было сказать о том, что это подсвечники хозяев дома, но тут же сообразил, что эти ребята быстро найдут способ доставить ни о чем не подозревающих родственников), Вы мне, наверное, не поверите, но я их нашел.
– Да что вы говорите? – ненатурально хихикнул Селицкий, – никогда бы не подумал, что на наших помойках можно отыскать такую красоту.
