Орхан Памук - Мои странные мысли
– Мы сами решим, сделал ли ты что-нибудь плохое или нет, но сначала давай посмотрим, умеешь ли ты говорить правду.
– Я буду говорить правду, – сказал Мевлют храбро и убежденно.
Похоже, его слова произвели на них впечатление.
Они спросили его, чем он занимался две предыдущие ночи. Он сказал, что ходил продавать бузу, перечислил, на каких улицах и в каких районах он был и в какие квартиры заходил в какое время.
Допрос застопорился. Мевлют посмотрел в открытую дверь и увидел, как в сопровождении полицейского провели Сулеймана. А он-то что тут делает? Прежде чем Мевлют сумел собраться с мыслями, полицейские сказали, что Ферхат был убит в своем доме две ночи назад. Они внимательно следили за реакцией Мевлюта.
– У Сулеймана Акташа и Ферхата Йылмаза ведь был какой-то конфликт, верно? – поинтересовались полисмены.
Мевлют объяснил, что это все уже давняя история; Сулейман ныне счастливо женат, у него есть ребенок, и он никогда не совершил бы ничего подобного. Копы напомнили, что жена Ферхата ушла от него и нашла прибежище в доме Сулеймана. Мевлют сказал, что ее побег не связан с Сулейманом. Он все равно больше не ходит в тот дом. Он слышал обо всем этом от Ведихи. Мевлют не переставая защищал невиновность двоюродного брата. Кто мог убить Ферхата? Подозревает ли Мевлют кого-нибудь? Нет. Слышал ли Мевлют об угрозах Ферхату? Были ли у его друга какие-то разногласия с коллегами по службе из-за денег или женщин? Нет, не было. Ожидал ли Мевлют, что Ферхата могут убить? Нет, не ожидал.
Иногда полицейские забывали о его присутствии и начинали говорить между собой о других вещах, приветствовали коллегу, который открыл дверь, поддразнивали друг друга.
Кто-то из полицейских сказал: «Все трое втрескались в одну и ту же девку!» Остальные засмеялись.
После допроса Мевлюта отправили назад в ту же камеру, и вот тут-то его охватила паника. На мгновение ему стало так страшно, что захотелось умереть. Но вскоре он понял, что, наверно, преувеличивает.
Днем его выпустили. Оказавшись на свободе, он начал горевать о Ферхате. Ему казалось, будто стерлась главная часть его жизни и памяти. Но потребность торопиться домой и обнять дочерей была такой сильной, что к тому времени, когда он сел на автобус на Таксим, он уже был в эйфории.
Девочек дома не оказалось, и пустой дом вселял тоску. Фатьма и Февзие ушли, ничего не приготовив: он чувствовал нараставшую грусть, увидев ту же посуду для бузы, которой он пользовался тридцать лет, рассаду базилика Райихи на подоконнике и больших тараканов, которые всего за два дня набрались достаточно смелости, чтобы расползтись повсюду, как будто этот дом принадлежал им. Казалось, комната за ночь превратилась в какое-то чужое место и все внутри слегка изменило форму.
Мевлют был уверен, что его дочери отправились на Дуттепе. Там все теперь должны быть злы на Мевлюта за его близость с Ферхатом. Что ему сказать, когда он будет приносить Самихе свои соболезнования? Он думал обо всем этом, глядя в окно автобуса на Меджидиекёй.
Дом семьи Акташ на Дуттепе был переполнен, как после молитвы в праздничный день: Сулеймана выпустили примерно в то же время, что и Мевлюта. В какой-то момент Мевлют обнаружил, что сидит напротив жены Сулеймана, Мелахат, но они не сказали друг другу ни слова. Мевлют размышлял, что Акташи слишком суровы к этой женщине, которая выглядела совершенно безобидной. А ему самому хотелось сейчас лишь забрать своих девочек и вернуться домой на Тарлабаши. Хвала Всевышнему, в этом доме теперь было четыре этажа и три постоянно включенных телевизора. Мевлют не покидал первого этажа, таким образом он не увидит заплаканную Самиху. Теперь и она овдовела.
Алевитские родственники Ферхата, его коллеги из электрической компании и несколько старых друзей с Бейоглу – все пошли на похороны, кроме Самихи. Покинув кладбище, Мевлют и Мохини не очень представляли, что им теперь делать. Над Стамбулом висело небо пепельного цвета. В конце концов они вдвоем отправились в кино, и после того Мевлют поехал прямо домой дожидаться дочерей.
Он не стал говорить с девочками о похоронах дяди Ферхата. Впрочем, Фатьма и Февзие не задавали вопросов. Что Самиха рассказывала им, чему она их учила? Каждый раз, глядя на своих девочек, Мевлют беспокоился за их будущее. Теперь, когда Ферхат был мертв, единственными людьми, на которых он мог положиться в борьбе за выживание в Стамбуле, были Коркут и Сулейман.
С самого начала Мевлют сказал Коркуту в точности то же самое, что сказал полиции: он ничего не знает о рискованных махинациях Ферхата. В любом случае работа инспектора больше не прельщает Мевлюта; он собирается немедленно уволиться. У него скопилось немного денег. Когда он пошел в главное управление «Семь Холмов Электрик» на Таксиме, чтобы подать заявление, он обнаружил, что уже уволен. Владельцы компании избегали любых скандалов. Мевлют поморщился, когда услышал, как какие-то знакомые инспекторы уже говорят, что Ферхат запятнал доброе имя всех инспекторов.
Причина убийства Ферхата оставалась неизвестной несколько месяцев. Вначале полиция предположила, что в убийстве был какой-то гомосексуальный мотив. Но такая версия даже Коркута с Сулейманом вывела из себя. Основанием ее был тот факт, что убийца беспрепятственно проник в дом Ферхата и они явно выпили по стакану ракы вместе, так что, очевидно, убийца был с ним знаком. Полицейские взяли показания Самихи и, похоже, поверили ее объяснениям; ее ни в чем не подозревали, и полиция даже водила ее в дом, чтобы определить, не было ли что-нибудь украдено. Полиция арестовала двух воров, которые обычно орудовали в Чукурджуме и Джихангире, и немного попытала их. Подробности расследования менялись каждый день, и Мевлют мог лишь неустанно благодарить Коркута за политические связи.
Сейчас в Стамбуле жили девять миллионов жителей, и обычные преступления на почве страсти, алкоголя или гнева не считались больше новостями, о них не писали в газетах, пока в деле не оказывалась замешанной женщина или знаменитость. Так что убийство Ферхата тоже не попало в газеты. Газетные воротилы, которые получили долю с прибылей после приватизации электрической отрасли, предотвращали любые негативные публикации на эту тему. Шесть месяцев спустя придерживающийся левых взглядов ежемесячный журнал, в котором работал старый друг Ферхата, опубликовал не привлекшую никакого внимания статью про электрическую мафию. Согласно автору, Ферхат был добросовестным инспектором, который попал под перекрестный огонь криминальных банд, сражавшихся за доходы от электрического вымогательства.
Мевлют раньше никогда не слышал об этом журнале, но спустя два месяца после выхода номера со статьей о Ферхате Сулейман принес ему копию. У брата только что родился второй мальчик; строительный бизнес шел хорошо, и он был счастлив.
– Ты знаешь, как сильно мы тебя любим? – сказал Сулейман. – Фатьма и Февзие сказали нам, что ты никак не можешь найти работу, которой заслуживаешь.
– У меня все хорошо, хвала Создателю, – сказал Мевлют. – Я не понимаю, почему девочки жалуются.
Имущество Ферхата разделили спустя восемь месяцев после его смерти. С помощью юриста, которого семья Акташ наняла для Самихи, она получила в собственность две маленькие квартиры в окрестностях Чукурджумы и Топхане, которые ее муж купил на деньги, что он скопил за время работы инспектором счетчиков. Крохотные, угловатые и облезлые квартиры были отремонтированы и отделаны строительной компанией Вуралов и затем сданы. Мевлют узнавал о всех подробностях жизни на Дуттепе через Фатьму и Февзие, которые ездили повидаться с тетями каждые выходные, оставаясь у них в субботу на ночь, и рассказывали отцу обо всем: о еде, которую ели, о фильмах, которые ходили смотреть, об играх, в которые играли их тети, и о ссорах между Коркутом и Ведихой. После этих визитов Фатьма и Февзие хвастались перед отцом новыми свитерами, джинсами, сумками и прочими подарками, которые они получили. Их тетя Самиха также оплачивала вечерние занятия на подготовительных курсах в университет, которые Фатьма уже начала посещать, а еще она давала обеим племянницам карманные деньги. Фатьма хотела изучать туристический менеджмент. Ее решимость всегда вызывала у Мевлюта слезы умиления.
– Ты знаешь, как Коркут переживает из-за политики, – сказал Сулейман. – Я уверен, что однажды он будет вознагражден за все хорошее, что он сделал для этой страны. Мы покинули деревню, но теперь мы создаем ассоциацию, чтобы объединить всех людей, которые приехали в Стамбул из Бейшехира, чтобы заручиться их поддержкой. Мы добились участия некоторых богатых людей из Дуттепе, Кюльтепе, Нохута и Йорена.
– Я не разбираюсь в политике, – сказал Мевлют.
